Лоуренс Сандерс - Желания Элен
– О, Джоу, – прошептала она, – ты так мил.
– Ну ладно, – быстро сказал он, вскочив на ноги, – еще по рюмке коньяка и за работу.
На этот раз он воспользовался стодвадцатимиллиметровой камерой на металлической треноге, линзы которой были покрыты тонким слоем вазелина. На полу позади Элен был помещен маленький прожектор. Свет его был направлен вверх – ее плечи и голова были окружены сияющим ореолом.
За полчаса они отсняли три пленки, по двенадцать кадров каждая. Затем Джоу Родс выключил прожектора и включил кондиционер.
– Для первого раза хватит, – объявил он, придвигая свое оборудование обратно к стене. – Завтра я отнесу их в лабораторию, а на следующей неделе позвоню тебе, мы встретимся и решим какие из них печатать. Тебя это устраивает?
– Вполне. Я надеюсь, ты позволишь мне заплатить…
– Ерунда, дорогая. – Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку. – Мужчины существуют на земле для того, чтобы делать женщинам подарки. Если хочешь платить, то тебе придется отказаться от своего пола. Так что давай отдыхать и остывать. Выпьем еще коньяка? Или вина? Ликера?
– Пожалуй, я воздержусь, – с сомнением сказала Элен. – Меня уже немножко развезло.
– Это из-за жары – от прожекторов. Должно быть, бокал охлажденного вина тебя взбодрит. Я пожалуй выпью еще коньяка. Посиди здесь, я сейчас все принесу.
Час спустя, осушив четыре рюмки коньяка, он с некоторым усилием поднялся на ноги и пробормотал:
– Прошу меня извинить. Переоденься пока во что-нибудь более удобное.
Он отсутствовал так долго, что она забеспокоилась. Наконец он вышел из спальни, обольстительно улыбаясь. На нем был длинный черный шелковый халат с вышитым на спине алым драконом. Под халатом была ярко-желтая шелковая пижама. На ногах были персидские туфли с длинными загнутыми носами. На кончиках болталось по крохотному серебряному колокольчику, которые мелодично позвякивали в такт его шагам. На шее был повязан белый шелковый шарф. Его феска была залихватски сдвинута на один глаз. Он курил сигарету, вставленную в длинный резной мундштук из слоновой кости. Пенсне сменилось на монокль.
Он встал перед ней, слегка покачиваясь и широко раскинул руки.
– Смотри! – сказал он, глупо улыбаясь. – Зрелище, достойное восхищения!
Внезапно, без всякого предупреждения, он мягко осел на пол бесформенной грудой черно-желтого шелка. Его феска скатилась с головы. Колокольчики на туфлях весело зазвенели.
Элен бросилась к Джоу и склонилась над ним. Он был невредим и спал, тяжело дыша и все еще улыбаясь. Она в изумлении покачала головой.
Она сходила в спальню и принесла оттуда подушку и одеяло. Потом попыталась придать его телу более удобную позу, подоткнула подушку ему под голову и накрыла одеялом.
– Ах ты, псих, – ласково прошептала она.
Когда она, накинув на плечи свое теплое полупальто, вышла на улицу, вдали послышались громовые раскаты. Было душно, а на небе – ни звездочки.
Такси, проезжающие мимо, либо оказывались заняты, либо светилась табличка: «В парк». Она зашагала на восток, по направлению к Третьей авеню. Между Лексингтон и Третьей длинный черный автомобиль притормозил рядом, и хриплый голос произнес:
– Садись подвезу. Оплата натурой.
– Пошел ты! – выкрикнула она в ответ. Взвизгнув шинами, машина умчалась прочь.
Раскаты грома по-прежнему слышались в отдалении; гроза не приближалась. Она решила отправиться домой пешком – по Третьей авеню до Пятьдесят первой улицы, и далее – до своего дома вблизи Второй авеню.
Она шагала, зачарованная вечером, время от времени улыбаясь и изредка спотыкаясь о неровности мостовой. Она зашла в первый приличный бар и воспользовалась там женской уборной, а затем продолжила свой путь.
Итак, Джоу Родс, Ричард Фэй, а также Гарри Теннант и Чарльз Леффертс. Что-то будет. Она чувствовала, что сможет жить вечно. Но она старалась ни на что не надеяться, чтобы не сглазить.
Раскат грома раздался вдруг над самой головой. Дождь начался, когда она пересекла Пятидесятую улицу. Остаток пути она бежала, и ворвалась в холл вся дрожащая и вымокшая до нитки.
8
Радио с таймером включилось без нескольких минут восемь и Элен Майли проснулась под звуки канонады, завершающей «Увертюру 1812 года».
– Боже мой! – воскликнула она. Она вскочила, убежденная, что русские высадились в Бэттери-Парке и теперь входят в город по Лексингтон-авеню.
Музыка смолкла, раздался голос диктора, и она потянулась за своей первой за день сигаретой. Она села, обхватив колени руками, курила и ждала новостей.
«Израильские власти сообщили, что четыре арабских партизана убиты в…»
«Один негр убит и три ранены в результате ночного нападения на…»
«Нигерийские силы сообщили о том, что потери противника при попытке прорыва при Биафре не составили пятьдесят человек…»
«Во Вьетнаме четырнадцать вьетконговцев были убиты, когда засада в сорока километрах от Сайгона…»
«Семья из шести человек погибла в результате…»
Вспомнив фильм «Ганга Дин», который она видела в кинотеатре «Лейт Шоу», Элен Майли воздела руки небу и пропела дрожащим голосом:
– Убей! Убей! Убей во славу Кали!
Обрадованный этим зрелищем, Рокко поднялся на ноги. Он зевнул, высунул язык и встряхнулся. Затем трусцой подбежал к кровати. Элен нагнулась к нему, чтобы потрепать его за уши.
– Рокко, сладкий мальчик, – сказал она. – Хорошо спал?
Она выскочила из постели и голая выбежала в коридор. Выглянула в глазок, чтобы удостовериться, что на площадке никого нет, а затем сняла цепочку. Отперев, она приоткрыла дверь и в образовавшуюся щель протянула руку за лежавшей на коврике утренней газетой.
Первым делом она открыла страницу, где публиковался «Ваш гороскоп на день». Она отыскала колонку «Водолей». «Повышенная социальная активность. Ближе к выходным возможна драматическая развязка. Но ваши друзья придут на помощь».
– Черт возьми! – обрадовалась она.
Она дала Рокко рубленной куриной печенки (с луком), а затем подошла к клетке и сняла покрывало. Птица угрюмо поглядела на нее.
– Ну? – потребовала Элен.
Молчание.
– Чертова птица, – проворчала она. – Если я кого и не переношу, так это именно тебя.
Она насыпала ему зерен в мисочку, затем пошла в ванную и надела шапочку, чтобы не замочить волосы. На самом деле это был теплоизоляционный колпак для тарелок, но он идеально облегал голову и прекрасно выполнял несвойственные ему функции. Под душем она напевала: «Сидя однажды в баре Мерфи как-то вечерком…» – неприличную песенку, которой научил ее Чарли.
Припудренная и надушенная, она вернулась в спальню и набрала номер WE6-1212, чтобы узнать погоду. «С утра облачно, к полудню ожидается прояснение. Температура до плюс шестидесяти градусов по Фаренгейту. Вероятность дождя сорок процентов…»
