Кристи Бромберг - Управляемые

— Ничего особенного, — произносит он, снова затихая. — Ты катаешься на доске, Райли? — спрашивает он, и я не могу не заметить этого «тонкого» перевода на другую тему.

— Не-а. А ты, Ас? — Я делаю глоток вина, пока он утвердительно мычит в ответ.

— И никогда не пробовала? — его голос хрипит прямо мне в ухо.

— Угу.

— Могу как-нибудь научить, — предлагает он.

— Не самая лучшая идея для такого человека, как я, потому что я очень боюсь акул.

— Ты шутишь, да? — И когда я не отвечаю, продолжает: — Да ладно, это будет весело. И нет никаких акул там, где ты будешь бултыхаться.

— Скажи это тем, кого уже пожевали, — протестую я, и, несмотря на то, что Колтон позади меня, в смущении закрываю лицо руками, когда произношу свои следующие слова. — Когда я была маленькой, я так боялась акул, что никогда не плавала даже в нашем бассейне, потому что думала, что они приплывут через дренажную трубу и съедят меня.

Колтон смеётся, и его глубокий грудной смех отдается мне в спину.

— Ох, Райли, тебе разве никто не говорил, что на суше есть вещи гораздо опаснее?

Да. Ты.

Пока я пытаюсь придумать остроумный ответ, ухом улавливаю мелодию, которая сейчас доносится из динамиков, и рефлекторно бормочу:

— Замечательная песня.

Колтон замирает, прислушиваясь, и я ощущаю, как он склоняет голову к моему уху, определяя исполнителя:

— Pink, да?

— Ага, Glitter in the Air, — отвлечённо отвечаю я, пока вслушиваюсь в одну из наших самых любимых с Хэдди песен.

Колтон затихает позади меня, проходится ладонями по моим рукам и начинает массировать мои плечи. У него очень сильные руки, так что требуется только добавить правильно дозированное надавливание.

— Божественно… — выдыхаю я, потому как моё расслабленное тело растекается как желе под его умелыми пальцами.

— Прекрасно, — шепчет он. — Просто расслабься.

Я закрываю глаза и вверяю себя ему, негромко подпевая музыке. Колтон водит пальцами по моему позвоночнику, спускаясь всё ниже, затем потирает поясницу, поднимается к голове, откинувшейся в сторону в возвышенном порыве.

— Сейчас будет самое лучшее место в песне, — говорю я и понимаю, что произнесла вслух слова, которыми обычно дразню Хэдди, когда она провозглашает их в этом пиковом моменте песни. Лирическая составляющая нарастает, я подпеваю, слова омывают меня, как и всегда, вызывая мурашки на коже. — «Там, сидя в саду, сжимая свой кофе, называл меня сахаром. Ты называл меня сладкой».

— Я не понял, — говорит Колтон. — Почему это самое лучшее место?

— Потому что в этот момент она понимает, что он её любит, — задумчиво произношу я с ласковой улыбкой на лице.

— С чего, Райли, ты так безнадёжно романтична, а? — поддразнивает меня Колтон.

— Ой, закрой свой рот, — я поворачиваюсь, чтобы шлёпнуть его, стыдясь своей откровенности. Колтон перехватывает моё запястье, не давая моей руке опуститься, и затем тянет меня к себе. Его губы по наклонной приближаются к моим, и он томно пробегается по ним, чтобы потом облизать. У его губ вкус шоколада, пива и всего, что зовется Колтоном. Одной рукой он прижимает к себе мою голову, покачивая, а другая его рука отвлечённо движется по моим обнажённым бёдрам. Его пальцы легонько гладят меня везде, ненавязчиво и не уделяя особого внимания какому-либо одному месту. Я могла бы сидеть так вечно, купаясь в неожиданном благоговении, которое сквозит в его действиях в ответ на мою открытость.

Колтон легко целует меня в кончик носа, после чего упирается лбом в мой лоб, одна рука всё ещё держит мой затылок, пальцами запутавшись в волосах, мои губы овевает его дыхание:

— Райли?

— Ммм, Ас?

Он сжимает руку с моими волосами.

— Останься со мной на ночь, — тихо выдыхает он.

Я замираю, задержав дыхание. О. боже. За его просьбой я чувствую эмоции, и этим она отличается от таких же слов, которые он говорил мне в предыдущую встречу. Сейчас он произнёс их не потому, что так принято, или он обязан их сказать, а потому что хочет этого сам. Значит ли это, что он догадывается о том, какие чувства меня пронизывают? Моё молчание вводит Колтона в заблуждение, противореча моим истинным чувствам, и он принимает его за неуверенность.

— Я никогда и никому не предлагал и не хотел этого прежде, — его приглушённый голос дотягивается до самого моего сердца, подтверждая мои предположения. Он обнимает меня, притягивая к себе на колени, прижимает к себе, откидываясь на шезлонг и играя моими волосами. Я ещё какое-то время молчу, чтобы справиться с эмоциями в голосе, а потом говорю:

— Хмм, не думаю, что я в состоянии куда-либо ехать, даже если и попробую, — мурлычу я.

— Ты останешься? — Меня удивляет нетерпение в его голосе.

— Да.

— В таком случае, — размышляет он, — я бы мог воспользоваться тобой снова.

— Снова? — смеюсь я. В качестве ответа он хватает меня за бёдра, приподнимает и затаскивает верхом на себя и свою весьма очевидную готовность. Он располагает меня так, что наши тела идеально совпадают друг с другом, каждое движение проходится по моим тонким трусикам и ударяет в самое чувствительное место. Колтон садится и яростно целует меня, глубоко погружая язык в мой полураскрытый рот и собственнически прижимая к себе руками. Во мне поднимается головокружительное желание получить от него как можно больше.

— Я. Хочу. Тебя. Так. Сильно. Райли, — он тяжело дышит, поцелуями спускаясь по моей шее. Я обхватываю ладонями его лицо, проводя пальцами по намечающейся щетине, и держу его голову так, чтобы смотреть в его глаза. — Ты сделала меня зависимым от тебя.

— Я знаю, — шепчу я, говоря ему глазами, что я понимаю глубину его желания. И чувствую то же самое. Его челюсти на мгновение напрягаются, после чего он обрушивает свой рот на мой, и связь между нами равносильна необходимости дышать.

— Подвигайся на мне, — выдыхает он. Такая простая команда, но то, как он произносит эти слова — как будто рассвет не наступит, если я этого не сделаю — заставляет меня немного отстраниться. Я пристально смотрю в его глаза, такие гипнотизирующие, полные желания, и излучающие такое напряжение, что я бы не отказала ему, даже если бы и могла.

И я начинаю двигаться, подчиняясь ему. Снова.

25 глава

Прохладный воздух, покалывающий мою кожу, разительно отличается от жара прижатого ко мне тела. Вызванный сном туман в моей голове медленно рассеивается, пока, моргая, я открываю глаза, внимательно осматриваясь и косясь на утренний свет солнца, проникающий в комнату сквозь открытые окна. Осознание того, где я и с кем, наступает тогда, когда я слышу шум прибоя, перемежающийся с криками чаек. Я начинаю шевелиться в этой греховно удобной постели, чтобы размять мышцы, а они болят, что странно, пока я не понимаю почему. Секс, секс и ещё больше секса. На моих губах расцветает самодовольная улыбка при мысли, что моя разбитость — от переизбытка секса. И я не жалуюсь.