Варрэн-Лин: Сердце Стаи
Дайм… обещал поцеловать ее и не только... А сам подкинул ее Тирсваду и ушел на какую-то разведку. Совсем один. А что если он наткнется на гвардейский патруль? Или на него нападет стая волков? А они даже знать не будут. От дурного предчувствия ее подташнивало и слегка кружилась голова.
Динка брела среди высоких сосен куда глаза глядят, погруженная в свои невеселые размышления, пока не уткнулась носом на внезапно выплывшую из-за ближайшего ствола мужскую грудь.
— И куда ты идешь? — не дав ей испугаться, низко пророкотал Шторос.
Динка подняла голову и посмотрела ему в лицо. Он не зря сопротивлялся стрижке. Без огненных прядей, спадающих на плечи, он растерял половину своего очарования. Однако для Динки это не имело особого значения. С этим варрэном они вместе пережили столько, что, казалось, на всем свете нет никого ближе и роднее его. Динка со вздохом уткнулась лбом ему в грудь.
— Не волнуйся, сбежать в этот раз не пыталась, — усмехнулась она, поглаживая пальцами обнаженную белую кожу на его груди. — Ты чего здесь делаешь? Следил за мной?
— Присматривал, — пояснил он, кладя ей руки на талию и притягивая к себе. — А то мало ли кто может обидеть в лесу одинокую красивую девушку.
— А раз желающих не нашлось, то ты решил сам воспользоваться ситуацией, — фыркнула Динка, без сопротивления позволяя ему притянуть ее к своему телу.
— Я все еще зол на тебя, — прорычал он, зарываясь рукой ей в волосы и откидывая ее голову назад.
— Я помню, ты обещал растерзать меня при первом удобном случае, — прошептала Динка, охотно подставляя шею под его поцелуи и прикрывая глаза от удовольствия.
— Так и сделаю. Только сначала поимею, — выдохнул он, подхватывая Динку под бедра и прижимая спиной к толстому сосновому стволу.
— Опять сила закончилась? — проговорила Динка невесело. Шторос и Хоегард не скрывали того, что им в первую очередь от нее нужна сила.
Но варрэн вдруг отстранился от нее и пристально посмотрел ей в глаза.
— Нет, я полон силы до краев и больше. Я просто так хочу тебя.
Динка изумленно вскинула брови, но потом понимающе усмехнулась.
— Значит, шлюх давно в твоей жизни не было, — заметила она, стараясь сохранить веселое выражение на лице, но в душе чувствуя неприятный осадок от этого разговора. Внезапно оказалось больно почувствовать себя лишь средством для удовлетворения чужих потребностей. Раньше она как-то об этом не задумывалась, но последние события заставляли ее все чаще размышлять о себе и своем месте в этом мире. И мысли эти иногда были совсем неутешительными.
Шторос вдруг выпустил ее бедра, поставив на ноги, и попятился. На лице промелькнула обида.
— Вот, значит, какого ты обо мне мнения… — горько проговорил он.
Динка прикусила язык. Сколько раз она пыталась задеть его, но любые обидные слова отскакивали от него, как от стенки горох. И тут вдруг такая реакция. Она шагнула следом за ним и протянула руку в знак извинения, но Шторос вдруг резко развернулся к ней спиной.
— Не гуляй слишком долго, скоро Вожак вернется, — обронил он и быстро зашагал к лагерю.
Динка растерянно прислонилась к дереву и зарылась ладонью в свои растрепанные волосы, озадаченно глядя ему вслед. Да что с ними такое происходит? От Штороса она ожидала чего угодно, но только не вот этой несчастной физиономии в ответ на невинную шутку, которыми они между собой регулярно обменивались.
— А какого я должна быть о тебе мнения? — заорала она ему вслед, но он уже скрылся за деревьями, и было непонятно слышал ли он вообще.
Вздохнув, она оттолкнулась от дерева и поплелась обратно в лагерь. Оставаться одной в темном лесу было неуютно. Еще слишком свежи были воспоминания о ее злоключениях.
Вожак уже вернулся и сидел у костра в окружении своей команды. При появлении Динки он окинул ее взглядом с ног до головы и, убедившись, что с ней все порядке, вернулся к прерванному рассказу. Динка, немного помявшись в нерешительности, прошла к костру и устроилась рядом с Тирсвадом. Он тоже окинул ее оценивающим взглядом и немного отодвинулся, то ли давая ей место, то ли стремясь сохранить дистанцию. Динка посмотрела на Штороса, пытаясь понять о чем он думает. Но Шторос упорно избегал ее взгляда.
Вожак кратко излагал все, что ему удалось узнать. Присутствия гвардейцев поблизости он не обнаружил, хотя обошел лес примерно на полверсты во все стороны. Зато неподалеку, в часе ходьбы от них ниже по реке, он обнаружил небольшую деревеньку на двадцать домов, в которой можно раздобыть все необходимое им: одежду, еду. В расположившимся прямо на реке поселении жители промышляли рыбалкой и охотой, за огородами паслось с десяток коров, а в запруде за околицей плавали гуси и утки. У мостков вдоль реки на привязи стояло много рыбацких лодок.
— Динка не может двигаться дальше вплавь, но если взять большую лодку, то можно продолжить спуск по реке на ней, — рассуждал он. — Сейчас мы уже достаточно оторвались от своих преследователей, и на реке можно не опасаться, что нас перехватят. Вот только денег в такой глуши вряд ли удастся достать.
— Я пойду в деревню, — вызвался Тирсвад. — Достану хотя бы еду и теплые вещи.
Вожак одобрительно кивнул.
— Если будем действовать по одному, то не вызовем подозрений, — согласился он.
Динка вздрогнула от мысли о том, что сделает Тирсвад с беззащитными рыбаками, их женами и детьми, как только явится в деревню. Нет! Она не должна больше этого допустить. Надо убедить варрэнов, что есть другие пути, кроме разбоя. Ведь именно разбой привел их тому плачевному положению, в котором они оказались.
— Я пойду с ним, — решительно сказала вдруг Динка, и все варрэны разом повернулись к ней.
— Динка, это ни к чему, — Вожак покачал головой. — Тирсвад прекрасно справится самостоятельно.
— Я пойду с Тирсвадом! — твердо сказала Динка. — Я так решила, и ты мне не запретишь. Вслух высказывать свои мысли насчет отказа от разбоя она не стала, так как была не уверена, что сможет противопоставить свои убеждения сразу четверым мужчинам. Но один на один с Тирсвадом, она могла бы попытаться его переубедить или чем-нибудь подкупить. Будет трудно это сделать, так как он не самый простой в плане общения в их компании. Но попробовать определенно стоило. С Хоегардом договориться было бы гораздо проще. Иногда ей казалось, что Хоегард с радостью сам отказался бы от жестокости и насилия в пользу более спокойных занятий. Но молчит, так как не желает вступать в конфликт с мнением большинства.
