Соучастник (ЛП) - Харт Калли

Я подчиняюсь ему, мое тело покалывает от предвкушения. Я хочу отсосать у него. Облизать его, укусить и завладеть каждым сантиметром его тела. Зет ставит сумку на край кровати и роется в ней, совершенно не обращая внимания, насколько он совершенен. Его тело ─ безупречная симметрия, мышцы подтянуты и сплетены вместе, плечи, ноги, ягодицы, спина ─ каждая его часть мастерски собрана воедино. Как человек, который много лет изучал анатомию человека, могу с уверенностью сказать, что Зет ─ обладатель самого совершенного тела, которое я когда-либо видела.

Когда он поворачивается ко мне лицом, его член все еще твердый и эрегированный, в руке он держит кусок материи.

─ Закрой глаза, ─ говорит он.

Меня расстраивает, что я должна отвести от него взгляд, но я подчиняюсь. Как только я закрываю глаза, Зет проводит материалом по моей щеке, по изгибу шеи. По груди. Ткань чувственно грубая, нити задевают кожу. Я начинаю дрожать, когда Зет нежно проводит ею по моим губам. Приоткрываю рот, почти умоляя его сделать то, что он, как мне кажется, собирается сделать. Засунуть материал мне в рот. Но он этого не делает. Вместо этого он завязывает мне глаза, так туго, что ничего не вижу. Я чувствую, как он отходит от меня.

Когда он возвращается, то поступает именно так, как я и ожидала. Он снимает с меня нижнее белье, причем не слишком нежно. Сначала хватает за бретельки моего бюстгальтера и проводит чем-то холодным и твердым по моей коже. Что-то острое. Бретельки отлетают, когда он перерезает их по одной. Затем трусики. Он хватает ткань на левом бедре и разрезает ее, затем на правом, отрывая от тела.

─ Боль ─ странная штука, Слоан, ─ тихо говорит он. ─ Люди имеют совершенно неправильное представление о ней. С самого рождения детей опекают и панически боятся, когда они причиняют себе боль, поэтому они растут с убеждением, что это плохо. Как только их нервные окончания начинают посылать сигнал в мозг, включаются рецепторы страха. Они пугаются до смерти. Чему вас учат в медицинской школе, когда говорят о боли?

─ Это метод выживания, ─ шепчу я.

Зет подходит ближе ─ я чувствую, что он стоит передо мной. Все, что мне нужно сделать, ─ это протянуть руку и коснуться его, но я знаю, что не должна этого делать. Это не моя роль.

─ Верно, ─ говорит Зет. ─ Но это не значит, что мы должны бояться этого. Мы должны принять ее. Наслаждаться ею. Знать пределы нашей боли и понимать, что мы можем вытерпеть. ─ Что-то твердое прижимается к моей щеке, и мои руки, упирающиеся в ковер, автоматически сжимаются в кулаки. ─ Я знаю, что ты можешь вытерпеть, Слоан. Я говорил тебе об этом раньше, и ты поверила мне. Доверяешь ли ты мне сейчас?

─ Да. Я доверяю тебе.

Мои губы начинает покалывать, когда он целует меня. Нежный, легкий, едва ощутимый поцелуй, от которого внизу живота поднимается тепло.

─ Спасибо, Слоан, ─ шепчет он. ─ Сейчас я сделаю тебе больно, но обещаю, тебе понравится.

Обещание Зета ─ не пустой звук. Если он обещает, что мне понравится, то мне совершенно не о чем беспокоиться, но я все равно нервничаю. Я слышу, как он двигается вокруг меня, вышагивает, словно наблюдает за мной со всех сторон, пытаясь решить, с чего начать. Он не заставляет меня долго ждать.

Что-то острое прослеживает изгиб моего позвоночника, начиная с основания шеи и медленно спускаясь вниз, пока не достигает изгиба моей задницы. Понятия не имею, что это. Не холодное, значит, скорее всего, не металл. Не острое, значит, не нож.

─ Вы оцениваете уровень боли в больнице, верно? ─ шепчет Зет, его голос хриплый от вожделения.

─ Да.

─ Расскажи, как это работает.

─ Мы… мы просим пациента сказать, насколько сильную боль он испытывает… по шкале от одного до десяти.

─ И вам это помогает?

Зет проводит тем, что у него в руке, по моим плечам, и я чувствую, как этот предмет прижимается ко мне еще больше. Что-то длинное и тонкое, твердое и теплое.

─ Да, это… помогает нам оценить, насколько сильное обезболивающее необходимо. Говорит нам о серьезности проблемы.

