Маделайн Монтегю - Иерархия
Бронвин криво улыбнулась ему.
— Потому что пока горячий, он действительно вкусный, а я была голодна.
Константин решительно опустил стекло между передним и задним сидениями автомобиля.
— Доставь нас в «Фонтебло».
Девушка с любопытством посмотрела на него, когда он сел обратно и закрыл перегородку.
— Это ресторан, — слегка улыбнулся мужчина. — Мы не можем оставить вас чахнуть от голода.
Бронвин фыркнула.
— Не так велика опасность! Разве нам не нужно было зарезервировать столик?
— Нет. Я его владелец.
Все еще возбужденная от его поцелуев, Бронвин откинулась на роскошное сиденье, закрывая глаза.
— Вы не собираетесь заснуть на мне, не так ли?
Бронвин усмехнулась.
— Не раньше, чем вы накормите меня, — прошептала она. — Я слышала, что еда в Фонтенбло просто фантастична.
— Тогда, вы должны честно рассказать мне, что вы о ней думаете, когда попробуете.
Она подняла брови.
— Я всегда честна… если это не требование вежливости.
Когда он никак не прокомментировал это, девушка, наконец, открыла глаза. Она была удивлена, обнаружив, что он пристально смотрит на нее.
— Что?
Константин покачал головой.
— Я заметил в вас это сразу же. И, тем не менее, вас удивительно трудно прочитать.
— Меня? — спросила Бронвин, довольная, что он считал ее загадочной. Это было особенно приятно тем, что исходило от такого таинственного человека, как Константин. — Бабуля всегда говорила, что я открытая книга.
Он хмыкнул.
— Не для меня.
Бронвин с любопытством нахмурилась.
— Значит, вы привыкли к тому, что в состоянии с легкостью читать людей?
— Верно.
— И вам не нравится то, что вы не можете прочитать меня?
Мужчина вскинул брови.
— Неужели я так сказал? Так случилось, что я считаю вас очаровательной новинкой.
— О, — ответила Бронвин, поворачивая голову, чтобы выглянуть в окно, так как лимузин выезжал на автостраду.
— Мм, — проворчал Константин. — Что за мрачные мысли сейчас бродят в вашей голове?
Бронвин слегка улыбнулась его тону, несмотря на то, что ее настроение упало.
— Я просто подумала, что именно поэтому вы пригласили меня на свидание.
Он наклонился к ее лицу, приподняв пальцем подбородок, и заставил взглянуть на него.
— Кто причинил вам боль, Бронвин? Скажите мне.
Девушка покраснела, обнаружив, что не может выдержать его пристальный взгляд.
— Что заставило вас так подумать? — спросила она так беспечно, как сумела.
Он нетерпеливо выдохнул, отпустив ее.
— Даже для такого как я, далекого от человечества, некоторые вещи очевидны. Я могу видеть боль в ваших глазах, даже если вы пытаетесь это скрыть. Я пойму, если вы не захотите мне довериться. Вы не достаточно хорошо меня знаете… пока. Но… по крайней мере, должны признать, что все, что я говорю, не предназначено для того, чтобы ранить вас?
— Конечно! Я не думаю, что вы хотели причинить мне боль. Действительно!
Константин слегка коснулся пальцем ее щеки.
— Я говорил это с добрыми намерениями.
Бронвин с большей легкостью улыбнулась ему, ругая себя за то, что подумала, будто он имел в виду другое.
Она слишком привыкла к ехидным замечаниям, с которыми выросла. Ей нужно оставить прошлое позади и видеть в людях хорошее, а не плохое.
— Я также считаю вас захватывающей новинкой, — сказала она, поддразнивая его.
Он тихо засмеялся, по-видимому, обдумывая это, а затем рассмеялся открыто.
— Вы даже не представляете, — пробормотал мужчина в ответ на ее вопросительный взгляд.
— Тогда скажите мне, — потребовала девушка. — Я хочу знать о вас все… откуда вы, например. Вы никогда не говорили мне этого.
Константин успокоился.
— Я жил во многих местах.
Бронвин с любопытством нахмурилась.
— В самом деле? В таком случае, сколько вам лет?
Константин посмотрел на нее, и мгновение казалось, что он снова борется с желанием рассмеяться.
— Века, — ответил мужчина, с притворной серьезностью.
— Отлично! Если не хотите, тогда не говорите!
— На сколько лет я выгляжу?
— О нет! Вы не заставите меня сделать это! Если я не угадаю, то вы обидитесь.
Его глаза сверкнули весельем.
— Держу пари, что не угадаете.
Бронвин повернулась, чтобы посмотреть на него. На его лице не было абсолютно никакой подсказки. Ему могло оказаться где-то от двадцати пяти до тридцати пяти. Он выглядел зрелым, но у него еще не появились морщины, которые бы указали, что он мог быть старше, чем выглядит. Волосы, также никакой подсказки. Они были светло-русыми. И все же ей пришлось признать, что в них могло скрываться любое количество седины.
Она решила, что в качестве предосторожности лучше будет допустить ошибку, независимо от того, что говорил Константин.
— Двадцать пять?
Он посмотрел на нее.
— Я думал, что вы серьезная.
Она нахмурилась.
— Тепло, горячо или холодно?
Мужчина поднял брови.
— Прошу прощения?
— Насколько близко?
— Я думал, вы хотели угадать.
Бронвин пренебрежительно фыркнула.
— Ну! У меня должны быть какие-нибудь подсказки! Двадцать девять?
— Нет.
— Это было теплее или холоднее?
— Сколько вы хотели бы, чтобы мне было?
— О! Это несправедливо! Вы мне нравитесь таким, какой есть.
Веселье в его глазах потускнело.
— Вы так думаете?
— Да, думаю.
— Тогда это не имеет значения, не так ли?
— Конечно, нет! Я просто хочу узнать вас.
— Я родился давным-давно в маленькой деревне под названием Ранштадт.
Бронвин нахмурилась.
— В самом деле? Это звучит… по-немецки, — решила она.
— Теперь вы.
Девушка рассмеялась.
— Я родилась в крошечной деревне под названием Гринвилль — давным-давно!
Мужчина оценивающе посмотрел на нее.
— Двадцать пять.
— О, вы замечательный мужчина! Это так мило! Я не скажу вам! Кроме того, сейчас моя очередь.
Глава 4
Константин пришел к мысли, что уже готов. Было на удивление трудно сдержать свое нетерпение и не предъявить права на Бронвин, но он использовал время в свою пользу. И обнаружил, что защитное заклинание, которое старая ведьма наложила на девушку, оказалось намного сильнее его способностей, и он не мог разрушить его, что приводило мужчину в ярость больше, чем все, что он мог вспомнить за века. Но Константин сумел сдержать свой гнев и сосредоточился на том, чтобы обыскать город, а потом и страну в надежде обнаружить ходящего днем, обладающего магией, сопоставимой с волшебством старой ведьмы, которую Бронвин так ласково называла Нана.
