Татьяна Бродских - Солнечный цветок дьявола
Да, мне казалось, что впереди обязательно будет счастливая жизнь, полная радости и любви. Боги жестоко наказали меня за детские мечты и самоуверенность. Потом, после очередного издевательства барона, мне пришла в голову мысль: «А зачем принцам так много невест? Ведь их всего двое?» Вроде бы меня это не должно было волновать, но в голове что‑то вспыхнуло тогда, озарив — в нашем округе забрали двух девочек, в соседнем одну, а сколько их насобирали по всей стране за последние годы? Где эти «счастливицы»? Чем занимаются, ведь принцы так и не женаты? Не даром ходят слухи о королевском гареме.
С прожитыми годами меняются взгляды: в двенадцать я хотела, чтобы меня забрали во дворец, прошло каких‑то неполных восемь лет, и я хочу, чтобы обо мне все забыли. А самое страшное сейчас — это оказаться особенной для королевской семьи, ведь меня после ни разу не проверяли. А мой ухажер, тот самый сын целителя и будущий маг, говорил, что свет может проснуться позже и, зачастую, он связан с превращением из девочки в девушку. Я стала девушкой в четырнадцать, появился ли во мне свет или нет, не знаю. Надеюсь, нет.
У кареты Сейм меня поразил, он первым запрыгнул в нее и я уже хотела возмутиться подобным нахальством, но не смогла выдавить не слово, наблюдая за действиями мужчины. Он перегнулся через спинку сиденья, что‑то там сделал и вот у меня небольшая кровать. Каким‑то чудом на ней оказались подушка и одеяло, я прекрасно помнила, что в дорогу ничего подобного класть в багаж не приказывала.
— Прошу, госпожа, — учтиво подал мне руку Сейм, на людях он вел себя, как подобает хорошо вышколенному слуге. Руку я приняла, забраться самой в карету, когда от недосыпания закрываются глаза — трудно, а когда они еще смотрят не на подножку, а на вожделенное спальное место — невозможно. Да и очень хотелось досмотреть спектакль «заботливый Сейм» до конца. Я не ошиблась, на этом все не закончилось, все так же нежно мне помогли разместиться на жестковатой лежанке, поправили подушку и укрыли одеялом, тщательно укутав меня им.
— На дворе лето, — насмешливо произнесла я.
— По утрам прохладно, хозяйка, — хмыкнул Сейм, огляделся на приоткрытую дверцу, порывисто наклонился ко мне и поцеловал в губы. — Спи, цветочек.
И опять я не успела ему ничего ответить. Не понимаю, как этому хаму удается так мастерски ставить меня в неловкое положение? Ну ничего, нам бы только до столицы добраться, а там… Что там будет, я придумать не успела, погрузившись в сон.
* * *Мне снился Ланс: его нежная ладонь на моем бедре, ласковые губы, целующие мою грудь. Было так хорошо, выгнулась ему навстречу. Так хотелось почувствовать его язычок на своих сосках, но мужчина почему‑то медлил. А вот его рука стала настойчивее, она скользила по внутренней стороне моего бедра, приближаясь к кромке чулка. Жар волной распространялся за ней, мое дыхание участилось, губы приоткрылись призывно, желая получить свою порцию ласки. Мужчина не заставил себя ждать, запечатлевая на моих губах страстный поцелуй, проникая языком, властвуя надо мной и обжигая своим желанием. Я застонала и, вздрогнув от этого звука, проснулась. Ланс пропал, а вот мужчина, практически пожирающий мои губы нет. Испугалась, забилась в его руках, краем сознания в панике отмечая тот факт, что это его рука между моих ног. Паника начала заволакивать сознания, захотелось кричать, царапаться, кусаться, что я и сделала.
— Тише, малышка, тише, — раздался сквозь пелену страха голос Сейма. Он прижимал мою голову к своему плечу, успокаивая и не давая мне окончательно потерять разум. — Ты была такой красивой спящая. Маленькое, нежное солнышко. Я просто не мог не поцеловать тебя. Не бойся, я тебя не обижу…
Я всхлипнула и дернулась отстраниться от него, но он мне не дал, крепче обхватил мои плечи правой рукой. А левую, которая гладила мое бедро вдоль кромки чулка, сдвинул выше, прижимая свои пальцы к моему лону, скрытому только тонким кружевом нижнего белья. Дрожь пробежала по моему телу, вытесняя страх, стон едва не сорвался с моих губ. Это меня отрезвило, заставило вспомнить, что меня ласкает совершенно посторонний мужчина, не спросив моего разрешения. Гнев затопил меня:
— Что ты себе позволяешь! Пошел прочь из моей кареты!
— Как скажет, моя госпожа, — улыбнулся Сейм и закрыл мне рот поцелуем. «А он повторяется», — пронеслась ехидная мысль. Минут через пять мое неуверенно сопротивление было сломлено, и я уже постанывала в руках кареглазого здоровяка. А еще через пять, готова была отдаться ему прямо в карете, не взирая на тонкие стены и на то, что нас могут услышать. Его пальцы дарили удовольствие, заставляя меня льнуть к его рукам, выгибаться и ловить его губы. Казалось вот — вот, но Сейм остановился, так и не доведя меня до пика наслаждения.
— Ну, я пошел, хозяйка, — подарил он мне слегка издевательский поцелуй в губы. — У нас привал, обед будет готов минут через десять. А если захотите в кустики, зовите меня…
— Хам! — крикнула в спину этой скотине. Лицо залила краска стыда, мало того, что говорит всякие двусмысленные вещи, так еще и бросил в таком состоянии. Гад! Как есть гад! Захотелось догнать его, ударить, обозвать, но это надо было выходить из кареты, а там эти мужики. Уверена, будут смотреть на меня и мерзко ухмыляться. Не пойду, поем вечером. Но желудок был не согласен с моим решением, а еще он намекал, что есть вещи, которые перетерпеть не получится и из кареты выйти придется.
Выходила я с надменным лицом, готовясь прожигать гневным и презрительным взглядом любого наглого мужика, который только осмелится на меня глянуть. Каково же было мое разочарование, когда моего выхода никто и не заметил. Вообще‑то, меня сопровождало пять наемников, два кучера и Сейм, их командир. Так вот, ни одна сволочь в мою сторону даже не взглянула, каждый занимался своим делом: кто‑то готовил, кто‑то чистил оружие, кто‑то просто отдыхал у костра, ну а кучера занимались лошадьми. И даже Сейм делал вид, что ничего, кроме голубого неба над полянкой его не волнует. Ну не гад ли? Как есть гад! Сквозь деревья просматривала река, не слишком бурная и, надеюсь, не холодная. К ней я и пошла. Сейма понятно звать с собой не стала, а то подумает, что я предлагаю ему уединиться.
Река была в меру теплая, сполоснула руки, лицо. Потом, подумав и оглядевшись по сторонам, постаралась, как можно незаметнее снять нижнее белье. Из‑за глупых игр Сейма оно было влажным, и от одной мысли, что еще часов шесть ехать в нем, становилось неприятно. За этим занятием меня и застал Сейм. Вот буквально секунду назад его не было рядом, а тут раз и обнимает за талию, целуя мою шею.
