Хочу ее (СИ) - Яблонская Альбина

— Для вас это мало?

— Важно не то, что думаю я. А то, что думаешь ты — насколько эти деньги важны для тебя самой. Это и есть их настоящая ценность.

Губы пересохли. Его колено оказалось у меня между ногами. Он напирал и пугал. Сердце стало так стучать, что могло разорваться от спешки. Неужели я делаю ошибку? Нутро подсказывает, что нельзя — нельзя это делать.

Но я не могу. Уже не могу остановиться.

— Для меня эти деньги важны. Безумно важны. Для меня они значат все, и я не шучу. Абсолютно все. Больше мне ничего не нужно — только деньги… Вы можете это решить?

— Могу ли я? — повторил он с легкой дрожью в голосе. Волнительно, с напряжением. Оно росло, несмотря на внешнее спокойствие. Я это точно знала, ощущала кожей. Телом. Атмосфера стала нездоровой. — Я уж точно могу… А можешь ли ты?

— Что? — не понимала я вопроса. — Что я могу? О чем вы меня спрашиваете?

— Как тебя зовут?

— Ульяна.

— Ульяна… — повторил Артур, вдыхая запах моих спутанных волос. — Если бы я встретил тебя хотя бы на день раньше… Я бы взял тебя. И трахал так, как трахают ублюдки. Я бы выебал тебя до основания. До ссадин на коленях. Я бы отымел тебя так, что ты бы ходить не могла еще неделю, Ульяна. — От этих слов мне становилось душно. Я потела как в жару, словно в июле. Было жарко, в легких жгло. Я будто оказалась в сауне и задыхалась. Только от слов. От самих только слов. — Но сейчас мне не до этого. Тебе повезло. Очень крупно повезло.

Я дрожала. Стояла в замке из его рук по бокам. И дрожала. Он сводил меня с ума. Заставлял опускать глаза, было страшно. Боялась взглянуть на это лицо, в горящие синевой глаза. Они обжигали. Я такого взгляда не встречала. Я вообще таких мужчин еще не встречала. Он был другим, совершенно непохожим на кого-либо еще. Даже на Макса. Особенно на Макса. Он его полная противоположность. И он же его спасет.

— Я на все готова. Честно. Сделаю все, что вы попросите.

— А я ничего не прошу, — ответил Артур. И покачал головой. — Никогда и ни о чем. Я просто заставляю и беру. Всегда беру свое, когда решу прийти за ним. И ты будешь готова. Понимаешь?

Я не до конца осознавала, что творю. Что это будет означать. Его слова. Чего он просил, чего он ждал? Могла ли я дать такому человеку нечто ценное — что бы перекрыло плату за спасение Максима?

— Я отплачу сполна.

Будто ждав этих слов, Артур схватил меня за ночнушку. Притянул к себе, что я аж вскрикнула от страха. Он сжал в кулак бретельку и заглядывал под ткань. Смотрел на мою грудь. Торчащие от холода соски. Играя скулами, он любовался своей собственностью. Просто осматривал владения. Точно зная, что придет за этим телом.

— Такая чистая, наивная. Не испорченная большим городом. — Шепот Артура резал мой слух подобно струне. Каждый звук, каждое слово — будто маленький порез. И я ждала таких порезов. Было приятно их терпеть. Их получать. И ожидать, куда вонзится лезвие на этот раз. — Как же давно я таких не держал в своих руках.

— Я девственница.

Не хотела это говорить, но само почему-то вырвалось. Он вынудил меня. Как под гипнозом заставил сознаться. И это была правда. Я невинна. Все еще невинна. Как это ни странно в наше время. Вечно верила, что настанет день — и я отдам себя достойному мужчине. И вот он пришел, этот день.

Теперь я понимала, зачем берегла себя так долго. Я берегла себя для брата.

Ради него. Ради Макса. Это спасет его от смерти.

— Я покупаю твою девственность.

7

Ульяна

Он купил меня. Обменял на деньги то, что у меня было — на меня саму. На мою близость, мою нежность, мою девственность. Я получила двести тысяч евро и спасла Максима. А он… он получил за это доступ к телу. И не только к телу. Доступ к моему сердцу без каких-либо отборов, конкурсов. Вошел в мою жизнь через черный ход и будто поселился рядом, у меня за спиной. Я его не видела, но ощущала.

