Stulchik - Эротические рассказы - Подростки
Я был не против того, что они подошли ко мне, потому что еще издали заприметил их и подумал: «Если бы я был насильником — то я бы снасильничал беленькую». Присмотревшись же, дополнил свою мысль: «А потом — черненькую». В общем, обе они были симпотявые. Не какие-нибудь там пафосные уебища, которые топчут наши лесные тропки своими голенастыми нижними конечностями (на которые, по уму, следовало бы напяливать ватные штаны да ещё нахлобучивать плащ химзащиты, а не подчеркивать коротенькой юбчонкой, парящей в вышине над ихним целлюлитом), да в игривом топике, из-под которого, судя по колыханию рельефа, явно старается выкарабкаться «чужой».
Нет, эти барышни были совсем не такие. И еще — они умели говорить. И говорили такое:
— Молодой человек! Можно вас на минутку?
Я остановился молча. Каламбурить не стал. Они малость стеснялись. Наконец, чёрненькая поддала локтем беленькую, как постукивают по старому телеку, чтобы он завокал, — и беленькая завокала:
— Видите ли, в чем дело… Мы тут играли в карты… И мы играли не просто так, а на желание…
Она замолчала. Я так понял, что она проиграла. Оставалось узнать, какое желание? Я выжидательно молчал, хотя имел несколько предположений, из которых одно оказалось верным. Его озвучила более решительная черненькая. Озвучила не без ехидцы — ей-то хорошо было ехидничать, поскольку проиграла не она. Сказала следующее:
— Я загадала, чтобы Светка доставила оральное удовольствие первому встречному парню, который будет хоть чуть красивее Горлума и чуть моложе Гэндальфа.
«Толкинутые, что ли?» — подумал я. И проворчал:
— Ну вот сейчас все брошу — и пойду искать вам красавчика!
Я кокетничал. Я знал, что выгляжу чуть красивее Горлума, а что моложе Гэндальфа — так это даже в паспорте записано (у Гэндальфа). Короче, я врубился, что речь идет обо мне.
Девицы засмеялись. Беленькая — неловко, черненькая — бодрее.
— Ну чего, барышня, — обратился я к беленькой, — проследуем, что ли, в кусты?
Я понимал ее… карточный долг — дело чести. И готов был со всем нашим благородством пособить ей с решением ее проблемы. А то — много ли по этому захолустному парку ходит таких благородных и сексапильных мучачос, как я?
— А можно, я тоже? — спросила черненькая.
— Что, пососешь?
— Нет, рядом постою.
— Валяй, — разрешил великодушный я.
Мы проследовали в кусты. Вернее, на полянку, которая была за кустами, скрытая от всяких вуаеристов, кроме самых целеустремленных. Беленькая, постелив на молодую траву клеенку, опустилась на колени. Расстегнула мою молнию, ослабила пряжку ремня и спустила джинсы до колен. Следом за ними — трусы. Без вычурностей — буднично так обеспечила доступ к объекту. Объект, почуяв свободу, бодренько подпрыгнул, чмокнув ее в чуть курносый, но очень сексуальный носик.
— Он у тебя уже возбужденный, — молвила беленькая не без некоторой досады, как мне показалось.
Я пожал плечами…
— Что ж, наверно, я какой-то неземной урод из глубин космоса, что у меня задирается болт, когда симпатичная, бес песды, барышня, собирается сделать мне минет.
С некоторой паузой — они фыркнули. Потом чёрненькая уточнила…
— А «барышня бес песды» — это тоже подъебка, или так?
По правде, это была не подъебка. Не подразумевалась. Само так получилось. Но я не стал дезавуировать своего искрометного юмора:
— Откуда мне знать? — сказал я. — Да и какая нафиг разница? Это ж, типа, отсос, а не ебля.
Беленькая, возможно, чуть обиделась. Не прекращая ласкать пальчиками мой девайс, она заверила:
— С пиздой у меня тоже все в порядке.
— Ну и слава богу, — сказал я, не зная, чего сказать еще.
— Кстати, меня Света зовут, — представилась она, хотя я уже слышал ее имя.
— Очень приятно, — сказал я и кивнул вниз. — А его — Дон Хулио.
— А тебя в целом — как? — настаивала черненькая.
Я снова пожал плечами:
— Если я скажу, что Саша — это чего-нибудь изменит?
— А сколько тебе лет?
— Вчера было семнадцать, а сегодня — не мой день рождения, — ответил я затейливо. И добавил дипломатично: — Хотя, конечно, получать подарки — приятственно в любой день.
Тут беленькая Света отколола номер: достала невесть откуда (гусары, всем молчать!) матерчатый сантиметр и приложила его к тому, что готово было в скором времени искупить ее карточный проигрыш.
— Это ты чего? — озадачился я. — Типа, замеряешь, пройдет ли эсминец в форватер?
— Пройдет, не беспокойся, — чуть рассеянно пробормотала Света и бросила подруге: — Настен, запиши!
И продиктовала данные: длину и обхват. Только сейчас я заметил тетрадку в руках у черненькой.
— Вообще-то, он сейчас не на рекорд стоит, — заметил я из любви к точности. — Тут от погоды зависит. В июльский зной, да на море — он еще сантиметра на полтора расфуфыривается.
— Да нормальный он у тебя, — ободрила Света, будто бы чтобы развеять мои комплексы, или еще какая хуйня. И спросила: — А ты что, сам мерил его?
— Нет блин, я вообще только что узнал о его существовании! Господи, что это выросло из меня? Оно еще и вставать умеет?
А как еще отвечать на идиотские вопросы?
Тут Света наконец заняла свой рот делом — и дурацкие вопросы происходили теперь только от черненькой Насти.
— А у тебя раньше был секс?
— Нет, конечно. Видишь ли, всякий раз, когда мы встречали в парке барышню, которая проиграла в карты отсос первому встречному парню — первым встречным оказывался кто-то из моих дружков-подонков, потому что меня все затирают и обижают, и…
— Но я серьезно!
Я шумно вздохнул:
— Да уж, блин! Ситуация охуительно располагает к серьезности! Но если серьезно, то сама — как думаешь?
— А когда? В смысле — когда первый раз?
Я понял, что она от меня не отвяжется. Видимо, специфическая очень извращенка. Ловит кайф не только от вида того, как ее подруга отсасывает у незнакомого парня — но и от задалбывания этого парня странными вопросами. Наверно, решил я, дешевле на них отвечать, пока не удовлетворишь ее порочное любопытство и прочие низменные страсти. И я ответил развернуто:
— Если «автономный» секс — то в тринадцать. А с девчонкой — в четырнадцать с половиной. Достаточно подробная информация?
Я немного покраснел. Не потому, что соврал — да и зачем бы мне врать? — а потому что, наверно, Светка усилила натиск и участила ритм, мастеровито массируя своим шустрым язычком мою головку. Минет она делала неглубокий, но качественный.
Настя не унималась:
— «Автономный секс» — это, в смысле, мастурбация? Ты хочешь сказать, что мастурбировал когда-либо в пубертатном периоде?
