Алекс Новиков - Английские эротические новеллы
А Мартин был очень даже рад такому подарку. Ну а мнения Алисин никто и не собирался спрашивать.
Глава шестая. Алисин и родовое проклятие
После той брачной ночи, где девственная Алисин была в качестве свадебного подарка рыцарю Мартину, несчастная девушка считала себя грешной и испорченной, а свою душу погубленной раз и навсегда. Кутаясь в плащ, она покорно шла за слугой, гадая, какие новые испытания ждут впереди. Пока они поднимались по наружной лестнице, Алисин дрожала от мысли, что Эллин решила запереть в сырой подвал или в один из мрачных казематов башни. Слуга провел ее через нижний зал к внутренней лестнице, ведущей к боковой башне.
— Скажи, куда мне идти, я пойду сама, — попыталась протестовать Алисин.
Ответа она не получила, а когда поднялись наверх, он так толкнул в дверной проем, что она едва удержалась на ногах.
Алисин, оглядела комнату: маленькая, круглая, единственное окно забрано решеткой, через которую пробивался солнечный лучик. В его свете пылинки от сухой тростниковой подстилки мелькали крохотными звездочками.
«Слишком высоко окно! — Алисин больше ничего не оставалось делать, как следить за полетом этих звездочек, да лучиком света, проникающем сквозь окно-бойницу. — Петлю на решетку не накинуть и не повеситься! А может, можно сбежать?»
Прежде всего, она тщательно осмотрела комнату и поняла, что надеяться на спасение бегством было нечего. Комната не имела никаких тайных дверей и, находясь в уединенной башне с толстыми наружными стенами, по-видимому, не сообщалась с другими помещениями замка. Изнутри дверь не запиралась ни на ключ, ни на задвижку. Обесчещенной девушке оставалось только запастись терпением и всю надежду возложить на бога, к чему обычно прибегают выдающиеся и благородные души. У окна стояла корзина с одеждой.
«И молиться сил нет! — Алисин оделась и легла на подстилку из тростника, заменяющую слугам постель, — что меня ждет, когда надоем Мартину и Эллин? В том, что это случится, нет никаких сомнений! За такой грех гореть мне в Аду! Господа-то не станут терзаться угрызениями совести и вычеркнут из своей жизни с той же жестокой бесцеремонностью, с которой заставили принять участие в играх на брачном ложе!»
— Ну что, красавица, понравилось? — С жалобным скрипом открылась дверь, и слуга принес низкий столик и кувшин с водой. — Замковые слуги уже разыгрывают тебя в кости. Как только прикажет госпожа Эллин… Впрочем, я могу принести тебе кое-что с барского стола, если ты будешь со мной ласковой!
Лицо слуги растянулось в похотливую улыбку.
— Пошел вон! — Алисин удержалась, чтобы не заплакать.
«Вот награда за мое тело: кусок хлеба и стакан воды! Похоже, я угодила в тюремную камеру! — Вздохнула она, как только закрылась дверь. — В кости меня разыгрывают! Однако, надо хотя бы умыться и причесаться!»
Ее завтрак был прерван самым наглым образом. Прямо из стены вышел призрак рыжебородого мужчины в рыцарских доспехах.
«Это же рыцарь с портрета! — поняла девушка. — О, ужас!»
Алисин сковал страх, пожалуй, более сильный, чем в спальне госпожи.
— Я вижу, тебе не понравилось, в спальне? Разве ты не видела, как спариваются животные? Или, может быть, тебе мама не говорила ничего об этом?
— Сэр призрак, — челюсти девушки дрожали от страха, — мне мама говорила. Но я… — Алисин снова разрыдалась. — Я никак не думала, что свою брачную ночь поделю пополам с леди Эллин.
— В это нет ничего удивительного! Вы обе являетесь моими внучками! — уточнил призрак, — было первое мая, приход весны. На моей земле шумел праздник. Девушки в лучших нарядах срывали цветы, и танцевали. Я устроил выходной для черни и даже выкатил бочку пива. Девушки установили «майское дерево» и вокруг него водили хороводы, на что хотя местный священник в воскресных проповедях клеймил его как проявление язычества. Твоя бабушка, как и все девицы, радовалась приходу весны. Я, милостиво позволил крепостным пойти в лес! В другое время я разрешал входить туда только за особую плату, а в честь праздника позволил притащить оттуда хворост для больших костров, которые горели всю ночь. В их красном свете, веселились простолюдины, а твоя бабушка зазевалась. Клянусь адским пламенем, что терзает мою грешную душу, твоя бабушка была такой же строптивицей, как и ты! Моим слугам пришлось ее держать за руки и ноги, а потом ничего, ей даже понравилось! Волосы у нее были похожи на твои — шелковистые, мягкие, пушистые. Кстати, она тоже наивно думала, что супружеская жизнь доставляет женщине удовольствие. Боюсь, я ее разочаровал! Эх, Алисин, по человеческим меркам это было так давно… В Аду времени нет. Впрочем, вспомнить приятно! А теперь я хочу посмотреть на тебя совсем голую! Раздевайся!
Дрожа от страха, унижения и холода, девушка подчинилась.
— Сладкая какая! Рыжая, вся в меня! А Эллин совсем на меня не похожа! Кто знает, не наставила ли мне моя старуха рога? По крайней мере, поймать с поличным на измене мне не удалось ее ни разу! Хитрая была бестия!
— Не надо! — Голенькая Алисин почувствовала холод от прикосновения рук призрака. Впрочем, бесплотное тело не причинило никакого вреда.
— О горе мне! — Призрак, поняв, что не сможет воспользоваться телом внучки, растаял.
После беседы с призраком девушке стало совсем плохо, а тут служанка принесла яичницу с ветчиной и глиняную кружку с пивом.
— Скорее я прыгнула в яму со львами, чем заставлю себя проглотить хоть кусочек. — Заявила она. — Какой там завтрак!
— Не торопись отказываться, — служанка улыбнулась и оставила все на столе. Не прошло и часа, как все было съедено. — И оденьтесь! тут не жарко!
Вечером слуга вновь пришел за девушкой и повел ее знакомой дорогой в спальню молодоженов. Целую неделю, пока у госпожи было женское недомогание, Алисин пришлось выполнять супружеский долг за нее.
Сначала она не испытывала ни желания, ни страсти, только чувство непонятного тепла, поднимающегося из поруганного местечка, делало ее нежной и податливой.
Супруги раз высекли наложницу розгами, за отказ рыцарю в милых шалостях, считавшимися в те времена смертным грехом: предоставить для запретный утех свою шоколадную дырочку.
Тут снова пригодились ременные петли.
— Ну вот, — для начала он положил ладонь на то самое местечко, которое девушка не хотела давать.
Алисин, казалось, поняла, что сопротивление бесполезно, но все же безуспешно попыталась сдвинуть ноги.
— Все только начинается! — рыцарь просунул в колечко кончик указательного пальца. — Corruptio optimi pessima![14]
