Паутина любви... (СИ) - "Anyuta"
– Ты представляешь, что он сделал, Милана? Твой отец убийца! Он прикончил моего отца, он заставил меня пройти через такой ад, – продолжал он изливать гнев.
– Что ты говоришь? – не могла признаться, что знаю. Не могла и играла. Снова играла.
– Твой отец подменил мои анализы, чтобы я не тронул тебя. Твой отец посадил моего отца в тюрьму, он подсыпал ему наркотики. Он заставил его стать человеком, который обратился в монстра! Это все он! И я должен смотреть, как этот урод улыбается и женится? Никогда, слышишь? – Он схватил меня за локти и встряхнул. Пискнула от боли, и мои губы задрожали. Больно видеть страдания любимого, но еще больнее знать, что ты виновата отчасти в этом. Меня разрывало от этих чувств, разрывало настолько сильно, что я больше не могла терпеть их.
– Милан, черт, малышка. Моя малышка. – Глаза Антона наполнились слезами, и в следующий момент он обнял меня. – Мне так гадко, Милан. Мне так плохо, что я готов умереть от этого. Жил во лжи, вся моя жизнь – это была игра. Господи, малышка, я не знаю, что мне делать. Я потерян. Я один. Я глотала слезы, было плевать на макияж, только крепче прижималась к нему и гладила по плечам, по волосам, чтобы унять эту боль.
– Антон, ты не один. Я рядом, тут с тобой, – прошептала я.
– Я не могу этого сделать, Милана. Просто не могу, понимаешь? Я боюсь сорваться сейчас, чуть не ударил тебя из-за него. Я готов был ударить, потому что ты всего лишь его дочь. Но ты ведь ни при чем, ты не виновата, ты ничего не знала, ты со мной, – от его слов становилось еще хуже внутри, ком, который сжимал горло, не давал дышать. И я судорожно хватала ртом воздух и беззвучно плакала.
– Я… я… Антон, господи, – не могла сказать ни слова.
– Моя малышка, ты всегда будешь со мной, правда? Я пойду туда, если ты пообещаешь мне, что больше никогда не увижу его. Не могу жить теперь просто так, я готов сам на убийство из-за прошлого. Но ведь ты забыла, что я сделал, ты живешь. Ты любишь меня. Ведь так? – спрашивал он, смотря на меня блестящими глазами, из которых катились слезы.
– Конечно, люблю. Всегда буду любить, Антон, – облизав губы, произнесла я.
– И как только это окончится, мы уедем, да?
– Да.
– Скажи, ведь ты не знала ничего, ты ведь не могла так поступить со мной? Ты же моя, ты мое прошлое и настоящее, и теперь единственное, что у меня осталось. Никогда не уходи от меня, обещай, что никогда так подло не обманешь и не предашь. Господи, какой ты урод! Я ненавижу тебя, ни за что, никогда в жизни больше не буду молиться, не буду ходить в церковь. Потому что сейчас ты заставляешь меня врать, снова и снова. За что? Тебе не хватило всей той боли, что я пережила? Не хватило того, что готова умирать постоянно, чтобы не видеть этой муки в его глазах? За что ты так со мной?
– Нет, – едва слышно ответила я.
– Я люблю тебя, Милана, – прошептал он, обнимая меня. А я ненавидела себя за это. Ненавидела весь мир, кроме него. Не могла потерять, знала, что будет плохо, знала, что буду корить себя всю жизнь. Но слаба. Я женщина и слаба в своих страстях и предпочтениях.
– Антон! Милана! Какого хрена? Вы совсем оборзели! – закричал Стас, а я начала дышать, подняв голову с плеча Антона.
– Все будет хорошо, мы уедем, куда захочешь. Только прошу тебя, не надо бойни, Антон. Не надо, – взмолилась я, смотря в блестящие глаза.
– Только ради тебя, а потом не смогу остаться в стороне. Я потребую ответов, сатисфакции, наконец. И ты будешь со мной, ты будешь на моей стороне. Обещаешь это? – твердо спросил он.
– Обещаю, – кивнула я.
– Черт, вы совсем ума лишились! – заорал брат уже рядом. Я выпуталась из его объятий и, не смотря на брата, пробежала мимо него. Отвратительный день, а начиналось все так хорошо. Как была прекрасна ночь. И все разрушилось. Я должна была сама сказать ему. А сейчас уже поздно, и я могу только гадать о последствиях. Пролетев вверх по лестнице, мимо обескураженных мамы и других женщин, я захлопнула дверь в нашу спальню. Надо терпеть. Надо. Должна. А потом я увезу его подальше, я запудрю ему мозги, чтобы Антон не думал больше о прошлом, попытаюсь убедить. Только мне необходима помощь, но ее неоткуда было ждать. Больше неоткуда. Поправив макияж, я уже торопливо спустилась вниз и прошла к шатру. Антон стоял там, не отвечая ни на вопросы, ни на проклятья своей матери. Одинокий и обозленный.
