Запретные игры (СИ) - Шагаева Наталья
Надежда
Меня затаскивают в какое-то непонятное помещение. Просто комната без окон с одним тусклым источником света на потолке и бетонным полом. Комната совершенно пустая. Здесь холодно. Холодней, чем на улице. Меня вталкивают внутрь, и я спотыкаюсь на каблуках, приземляясь на пятую точку. Уже не кричу и не плачу. Я просто в ступоре от ужаса. Доигралась.
Как я вообще могла подумать, что мне удастся обмануть Литвина?
Хотя я и не думала об этом. Всё решили за меня.
— Тимур, бля! — сквозь зубы цедит Литвин. — Я сказал, аккуратно прессуем, а не швыряет на пол. Выйди! — отсылает парня. Тимур выходит, закрывая за собой дверь. Вздрагиваю от лязга железной двери. Встать уже не могу, ноги от страха не держат. Отползаю к стене, лихорадочно поправляя задравшееся платье, и запахиваю пальто.
Бегаю глазами от Литвина ко второму охраннику, который встает возле двери.
— Итак, Надежда, — начинает Литвин, прикуривая сигарету. — Это комната для исповедей, — снова зло ухмыляется. — Комната правды. Я задаю вопросы, ты честно отвечаешь и уже через десять минут выходишь отсюда. Это первый вариант. Второй: я задаю вопросы, ты не отвечаешь, либо меня не устраивают твои ответы. Тогда ты останешься здесь на неопределённое время. Без еды, воды, туалета и всех удобств, на этом полу, а когда ломаешься, то говоришь правду. Есть и третий вариант, киска моя, — притворно ласково произносит Литвин, отчего у меня бегут мурашки. — Для самых упертых. Вопросы буду задавать не я, а Петя, — оборачивается на парня возле двери. — А Петя у нас зверь. Даже взрослые здоровые мужики ссались на этом полу от его допросов.
Петя противно усмехается, осматривая меня сальным взглядом.
— Чего, я очень надеюсь, не случится с тобой, и мы не дойдем до этой стадии. Не хотелось бы физически портить красивую девочку, — Литвин глубоко затягивается и выпускает дым в мою сторону. — Так что, Надя, какой вариант выберешь ты?
— Я… Я…
Хочу сказать всю правду. Но губы дрожат, зубы стучат так, что я не могу выдавить из себя ни слова, только рваные всхлипы. Я физически не могу говорить. Горло сжимает от ужаса, лишая меня речи.
— Пойми, киска, — вкрадчиво произносит мужчина. — Для первого и самого щадящего варианта у тебя есть всего десять минут, — посматривает на наручные часы, — и они уже начались пять минут назад. Не трать драгоценное время. Как ты попала ко мне?
— Вы заказали в салоне… В салоне… — всхлипываю и начинаю рыдать. Это лишнее. Мои истерики здесь никого не интересуют, и они отбирают у меня время. Но я физически и на психическом уровне не могу успокоиться и нормально говорить.
— Надя! — Содрогаюсь, когда мужчина раздражённо повышает голос, кидает окурок на пол, тушит его ботинком и идёт на меня. — Мне уже не нравятся твои ответы, — нависает надо мной. — А когда мне что-то не нравится, я начинаю нервничать, а когда я нервничаю, то совершаю импульсивные поступки. Пожалей себя, девочка. Кто тебя ко мне послал и зачем?
— Я не знаю… То есть знаю… Но не знаю… — заикаюсь от испуга. Пытаюсь объяснить, но от страха сознание спутано и я никак не могу выдать что-то адекватное.
— Не знаешь, значит… — хмыкает Литвин. — Очень жаль, Надя. Я, можно сказать, разочарован в тебе.
Он резко хватает меня за ворот пальто. Рывок – и я уже поднята на ноги и прижата к стене. Замираю, парализованная страхом. Кусаю губы и даже не чувствую боли, только привкус крови.
— Я подумаю, киска, мы пропустим этап с твоим заточением. Зачем нам терять время? Приступим сразу к варианту с Петей, — встряхивает меня, ударяя затылком о стену, и отпускает. Снова сползаю на пол. И всё. Истерика достигает своего апогея. Слёзы брызжут градом, рыдаю, надрывая горло, начиная задыхаться. — Петр, приступай, — отходит от меня Литвин.
Парень скидывает с себя куртку и закатывает рукава водолазки, подходя ближе, делая ко мне пару шагов.
— Я не виновата! — истерично выкрикиваю в спину мужчине. Потому что Литвин открывает дверь, чтобы уйти и оставить меня наедине с Петром. Меня подстёгивает адреналин, который обжигает тело. — Я не хотела! Правда! Меня заставили, вынудили! Я всё вам расскажу!
