Линия судьбы - Сойер Мерил
39
– Она жива, но состояние тяжелое, – сказал хирург. – Если она переживет эту ночь, будем надеяться, что опасность миновала.
– Мы можем ее увидеть? – спросил Трент, поскольку Логан не мог выдавить ни слова.
– Да, но она еще под наркозом.
Трент подтолкнул Логана.
– Иди первым, сынок.
Медсестра провела его по коридору в послеоперационную палату и оставила одного. Паника охватила его и превратила в каменную глыбу. Комната расплылась, задрожала, как мираж, и исчезла, оставив улыбающуюся Келли…
Логан крепко зажмурился и снова открыл глаза.
Келли не улыбалась.
Она была бледная, смертельно бледная. И такая крохотная. Ее изысканная миниатюрность всегда привлекала его, возбуждала. Сейчас, опутанная трубками и проводами, Келли казалась ужасно хрупкой. Ей не хватит сил, чтобы выжить… а он ничем не может ей помочь.
– Дорогая, мне так жаль! Я этого не хотел.
Его слова утонули в деловитом урчании мониторов. Что-то дрогнуло в его душе. Келли заставила его осознать, что на самом деле ему нужны в этой жизни всего две вещи, которых у него никогда не было: любовь и доверие.
С Келли он нашел и то, и другое. Если он ее потеряет, он потеряет себя. Он должен как-то передать Келли свою силу, свое желание жить, которые вытащили его из Венесуэлы без единого шанса на успех.
– Келли, ты – борец. Держись… Держись ради Рафи.
Там, в джунглях, он говорил ей, что готов умереть ради нее, но никогда не говорил, как сильно нуждается в ней. О черт, почему же он тянет сейчас?
– Келли. – Логан погладил ее руку кончиками пальцев, стараясь не задеть трубки. – Держись… ради меня. Ты нужна мне, очень нужна. Гораздо больше, чем, наверное, представляешь.
Он сжал обеими руками ее ледяные пальцы, стараясь согреть… влить в нее свою силу.
– Подумай обо всем, что ты делала в Венесуэле. Ты сильнее, чем подозреваешь. Не поддавайся. Не позволяй этой ране… одолеть тебя.
Логан не смог произнести слово «убить». Этот мир невозможно представить без Келли. Его Келли. В его жизни никогда не было света. До Келли.
Он шептал ей на ухо новые инструкции, и его губы касались нежной кожи.
– Думай о Рафи. Думай о Тренте. Обо всем, ради чего стоит жить. Думай обо мне.
Логан неохотно оставил Келли, зная, как сильно Трент хочет увидеть ее, а потом снова вернулся и сел рядом с кроватью. И в первый раз в своей жизни он молился.
В середине ночи Келли застонала. Тихий стон, еле различимый сквозь щелканье и бульканье машин. Логан вскочил и склонился над ней.
– Келли, Келли, тебе что-нибудь нужно? Тебе больно?
Ее ресницы затрепетали, глаза открылись, и он увидел в них страх… и понял: она думает, что умрет, и молит его позаботиться о Рафи.
Только ему еще страшнее. Он действительно не знает, что с ним будет, если он ее потеряет.
– Дорогая, не сдавайся. Ты выздоровеешь.
Ее длинные ресницы опустились. Логан ждал, надеясь, что она снова откроет глаза, но она не шевелилась. Аппаратура продолжала выдавать свежие новости о ее состоянии, а он держал ее за руку и молился.
Всю ночь Логан не сводил глаз с кардиомонитора. Только аппараты холодно и деловито уверяли, что Келли, на вид совершенно безжизненная, еще цепляется за жизнь.
Наконец сквозь щель между шторами забрезжил золотистый свет, возвещая начало нового дня над красными скалами. Келли пережила ночь.
– Благодарю тебя, господи. – Собственный голос показался Логану непривычно резким. – Благодарю за то, что помог ей продержаться.
Медсестры начали утренний обход с таким шумом, что могли бы разбудить и мертвого, но Келли не проснулась. Прошел еще час, прежде чем она открыла глаза. И на этот раз прошептала:
– Логан… Вуди?
– Это я, Логан. Я побрызгал волосы специальным составом под седину и подгримировался, но это я.
Слезы дрожали в его голосе. Это была самая мучительная ночь в его жизни. Каждая секунда казалась часом. И каждую секунду он думал, что никогда больше не услышит самый сладкий звук на свете… голос Келли.
– К-как?
Логан понял: она хочет узнать, как ему удалось выбраться, и он начал рассказывать. Если бы он не болтал, то сорвался бы и завыл.
– Иногда просто везет. И надо разбираться в местной политике. Там очень трепетно относятся к границе. Колумбийский вертолет над территорией Венесуэлы! Какая дерзость! Они стреляли не в меня, а в вертолет. А потом из вертолета швырнули канистру. Огонь, крики, хаос. Мне удалось ускользнуть и спрятаться в кустах. Я услышал, как какой-то парень отдает приказы солдатам на плохом испанском.
Услышав, что дверь приоткрылась, Логан обернулся. Вошел Трент, увидел, что Келли очнулась, и заулыбался точно так, как улыбался, когда Логан целовал Келли на свадьбе.
– Дед, – почти неслышно позвала Келли, и тут же ее глаза закрылись.
Старик бросился к ней, обхватил обеими ладонями ее свободную руку, вторую не выпускал Логан…
– Я слушаю, – прошептала Келли.
– Я понял, что этот парень из бывших агентов. Они хороши, но в Южной Америке им с нами не сравниться. Одним из его людей оказался Энрике Тома-зина, бывший солдат удачи. Помнишь, я рассказывал тебе о чиновнике нефтяной компании, которого мы вытащили из Венесуэлы. За Энрике остался должок, плюс бутылка хорошего виски и джинсы. Этого хватило, чтобы повернуть Томазину против его командира. К сожалению, другой наемник, горячая голова, пристрелил парня прежде, чем я успел выяснить, кто его нанял. Я оставил на его теле свое удостоверение личности и твое кольцо и выиграл время, чтобы без шума выбраться из страны.
«Что это за звук?» – удивилась Келли. Блип-блип. Блип-блип. Потом какой-то бесплотный голос и снова: блип-блип, блип-блип, и журчание, и треск.
Келли приоткрыла один глаз, надеясь увидеть источник необычных звуков. Затуманенное лекарствами сознание не сразу обработало полученную картинку.
Капельница. Кардиомонитор…
Живая. Не в могиле в шести футах под землей, а живая… и да, дышу. Спасибо, боже, большое спасибо.
Логан… Келли смутно помнила, как он что-то гово рил ей… рассказывал, как спасся. Где он?
Она попыталась сесть. Боль взорвалась в плече, метнулась в грудь и украла последние силы. Болела каждая частичка тела, даже кончики пальцев на ногах.