– Все хорошо, – как мантру повторила я, подойдя к нему и взяв его руку в свою.
– Только ради тебя, – процедил он.
– Спасибо, Антон. Я люблю тебя, мы со всем разберемся, – прошептала я, поцеловав его ладонь.
– Так, все! – хлопнула в ладоши организатор. – Милана, ты идешь первой, – сказала она мне и вложила в руки букет, от которого меня затошнило. Я кивнула и встала на свое место. Было ощущение, что я иду на эшафот. Да, это неправильно. Но это не моя жизнь, не мои решения. Решать должны только папа и Анжела. Музыка заиграла, а я не могла улыбаться. Но заставила себя, вышло, наверное, ужасно, но было плевать. Прекрасный день, замечательный, только погода была не согласна. Тучи над свадебным шатром сгустились, обещая грозу не только на небе, но и в моей жизни. Должна была заметить. Должна, но не придала значения. И теперь под звуки арфы я иду по проходу, цепляясь за букет, который выбирала сама. А внутри горечь и печаль, сердце болело, стонало и извивалось внутри. Не видела ничего: ни украшенного убранства, ни цветов вокруг, ни опускающихся сверху нитей с камнями, ни счастливого отца, ни регистратора брака, ничего. Одна пустота. Встав на свое место, повернулась и смотрела на папу. А он не замечал никого, кроме своей невесты. Не готова была повернуться и наблюдать за Антонам, который вел ее. Я была прикована к человеку, который разрушил столько жизней. Ненавидела, готова была разорвать, уничтожить и сама сорвать свадьбу.
– Доченька, все хорошо? – спросила мама, и я моргнула.
– Да, – сухо ответила я.
– Ты бледная, и тебя немного шатает, – описала она мой вид.
– Не знаешь почему? – язвительно спросила я и передернула плечами. Антон подвел Анжелу к отцу и даже не посмотрел на него, а, обогнув, встал рядом со мной. Кто-то шикнул, но, видно, Антон показал, что сейчас взорвется, и нас оставили. Анжела удивленно обернулась, и я кивнула ей, протягивая руку для ее букета. Она нервно улыбнулась и передала мне его.
– Не могу смотреть на это, – прошептал Антон.
– Знаю, потерпи, это их решение. А потом… потом сам расскажешь ей все, – попросила его, и он обнял меня за талию, прижимая к себе, как броню. Да, со стороны мы выглядели как влюбленные, которые не готовы расставаться даже на минуту, но все было не так. Он держался за меня, чтобы помнить о своем обещании, чтобы не сорваться, я ощущала это по его быстрому дыханию и силе, с которой он обнимал меня. Терпеть. Улыбаться и терпеть.
– Пусть те, кто против этого брака, скажут сейчас или молчат вечно, – произнес регистратор, а я затаила дыхание. Тишина, казалось, начала потрескивать, как и еще немного мои ребра. Но ждала, надеялась, верила.
– Милана, – простонал Антон. Судорожно вздохнула и, передвинув один букет на локоть, сжала его руку.
– Я рядом, здесь, с тобой. А это… – не знала, что сказать, и только облизала пересохшие от волнения губы.
– Я знаю. Знаю, малышка. Только не плачь. – Ощутила поцелуй в волосы, но расслабиться не смогла. Это оказалась самая худшая свадьба в мире, это был мой ад. Такого нервного потрясения я не испытывала за всю свою жизнь. И боялась, что откажет сердце или разум. На долю секунды перед глазами появились черные точки, и я покачнулась. Сильная рука прижала меня к себе, а вторая помогла не рухнуть на пол. – Дыши, Милана, дыши. Я тоже тут, я ничего не скажу. Обещал тебе, обещал, – прошептал Антон, но это не помогло. Голова закружилась сильнее, возможно, воздуха не хватало от силы, с которой он держал, возможно, просто больше не могла терпеть.
– Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту, – сквозь туман я услышала слова и громкие аплодисменты. Начала крутить головой, чтобы хоть как-то прийти в чувство. Воздуха стало не хватать. Ноги задрожали, холодный пот выступил на лбу. Меня подхватили на руки, из рук пропали букеты.
