Эмма Марс - Спальня, в которой ты есть
– Мой цветок… – прошептал Луи вполголоса.
Это правда, я была его цветком. И каким! По всей длине моих ног и на боках изысканными узорами переплетались стебли цветов, они перерастали в розовые и красные бутоны, которые расцветали на моем животе и груди, все эти необычные линии, формы и цвета представляли каждый изгиб моего тела в неизвестном до этого момента свете.
Я полностью приняла это имя сейчас, хотя раньше оно бы могло показаться мне чересчур глупым или, наоборот, слишком громким. С того самого момента, как в «Шарме» расцвела наша любовь и мое тело покорилось Луи, я была вся открыта для него.
Сегодня утром Соня провела не один час, склонившись надо мной с кисточкой и пытаясь воспроизвести те узоры, что мы отобрали вместе: изощренные переплетения стеблей и лепестки цветов. Она так старательно выводила все тонкие линии, все мелкие детали, что мое тело превратилось в один огромный букет.
Час первый, разобрать букет.
С помощью мягкой шелковой тряпочки и жидкого мыла Луи снимал с меня мою оболочку, один за другим смывая с меня цветы, покрывавшие мое тело. Чернила, которые выбрала Соня (кстати, у нее уже была возможность их опробовать на одном из своих спектаклей), исчезали при первом же прикосновении с влажной тканью. По восхищенному взгляду Луи я чувствовала, что он наслаждается каждым прикосновением, снимая с меня мой растительный узор и открывая меня как будто в первый раз.
– А что будет потом? – забеспокоился он, когда принялся очищать мой живот и грудь.
– Потом? У нас есть еще целых девять часов, чтобы насладиться друг другом.
– Ты занимаешься любовью на манер Жозефины?
Я ничего не могла от него скрыть. Жозефина де Богарне превратила Мальмезон в идеальное место, где можно было бы предаваться своей цветочной страсти. Такое же роскошное, как ее родная Мартиника.
Движения моего мужчины были легки, но методичны. Он с нежностью исследовал каждый участок моего тела, как археолог бережно смахивает кисточкой лишние песчинки с найденного им сокровища. Прикосновения ткани заставляли меня дрожать, и иногда мне даже хотелось стонать от удовольствия. Та часть тела, которую он отмывал, как будто заново открывалась, расцветала перед ним, словно лепесток цветка, трепещущий от наслаждения.
Час второй, вдыхать аромат моего цветка.
Как только он придвинул губы к впадинке между моих ног, которые были уже влажными от желания, я оттолкнула его руку. У нас была впереди целая ночь. Я старалась оттянуть как можно дольше момент наших взаимных ласк. С терпением, которому позавидовал бы любой садовник. Позволить своим желаниям распускаться в темноте этой ночи. Черпать вдохновение в наших богатых фантазиях. Мы прислушивались к стуку наших сердец. Мы полностью растворились в природе.
– Почувствуй его… Поговори с ним.
Он поднял меня на руки и отнес на кровать – ей я придавала особое значение и даже специально поинтересовалась у смотрителя, действительно ли на этой самой кровати спала Жозефина, и получила утверждающий ответ.
Луи медленно перевернул меня на бок и опустил свое лицо так, что оно оказалось между моих ног.
Он вдыхал носом аромат моего цветка, он долго и нежно втягивал в себя его запах, наслаждался его мускатными, немного кисловатыми нотками. Я несколько дней накануне старалась мыться просто водой, чтобы сохранить всю естественность этого аромата. Мое естество в его первородном виде.
– Я обожаю вдыхать твой запах… Я могу делать это целыми днями напролет, – впервые признался мне он.
Получается, что не у меня одной была слабость к интимным запахам. От этого открытия в моем животе запорхали бабочки и внутри разлилось новое, безумно приятное чувство доверия, которого я еще никогда не испытывала. Сейчас меня больше не смущало то, с какой настойчивостью он вдыхает мой аромат, мы теперь можем делать это вместе, обнюхивать друг друга, как две собачки, и свободно разговаривать на эту тему.
Луи даже не подозревал, что помимо тех произведений, которые он посоветовал мне прочесть, я самостоятельно изучила несколько очень интересных книг во время своего посещения магазина «Ля Мюзардин». Среди них я нашла несколько произведений, принадлежащих перу некоего Е.Д., неизвестного автора начала двадцатого века, который написал одну из жемчужин эротической литературы под названием Odordifemina («Запах женщины»).
Главным героем этого небольшого романа был мужчина, которому наскучил пресный и безвкусный секс в городе, и он уехал в деревню, чтобы там в полной мере насладиться естественными интимными запахами местных женщин.
– Я бы хотел обладать талантом парфюмера, чтобы сделать из твоего сока духи, – прошептал Луи.
Чтобы доказать мне это на деле, он отбросил в сторону все свое красноречие и снова опустил лицо между моих ног. Он зарывался туда как маленький щенок, ловил каждую каплю моего прозрачного ароматного сока, время от времени поднимая голову, чтобы почувствовать запах, оставшийся на его губах, а потом с новой силой начинал нюхать меня. Казалось, он опьянен моим запахом до безумия.
Час третий, убрать последние мои лепестки.
Большие половые губы, малые, промежность – забытые дети женской любви. Какой мужчина однажды воздаст вам должное внимание и с помощью своих проворных рук подарит вам истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие? Мой. Мой мужчина. Его пальцы, такие нежные. Кончик его языка, такой точный. Он знал, как нужно ласкать мою нежную плоть. Секс для женщины – это сложный цветок. И ни один мужчина не может утверждать, что изучил его целиком, если он не знает всех его мелочей и тонкостей, всех тайных мест своей женщины, всех ее изгибов, ее тело, которое постоянно меняется, двигается, становится чувствительным сначала в одном месте, а потом в другом. Если не знает, что нужно сделать, чтобы в ней разгорелся огонь желания. Чтобы изучить все это, требуется время и терпение. Первое у нас имелось в избытке, а Луи обладал в полной мере вторым.
Временами он ласкал указательным и большим пальцами мой клитор, а затем медленно спускался все ниже, к анусу. Каждое его движение провоцировало новую волну сладкой дрожи, которая покрывала мое влагалище. Я чувствовала все более жгучее желание, чтобы он вошел в меня, причем не одним или двумя своими пальцами. Но каждый раз я находила в себе силы сопротивляться этому желанию и старалась сосредоточиться на более тонких и неизвестных мне ранее оттенках чувств. Вот уже три часа мы предавались этой томной нежной прелюдии, мы растворялись друг в друге, в слиянии наших тел, еще более тесном, близком, чем когда-либо. Я очень хотела, чтобы комнату освещали только свечи, но из-за того, что стены были сплошь задернуты тканевыми драпировками, работники официально запретили мне зажигать свечи. Мы продолжили при свете небольших тусклых светильников, спрятанных в складках красного сатина. Луи был так поглощен созерцанием того, как медленно распускается мой цветок, что нашел и в этом особую прелесть.
