Проданная (СИ) - Шарм Кира
И это после такого…
Интересно, а он сам что чувствовал? Кончил? Получил разрядку? Неужели прямо в штаны?
Чуть не хихикаю, но тут же одергиваю себя.
О чем я вообще думаю?
Ну вот какая мне разница, что там с его штанами? И с той каменной дубиной, что упиралась мне между ног?
Но тело снова не слушается меня. Живет какой-то своей отдельной жизнью. Совсем вразрез с головой. Иначе почему я украдкой пытаюсь посмотреть, что у него там между ногами? А складочки снова начинают подрагивать и сжиматься в какой-то болезненно-сладкой судороге?
Не об этом я должна думать сейчас! Вот совсем не об этом!
О том, какая он сволочь, вот о чем!
Но внутри уже все полыхает новыми волнами накатывающего жара. Как будто снова ощущаю на своих сосках прикосновения его пальцев. Властные. Жадные. Покоряющие. Сметающие всю волю, все заслоны приличия, все мои убеждения, все границы. Пальцы, что с нажимом спускаются вниз… Прямо туда. К самой сердцевине.
Только закрываю глаза, рвано вздохнув. И опять отдаюсь пульсирующему внутри наслаждению, что легонько, совсем не так сильно, как тогда, с ним, а все же сотрясает мое тело…
— Приехали, принцесса.
Распахиваю глаза, удивленно хлопая ресницами.
Мы уже у моего дома, а я даже и не заметила, как Стас остановил машину.
Сил пошевелиться до сих пор нет, все тело ломит от того, что я все-таки задремала в машине.
Но слабость — наименьшее, что мне хочется выказать при Санникове.
К тому же не у отца, а именно у меня будет инфаркт, если он увидит, как Стас заносит меня в дом на руках. А для него самого у папочки, возможно, даже и охотничье ружье найдется!
Резко выпрямляюсь, растирая затекшие плечи.
Что нужно говорить в таких случаях? Как себя вести после всего, что произошло? Тем более, вот так? Понятия не имею…
— Софиия…
Зато Санников, кажется, вполне имеет обо всем свое собственное понятие.
Он всего лишь поворачивается ко мне. На полоборота. Даже не приближаясь.
— Завтра ровно в восемь, — нет, все-таки наклоняется над моим лицом. Как для поцелуя.
Одно мгновение, и воздух снова забивает мои легкие. Опять даже воздух вокруг искрит и кажется, сейчас взорвется. Его дыхание как катализатор для взрыва, особенно для моих тут же запылавших губ. А в глазах плещется такое море страсти… Пусть его лицо по-прежнему и остается непроницаемым. Но глаза прожигают тысячи дыр в моей душе, тут же снова заставив тело броситься в дрожь!
— Я буду ждать.
Легкое, почти невесомое прикосновение к моей щеке. Чуть ниже. Мазок пальцем по губам.
И, черт, ноги уже подгибаются, а сама я готова отдаться ему прямо здесь, у ворот родительского дома!
— До завтра, — холодный тон резко обрывает все эту ненормальную магию.
Санников решил, что на этом достаточно. Пора закончить разговор, даже его не начав. И это снова отрезвляющей пощечиной бьет по оголенным донельзя нервам.
Вот так просто. Все по его щелчку, по его решению.
Меня как будто и нет, я всего лишь приложение к его желаниям!
Молча открываю дверцу, и, вытянувшись в струну, иду к дому, не удостоив его ни словом.
Да и какие слова? Если всю силу сейчас нужно собрать для того, чтобы Санников не видел, как заплетаются и подгибаются у меня ноги!
А еще…
Что-то мне очень сильно подсказывает, что мои слова ничего для него не значат. Ровным счетом ничего. И уж тем более не способны ни изменить этого самовлюбленного мужчину, который явно уверен, что с мнением других считаться не стоит, ни уж тем более вразумить его. Да он и слушать не станет! А я только бессмысленно буду сотрясать воздух и унижать себя перед ним!
Ну, уж нет!
Стараюсь быть тихой, но наверное все равно слишком громко хлопаю входной дверью. Только после этого слышу, как его машина резко дергается с места.
Крадусь в свою комнату, стараясь никого не разбудить.