Давление от игрушки Зета исчезает.

─ Сегодня мы будем использовать твою систему, Слоан. Когда я спрошу, ты назовешь мне цифру.

─ Хорошо.

Почему-то меня это немного успокаивает. Наверное, так не должно быть, но так и есть.

Я немного расслабилась, когда резкая боль впивается в плоть моих ягодиц. Больше от неожиданности, чем от боли. Я вскрикиваю, чуть не подпрыгивая со своего места.

─ Не двигайся, злая девочка, ─ говорит мне Зет. ─ От одного до десяти. Сколько? Подумай хорошенько.

Мне требуется секунда, чтобы ответить.

─ Три, ─ говорю я. ─ На троечку.

Я больше не чувствую жжения от удара, так что не могу оценить выше. Зет поймет, что я лгу, чтобы заставить его быть снисходительнее ко мне, но, думаю, это произведет совершенно обратный эффект.

─ Молодец, Слоан. Это была тройка. ─ Я едва осмеливаюсь дышать, пока он ходит вокруг меня. Я подпрыгиваю, когда трость ─ это может быть только трость ─ соприкасается с моей грудью. Зет проводит деревянной тростью по моей груди, заставляя соски пульсировать. ─ Ты так ох*енно совершенна. Чертовски прекрасна, ─ говорит он мне. ─ Дыши, Слоан. Ты должна помнить, что нужно дышать.

Я вдыхаю, втягивая в легкие ровный поток кислорода, и в этот момент следует второй удар. Снова по заднице, на этот раз сильнее. Более интенсивный.

─ Бл*дь!

Зет тихо смеется. Могу представить выражение его глаз ─ там пляшет веселье, когда он наблюдает, как я извиваюсь.

─ Ты такая сквернословка, злая девочка. Сколько?

─ Шесть, ─ говорю я, задыхаясь и изо всех сил стараясь не шевелиться. Я хочу прикоснуться пальцами к нежному месту, куда он только что ударил, ─ мне кажется, что там будет выпуклый рубец, болезненный и красный, если я посмотрю на него в зеркало.

─ Сейчас было не больше пятерки. Сделай глубокий вдох. Расслабься, а затем повтори. Сколько?

Я делаю глубокий вдох. Расслабляюсь. И он прав.

─ Хорошо. Пять.

Зет целует меня, прижимаясь губами к моему плечу. Он стоит позади меня, но недолго. Перемещается и оказывается передо мной. На этот раз я готова, когда он прикасается концом трости к моей коже. Вместо того чтобы использовать ее для причинения боли, он проводит кончиком по моему животу, затем вниз, пока не упирается ею между ног. Твердая гибкая часть трости скользит по моей киске, между складками плоти, прощупывая меня, ища самую выгодную позицию. Долго искать не приходится. Как и в случае с ножом, есть что-то захватывающее в том, что предмет, который может причинить сильную боль, используется для получения удовольствия. Мое тело гудит, когда Зет многократно проводит концом трости по киске, иногда оказывая давление, но в основном просто дразня, так что я едва могу удержаться от дрожи в руках и ногах. Я стону, стараясь не позволять себе раскачивать бедрами.

Я чувствую тот момент, когда Зет решает, что я получила достаточно удовольствия. Через несколько секунд после того, как я понимаю, что это, вероятно, скоро произойдет, трость издает щелкающий звук, рассекая воздух. Вспышка боли взрывается в моей голове, когда дерево соприкасается с задней поверхностью моих бедер, чуть ниже изгиба ягодицы.

─ А-а-а! Дееерь…

Я сдерживаю ругательство, которое так и просится наружу, и впиваюсь пальцами в ворс ковра.

─ Сейчас? ─ шепчет мне на ухо Зет.

От его дыхания на моей шее по коже прокатывается волна тепла.

Я хочу сказать, семь. Очень хочу, но не говорю.

─ Шесть, ─ выдыхаю я.

Зет издает хрюкающий звук ─ звук одобрения. Он проводит кончиками пальцев по моей щеке, шее, плечу и спине, обходя меня.

─ Раздвинь ноги шире, Слоан.

Я вздрагиваю, раздвигая колени еще шире, выполняя его просьбу. Не могу побороть сильное желание прильнуть к нему в ответ, когда Зет опускается на колени и прижимается к моим ногам. Он такой твердый. Настолько твердый, что проталкивая свой член вперед, трется о мой клитор. Он наклоняется надо мной и начинает целовать мою спину, каждый позвонок.