Литвин останавливается. Разворачивается. Пауза. Заглядывает мне в глаза, и я молю его взглядом, призывая поверить.
— Пожалуйста, не надо, — хриплю я, ибо сорвала голос. — Пожалуйста…
— Петя, свободен, пока, — отсылает парня. Подходит ко мне. Снова хватает за пальто и поднимает на ноги. Быстро моргаю, потому что из-за потока слез все расплывается. — Пойдём, — отпускает меня, но я снова начинаю оседать. На стрессе ноги ватные. Мужчина вовремя подхватывает меня, предотвращая падение, и поднимает на руки. И всё, мой организм отказывается функционировать и терпеть этот ад. Всё плывёт, в глазах темнеет, я почти отключаюсь.
Чувствую только движение, как меня куда-то несут. Прохладный воздух, ветер, пахнет сыростью. Потом становится теплее, шаги эхом раздаются по мраморному полу. Мы поднимаемся, еще теплее, открывающиеся двери, и меня опускают на что-то мягкое и удобное. Глубокое дыхание опаляет мое лицо. Мужские пальцы прикасаются к моей кровоточащей губе. Хнычу, потому что это больно.
Снова шаги, звук закрывающейся двери и тишина. С трудом заставляю себя открыть глаза, но они такие тяжёлые.
Фокусирую взгляд. Всё словно в тумане. Я в спальне в светлых тонах, остальное расплывается, и я не могу разглядеть обстановку. Закрываю глаза, лишаясь сил. Борюсь с собой, пытаясь не отключиться. Потому что нельзя. Потому что из той страшной комнаты меня вынесли, но легче не стало. И неизвестно, станет ли. Наверное, мне страшно открыть глаза, и мой организм меня спасает, включая защитную реакцию. Отключаюсь…
***
Мне не хочется просыпаться. Хочется остаться в этом забытье внутри себя навсегда и не сталкиваться с реальностью. Но так, к сожалению, нельзя.
Открываю глаза. Полоска солнечного света из немного приоткрытых штор попадает на глаза, морщусь от раздражающего света. Отворачиваюсь.
Голова тяжёлая, и в ней абсолютно пусто. Там туман. Спальня большая, но мебели минимум. Кровать, на которой я лежу, бежевые плотные шторы, большое кресло с очень высокой спинкой, как трон, комод. Но самое удивительное – это туалетный столик с подсветкой и мягким, оббитым бархатом, пуфиком. Спальня явно женская. Всегда хотела такой туалетный столик, как в гримерке у актрисы. И вот я смотрю на него и понимаю, что мне не светит эта роскошь. Эдуард узнает, что я всё рассказала Литвину, и упечет меня за решётку.
Зажмуриваюсь. Облизываю губы. Больно. Трогаю раненую губу, которую вчера прикусила второй раз. Отдёргиваю пальцы, подношу их к глазам и понимаю, что они блестят. На моей раненой губе мазь. Память услужливо подкидывает воспоминания о вчерашнем вечере. Заглядываю под одеяло и понимаю, что раздета. На мне нет той вульгарной тряпки, нет чулок, и даже бюстгальтера нет. Только трусики. А я не помню, чтобы вчера раздевалась. Меня в пальто положили на эту кровать поверх покрывала. И уж тем более я не наносила никакую мазь на губы.
Сглатываю.
Даже не хочу знать, кто меня раздевал. Я ничего не хочу знать. Я хочу домой. К бабушке.
Не успеваю осмыслить свое положение, как дверь открывается и появляется Литвин. Резко сажусь, натягивая одеяло по горло, прижимая его к себе, как щит. Отползаю назад, вжимаясь в мягкую спинку кровати. Снова страшно.
Глава 12
Олег
Девочка пугливо вжимается в спинку кровати и закрывается одеялом по горло. Усмехаюсь. Поздно прятаться, я уже всё видел. И мне понравилось. Тело у девочки шикарное. Естественное, свежее, молодое. И это возбуждает.
Прохожусь по комнате. В глазах Надежды страх. И это хорошо. Страх срывает маски и открывает истину. Мое вчерашнее представление не прошло даром. Нет, я не садист и не получаю кайф, мучая девочек. Это вынужденная мера. Психологическое давление зачастую гораздо эффективнее насилия. Теперь вскроем карты и продолжим играть в открытую. Мне в целом всё понятно. Кто ее послал ко мне и зачем. Закинутая мной информация всплыла. За девочкой и шакаленком Эдиком стоит серьёзный человек. Человек, которого я не могу вот так взять и вздёрнуть. Но это и не нужно. Мы продолжим игру по моим правилам. Я всех переиграю.