Тяжело падаю на постель, даже не снимая с себя одежды.
Нужно бы отправиться в душ.
Смыть его с себя. Смыть этот запах, что въелся в кожу, и все его прикосновения. Но у меня совсем нет сил. Эта ночь вымотала меня, как ничто прежде за всю мою жизнь. И не только моим первым оргазмом. Морально все это измотала меня до невозможности.
Глава 17
Утро не принесло облегчения, даже наоборот.
Я поднялась с постели совершенно разбитая, помятая.
Совершенно не зная, что делать.
Вкус его губ так и остался на моих, как и запах его кожи. И, как ни пыталась смыть все это с себя, ничего не помогло.
Меня будто лихорадило.
На завтрак даже не стала спускаться. Казалось, все, кто меня увидит, тут же прочтут у меня в глазах все, что было прошедшей ночью.
Да и лицо меня выдавало с головой.
Потемневшие, цвета спелой вишни распухшие губы, лихорадочно блестящие глаза, яркий румянец…
Осторожно распахнула домашний халат, рассматривая себя полностью. Соски не далеко ушли от губ, на коже остались следы его прикосновений… Странно, я даже не помню, когда он успел их оставить. Ведь при всем своем поведении, при этой стали и вспыхивающей иногда ярости в глазах, Стас прикасался ко мне на удивление нежно. Даже слишком нежно, — понимаю, с ног до головы заливаясь краской.
И черт же дернул меня вспоминать его прикосновения!
Внутри становится так жарко и так влажно, что рука сама собой тянется к животу… Ниже… И я вся сгораю в мучительной потребности повторить все то, что он делал ночью…
Забывая обо всем на свете!
О том, что я дома. Что сюда могут в любой момент войти. О том, что все это развратно и совершенно неприлично, черт возьми!
Но тело другого мнения.
Оно выгибается дугой от жажды именно его рук. Его пальцев. Все, что я делаю, — лишь жалкое подобие идеального оригинала. С губ слетает разочарованный стон. Вроде все те же движения, но другие руки. Только он мог заставить меня пережить тот самый безумный ураган оргазма. А то, что я делаю — всего лишь его жалкое подобие!
Почти весь день так лихорадочно и мечусь — между шкафом, вдруг бросаясь выбирать одежду для свидания, то в ванную, подставляя лицо под ледяную воду, чтобы снять с себя это безумное наваждение.
Нет. На встречу с Санниковым мне идти нельзя! Нельзя ни в коем случае!
Потому что рядом с ним я совершенно себя не узнаю!
Теряю всю волю, саму себя теряю под его напором, под взглядом этим гипнотическим, отравляющим, властным!
Конечно же, это свидание не станет началом знакомства поближе. Об этом же он говорил, когда называл свидание шансом?
Но душевных разговоров с Санниковым я, как ни стараюсь, не могу себе представить.
Да их и не будет.
Если бы он собирался ухаживать, знакомиться, узнавать мой внутренний мир, что ему мешало сделать это еще вчера?
Уверена, и пяти минут не пройдет, как он просто забросит меня к себе на плечо и отнесет на верхний этаж той самой «Лаванды», где расположены номера!
А я… Я не смогу ему сопротивляться!
Только вот это опасно. Опаснее некуда.
Он уничтожит меня, места мокрого не оставит. После двух встреч с ним я уже почти распласталась перед этим человеком, в тряпочку у его ног почти превратилась!
А дальше что будет?
Я распахну перед ним душу, брошу к ногам свое сердце, а он просто перешагнет через меня и пойдет дальше?
Нет. Не пойду туда! Ни за что! Как бы не хотелось мне снова его увидеть, опять задрожать от близости его губ, от этого сводящего с ума голоса, от которого можно позабыть обо всем на свете!
Я уже убедилась в том, что Стас действует на меня, как тяжелый наркотик. И с каждой полученной дозой я буду разрушаться все сильнее. Все больше зависеть от него, — вот ведь уже сейчас весь день только об одном Санникове и думаю!
И ломка потом будет страшной. Смертельной. Вряд ли я смогу собрать себя потом.
А в том, что она непременно будет, я даже не сомневаюсь.
Санников уже второй раз наплевал на своих спутниц, буквально вытер о них ноги.