Мой будущий первый был рядом. Но я не знала, чего ждать. Как много времени пройдет. Как скоро это наступит. И наступит ли вообще.

Только Артуру было известно, когда он это сделает. Когда он явится за мной, чтобы сделать своей окончательно. Поставив тавро женщины. Отняв невинность с особым наслаждением.

Это не произошло в тот день. И на следующий тоже. Он исчез, растворился, словно демон. Будто и не было вовсе такого человека. Да и человек ли он?

Тогда он мне казался богом, спасшим мою жизнь от заката. И вот этот бог явился за мной — пришел ко мне на свадьбу, когда его не ждали. Когда я была уже уверена, что мы не встретимся. Что он забыл обо мне как о мимолетном влечении. Увлекся кем-нибудь еще, какой-то новой простушкой из народа, чтобы показать ей все прелести расплаты за ошибку. Просто сжалился и решил оставить меня в покое. Дать возможность плыть по течению, жить дальше самой обычной жизнью. Насколько это получалось.

Но не забыл. Он меня явно не забыл. Иначе бы я не была сейчас в его руках. Опять дрожала, опять в слезах. Опять под ним — ощущаю его руки на себе как приговор. Мой сладкий, тайно обласканный в мечтах. Такой горячий, приторный и терпкий. Как вино. Как алкоголь, разлитый на царапину. Она осталась после страсти — полосы на широкой спине. И они говорили о многом. Вернее — о главном.

Он меня не оставит в покое и вернет. Обязательно вернет. Иначе бы его здесь не было.

— Хочу тебя целиком, — выпалил Артур, жестоко разрывая мой корсет. — Выпить до самого дна.

Его мускулы напряжены. Они рвут на мне одежду — белое свадебное платье, купленное женихом. Оно должно сказать, что меня любят. Но это не так. Никита меня никогда не любил — мне пришлось на это пойти, чтобы спасти наше будущее.

И да — я его тоже не любила. Мне казалось, что между нами что-то есть. Но это "что-то" было жалкой крупицей на фоне Артура. Он заставил меня сдаться. Не представляю, как бы я могла без него жить. Сколько бы врала себе еще. После того как попыталась от него сбежать.

Я боялась, что придет. Я ждала этого дня как суда над собой. И знала, что придется заплатить за доброту. За все хорошее приходится платить.

И за спасение брата я заплатила… любовью к бандиту. Его злейшему врагу.

— Нет, отпусти… — отползала я к стене.

Обнаженная до белоснежного белья. Такая нежная и теплая. Мне жарко от его речей. Его касаний. Его цепких рук и влажных губ — они были везде, повсюду. Целовали мою шею, мои плечи, мои руки. Горячие губы скользили и жгли мою грудь. Поцелуй за поцелуем. Он сосал и покусывал меня как хищник. Собрался съесть меня целиком, как сочную дичь, обласканную с ног до головы.

Но начать лев хотел с моей шеи. Затем он спустился к груди, расстегнул на мне лифчик. Освободил уже трясущееся тело от оков. Его руки массировали, гладили, сжимали. Делали больно. Приятно. Теребили то один сосок. То второй. Им помогали губы — так искусно натирали кожу в самых нежных местах.

Это было невыносимо. Мой рот говорил слово "нет", а тело повторяло: "Да. Да. Да…" И мой мужчина это слышал — он считывал мой танец рук и ног, он аккуратно стаскивал последний бастион — кружевные стринги — чтобы добраться до меня во всех проявлениях. Открыть для себя святая всех святых и украсть меня окончательно. Без права передумать или отбиться. Я не отобьюсь. И даже не пытаюсь. Он хочет меня до одури, а я люблю его за это. И хочу его почувствовать внутри.

— Я столько думал о тебе, — говорил Артур, снимая с себя рубашку.

Нервно, с нетерпением. Разрывая нити там, где можно было просто расстегнуть. И мне это нравилось — нравилось это желание, без шансов выдержать еще минуту. Хоть мгновение. Он весь горел, пылал от наваждения, от аромата страсти. Запаха моих волос. Моих губ. Моей шеи. Моей чистой раздраженной кожи. И слов, которые так пошло вылетали изо рта. Моего рта.

— Хочу почувствовать тебя внутри.

На пол упала пряжка ремня. Его большое тело оказалось надо мной.