Девочка из снов (СИ) - Резник Юлия
— Что тебя так развеселило? — интересуется Акай. Я трясу головой, сбрасывая с себя обрывки давних воспоминаний.
— Да так. Вспомнила нашу первую встречу.
— С улыбкой? Это что-то новое.
— Да брось. Сколько лет прошло… Не все ж мне тебя…
— Ненавидеть? — подсказывает Акай. На его лице ни тени улыбки. Ну, вот как наш разговор зашел так далеко?
Остаток дороги молчим. Приземляемся на единственной в городе вертолетной площадке и до клиники едем на машине.
Нашему с Акаем сыну уже пятнадцать лет. Почему уже? Да потому, что ему никто не давал и двух. За все свои богатства и власть Акаю приходится платить высокую цену. Наверное, больше всего в этой жизни он хочет увидеть свое продолжение в ребенке, но… Один сын, рожденный в законном браке Акая, погибает еще в юношестве. Со вторым Акай прерывает общение по собственной воле, когда узнает, что тот тяготеет к женской одежде. Еще несколько беременностей госпожи Темекай заканчиваются выкидышами на разных сроках. В общем, когда беременею я, Акай едва с ума не сходит от счастья. Но и в этот раз его ждет удар. Иногда мне кажется, что болезнь Богдана он переживает даже тяжелее меня, его матери. Или же то, что я больше не смогу родить вовсе.
— Ну, привет, мой хороший…
Богдан хмурится. Он не умеет проявлять чувства. Совсем. Он не любит гостей, громкие звуки и когда его кто-то трогает. Даже я. А уж когда он замечает Акая… Ладно, может, ему действительно не стоило приходить. Богдану отец совершенно не нужен. А Акаю такой ребенок нужен и того меньше. Впрочем, больной сын — отличный способ мной манипулировать. И заставлять меня снова и снова бороться за жизнь, когда на это уже вообще никаких сил не остается.
Акай выходит из палаты первым. Да и я задерживаюсь не надолго. Сегодня у Богдана плохой день… Один из череды многих.
— Тебя отвезти в офис?
— Да. Было бы неплохо.
— Ты не забыла, что вечером у нас праздник? Я мужиков в баньку позвал.
— Ну, а я там тебе зачем?
— Затем, что до вечера я соскучусь. Так что не задерживайся. Я заеду за тобой часов в шесть.
ПНД1 — психоневрологический диспансер.
Глава 9
Иса
Конечно, нормальные люди обычно стремятся поскорей выписаться из больницы. Но я свою выписку по понятным причинам оттягиваю до последнего. И в этом мне всячески помогает хороший мужик. Федор Измайлович Волков… Не знаю, за каким чертом ему понадобилось со мной нянчиться, но факт остается фактом. После той моей истерики в туалете он стал заходить ко мне по нескольку раз в день. То поесть что-нибудь притащит, то просто заскочит узнать, как мои дела. Иногда, когда у него хорошее настояние, он что-то рассказывает мне, притихшему, травит байки о войне, но чаще молча сидит на колченогом стуле и слепо глядит в окно. Выглядит он, надо сказать, хреново. Впрочем, не мне об этом судить.
— Насчет твоей выписки…
— Да? — каменею, сжимая кулаки под простыней.
— Я должен это сделать, Иса. Ты уж пойми, пожалуйста.
Киваю. Обижать единственного человека, который ко мне отнесся по-человечески, конечно, не хочется. А что-то сказать — нет сил. Горло саднит, будто кто-то обмотал его ржавой колючей проволокой.
— Все нормально, — с трудом выдавливаю я. — Сейчас освобожу койку.
— Да погоди ты! Сядь… Не пыли. Я тут поговорил кое с кем.
— С кем?
— С заведующей детдомом. Она обещала, что я смогу к тебе заскакивать иногда. Ну, и что история с избиением не повторится…
Киваю и отворачиваюсь к окну, чтобы добрый доктор не видел моих злых слез. Знакомая ситуация. В детдом приходят многие, и многие обещают вернуться… Некоторые даже верят, что так и сделают. Но проходит время, жизнь берет свое, жалость притупляется, и уже никто не вспоминает о своих обещаниях. На самом деле мы никому не нужны.
— Ты слышишь меня, Иса?
— Слышу. Ну, вы это… Заглядывайте, конечно.
