Эрика Леонард Джеймс - Пятьдесят оттенков свободы
— О Кристиан, — шепчу я, пытаясь сдержать свои эмоции.
— Ну, сказка на ночь закончилась.
— Та еще сказочка…
Он тоскливо улыбается, но, думаю, испытывает облегчение.
— Как твоя голова?
— Голова? Вот-вот лопнет от всего, что ты мне рассказал!
— Не болит?
— Нет.
— Хорошо. Думаю, теперь тебе надо поспать.
Спать! Как он может спать после всего этого?
— Спи, — строго говорит он. — Тебе нужен отдых.
Я дуюсь.
— У меня один вопрос.
— Да? Какой же? — Он настороженно смотрит на меня.
— Почему это ты ни с того ни с сего стал таким… разговорчивым, если не сказать больше?
Он хмурится.
— Рассказываешь мне все это, когда обычно выудить у тебя хоть что-нибудь — дело, прямо скажем, не из легких.
— Да?
— Ты сам знаешь, что да.
— Почему я стал разговорчивым? Не могу сказать. Может, оттого, что увидел тебя, практически мертвую, на холодном цементе. Или причина в том, что я буду отцом. Не знаю. Ты сказала, что хочешь знать, и я не желаю, чтоб Элена встала между нами. Она не может. Она — прошлое, и я говорил тебе это много раз.
— Если б она не заигрывала с тобой… вы по-прежнему были бы друзьями?
— Это уже больше чем один вопрос.
— Прости. Можешь не отвечать. — Я краснею. — Ты и так рассказал мне больше, чем я когда-нибудь надеялась от тебя услышать.
Глаза его смягчаются.
— Нет, не думаю, но с моего дня рождения она была как незавершенное дело. Она переступила черту, и я покончил с ней. Пожалуйста, поверь мне. Я больше не собираюсь видеться с ней. Ты сказала, что она за пределом того, что ты можешь стерпеть. Это я могу понять, — говорит он с тихой искренностью.
Ладно. Я постараюсь больше не думать об этом. Мое подсознание облегченно откидывается в кресле. Наконец-то!
— Спокойной ночи, Кристиан. Спасибо за поучительную сказку. — Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и наши губы коротко соприкасаются, но он отстраняется, когда я пытаюсь углубить поцелуй.
— Не надо, — шепчет он. — Мне нестерпимо хочется заняться с тобой любовью.
— Так займись.
— Нет, тебе нужен отдых, и уже поздно. Так что спи давай. — Он выключает прикроватную лампу, погружая нас в темноту.
— Я люблю тебя бескорыстно, Кристиан, — бормочу я, уютно устраиваясь у него под боком.
— Знаю, — шепчет он, и я чувствую его застенчивую улыбку.
Я просыпаюсь. Вдруг и сразу. Свет заливает комнату, и Кристиана нет в постели. Я бросаю взгляд на часы и вижу, что сейчас семь пятьдесят три. Делаю глубокий вдох и морщусь, когда мои ребра протестуют, хотя уже не так сильно, как вчера. Пожалуй, я могла бы пойти на работу. Работа, да. Я хочу на работу.
Сегодня понедельник, и весь вчерашний день я провела, валяясь в постели. Кристиан позволил мне только коротко увидеться с Рэем. Честно сказать, он все тот же властный тиран. Я с нежностью улыбаюсь. Мой любимый тиран. Он был внимательным, любящим, разговорчивым… и не притрагивался ко мне с тех пор, как я приехала домой. Я недовольно хмурюсь. Придется что-то с этим сделать. Голова у меня не болит, боль в области ребер уменьшилась, хотя, честно признаться, смеяться приходится с осторожностью — но я в отчаянии. По-моему, так долго без секса я не была с… ну, с первого раза.
Думаю, мы оба уже восстановили душевное равновесие. Кристиан гораздо более расслаблен, его длинная сказка на ночь, похоже, похоронила некоторых призраков, как его, так и моих.
Посмотрим.
Я быстро принимаю душ и, вытершись, внимательно просматриваю свою одежду. Мне хочется чего-нибудь сексуального. Чего-нибудь, что может подтолкнуть Кристиана к действию. Кто бы подумал, что такой ненасытный мужчина может демонстрировать такой жесткий самоконтроль? У меня нет желания задумываться над тем, где и как Кристиан так вымуштровал свое тело. После его признания мы больше не говорили о педофилке. Надеюсь, больше никогда не будем. Для меня она мертва и похоронена.
Я выбираю почти неприлично короткую черную юбку и белую шелковую блузку с рюшами. Натягиваю чулки с кружевным верхом и свои черные «лодочки». Немного туши и блеска для губ, чтоб выглядеть естественно, и после энергичного расчесывания я оставляю волосы распущенными. Да. Вот так.
Кристиан завтракает за барной стойкой. Его вилка с омлетом замирает на полпути ко рту, когда он видит меня. Между бровями у него пролегает хмурая морщинка.
— Доброе утро, миссис Грей. Куда-то собрались?
— На работу. — Я мило улыбаюсь.
— Вот уж не думаю, — насмешливо фыркает Кристиан. — Доктор Сингх сказала: неделя отдыха.
— Кристиан, я не собираюсь одна валяться в кровати. Так что я вполне могу поехать на работу. Доброе утро, Гейл.
— Миссис Грей. — Миссис Джонс пытается спрятать улыбку. — Хотите позавтракать?
— Да, пожалуйста.
— Гранолу?
— Я бы предпочла омлет с белым тостом.
Миссис Джонс улыбается, а Кристиан не скрывает своего удивления.
— Очень хорошо, миссис Грей, — говорит миссис Джонс.
— Ана, ты не идешь на работу.
— Но…
— Нет, никаких «но». Не спорь.
Кристиан непреклонен. Я смотрю на него и только в этот момент замечаю, что он в тех же пижамных штанах и майке, что и накануне вечером.
— А ты едешь на работу? — спрашиваю я.
— Нет.
Я что, схожу с ума?
— Сегодня ведь понедельник, правильно?
Он улыбается.
— Был, когда я последний раз смотрел.
Я сужаю глаза.
— Ты прогуливаешь?
— Я не оставлю тебя здесь одну, чтоб ты опять попала в какой-нибудь переплет. И доктор Сингх сказала, что приступить к работе ты сможешь только через неделю. Помнишь?
Я забираюсь на барный табурет с ним рядом и чуть-чуть подтягиваю юбку. Миссис Джонс ставит передо мной чашку чаю.
— Ты хорошо выглядишь, — говорит Кристиан. Я кладу ногу на ногу. — Очень хорошо. Особенно вот здесь. — Он проводит пальцем по голому телу, которое виднеется над чулками. Пульс мой учащается, когда палец его касается кожи. — Эта юбка очень короткая, — бормочет он с легким неодобрением в голосе, когда глаза его следуют за пальцем.
— Правда? Я не заметила.
Кристиан устремляет на меня взгляд, рот его кривится в чуть насмешливой, чуть раздраженной усмешке.
— В самом деле, миссис Грей?
Я краснею.
— Не уверен, что этот наряд годится для работы, — бормочет он.
— Ну, поскольку я не иду на работу, то это вопрос спорный.
— Спорный?
— Спорный, — повторяю я одними губами.
Кристиан опять ухмыляется и возвращается к своему омлету.
— У меня есть идея получше.
— Вот как?