— Загляну, — обещает Федор Измайлович. — Вот теперь можешь сбираться. За тобой подъедут к двум. И кстати, Иса, я ведь не вру. Там… теперь будет получше, да.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Наивный. Такой битый жизнью и такой наивный. Киваю, чтобы не расстраивать своего спасителя, и отворачиваюсь к стулу, на котором стопочкой лежит привезенная мне одежда.
Обещанное «получше» длится три недели. Но в каждом брошенном на меня взгляде я читаю, что это — не более чем отсрочка.
— Че, косоглазый, говорят, ты теперь девочка? — зубоскалят мне в спину. Понятия не имею, откуда они узнали о моей операции. Но слухи в этих стенах расходятся со скоростью лесного пожара. И очень скоро моя жизнь превращается в ад.
Правду говорят, ожидание смерти — хуже ее самой. Напряжение такое, что я не могу спать, не могу есть. Я ничего не могу… Я весь — будто оголённый нерв. Может быть поэтому, когда меня в очередной раз подкарауливают, у меня окончательно сдают нервы. Я набрасываюсь на своих обидчиков, используя вместо заточки ручку алюминиевой ложки. И зубы.
Так я и попадаю в психоневрологический диспансер, где наверняка бы навсегда и остался. Если бы не девочка из снов. Вначале. А потом и подключившийся к делу Федор Измайлович. Вот, кто сделал все возможное и невозможное, чтобы меня оттуда вытащить. Не бросил. Не обманул.
— И грамота вручается Исе Ильмановичу Кутаеву. — возвращает меня в реальность голос директора заповедника.
— А мне-то за что? Я же только приехал… — бормочу на ходу, пробираясь к обшарпанному президиуму.
— В качестве аванса! — скалит зубы Кутепов, пожимая мне руку.
— Спасибо за доверие, — растерянно гляжу на картонку в руках. Я — обладатель богатой коллекции наград такого высокого уровня, что на фоне их эта грамота, конечно, выглядит как насмешка. Но другие мужики, кажется, довольны.
— Ну, что? Можно считать, что с официальными мероприятиями покончено? — ударяет по ляжкам Кутепов.
— Ага…
— Тогда все по коням!
Праздник организован прямо на берегу озера, неподалеку от конторы. Я с удивлением разглядываю собравшуюся толпу. Кажется, на гуляние подтянулся весь поселок. А ведь Акай обещал довольно камерное мероприятие. Или я его неправильно понял…
Столы расставлены прямо вдоль берега. А над ними, между четырьмя высокими кедрами, натянуты гирлянды разноцветных флажков. На костре в огромном казане готовится плов. В ведрах дожидается своего часа мясо. Никто не халтурит. Каждый занят чем-то полезным. Кто-то накрывает на стол, кто-то режет овощи, кто-то нанизывает мясо на шампуры, а кто-то следит за тем, чтобы огонь в костре не погас. Из старого радиоприемника льется музыка. Народ весел и оживлен. Ждут Темекая… За время, проведенное здесь, я уже понял, что у местных тот пользуется огромным уважением. Без него в этих краях, кажется, вообще ничего не обходится. Если у кого-то случается беда — все идут к Акаю. На него тут едва ли не молятся. Кто построил дорогу до перевала? Акай. Кто закупил в заповедник новую технику? Акай. Кто поднимает свой вертолет, если кому-то из старожилов делается плохо? Акай. Кто участвует во всех спасательных операциях в горах? Ну, вы поняли…
Конечно, я понимаю, что в конторе ждут, что я нарою на него какой-нибудь стоящий компромат, но пока с этим туго. Темекай умудрился найти общий язык со всеми. И каждый здесь за него горой. Я пока не выяснил, как с этим обстоит в регионе, но почему-то не сомневаюсь, что так же. Я и сам невольно проникаюсь к нему уважением… Он — редкий экземпляр, таких сейчас не встретишь.
Акай подтягивается ближе к семи. И не один, а с Саной… Почему-то это я понимаю даже прежде, чем она выходит из машины. Мой внутренний радар настроен на неё удивительно чутко. Кажется, я улавливаю исходящие от этой женщины волны, даже когда нахожусь за несколько сот километров от неё. Это странно, но теперь она словно всегда со мной. И никуда мне от нее не убежать, не деться. Довольно парадоксальное чувство, ведь все наше общение, напротив, сводится к тому, что это я бегаю за ней. Как мальчишка… Меня тянет к Сане запахом, тревожным взглядом, плавными движениями, темными локонами, спадающими с плеч…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})