Продайся мне (СИ) - Соловьева Анастасия

— Малыш, как только мы с Гордеевым подпишем все бумаги — ты сразу же уволишься, — Назар словно читает мои мысли, поэтому его голос звучит мягче, спокойнее.

— А если он будет приставать?

— Притворись дурочкой, которая ничего не понимает. Используй свои женские штучки.

Меня аж передёргивает от этой фразы. Что мужчины имеют в виду под «женскими штучками»? Стервозность, хитрость, умение манипулировать? Увы, это не про меня.

Назар протягивает мне разблокированный телефон.

— И последнее: набери Дамира и попроси прощения за вчерашние неосторожные слова, — говорит он требовательным тоном.

— Нет! — смотрю на него широко распахнутыми глазами. Серьёзно? Пусть Назар не знает всей правды, но заставлять меня извиняться перед Дамиром — это уже слишком. Я ни в чём не виновата!

— Ты должна это сделать, Илана. Ради нас, ради моей репутации. Заодно узнаешь, когда тебе приступать к работе.

— Назар, мне не за что перед ним извиняться. Гордеев вёл себя агрессивно, он…

— Да мне насрать, как он себя вёл! — срывается на крик Назар. — Ты забываешься, Илана. Я трачу на тебя всё свободное время, спасаю от смертельной болезни твою матушку, а ты вечно строишь из себя неженку! Это не буду, то не хочу, так не делай! Возьми телефон и попроси у Дамира прощения. Ничего не случится, если ты один разок переступишь через свою гордыню.

Сжав зубы, я выхватываю смартфон из его рук и мчусь на кухню. Захлопываю дверь так громко, что посуда звенит на столе. Нажимаю на значок телефона, вслушиваюсь в безразличные долгие гудки. Мне уже не страшно, просто в какой-то момент становится наплевать и на Гордеева с его неадекватными запросами, и на несправедливого Назара.

— Да. Быстрее, я занят, — звучит из динамика.

— Добрый день. Это Илана, — зажмурившись, снова переступаю через себя: — Я хочу попросить прощения за вчерашнее. На эмоциях я повела себя грубо и недостойно, я не имела права вас оскорблять. Извините, пожалуйста.

Долгое молчание, от которого я начинаю дрожать.

— Ясно. Своего мнения у тебя нет, как и гордости, в принципе, тоже, — сухо говорит он. — Я не принимаю твоих извинений.

— Почему?

— Врёшь плохо. Я бы даже сказал — отвратительно.

— Не принимаете? Ну и ладно, не больно-то надо! — от злости и отчаяния бью ладонью по столешнице и морщусь, когда кожа начинает жечь.

— Вот, другое дело, — голос Дамира насыщается эмоциями. — Жду тебя в понедельник в семь утра. Адрес компании узнаешь у Назара. Советую отдохнуть и выспаться на выходных.

— Зачем?

— Тебе предстоит стать моей помощницей. С нуля. Без опыта работы. Сама понимаешь, что это задача не из лёгких. В ближайшие несколько недель об отдыхе можешь забыть. Всё понятно?

— Так это не глупая шутка?

Грудь распирает от восторга, смешанного со страхом, стыдом и зудящим предвкушением. Я выберусь в люди и снова начну жить!

— Не преувеличивай свою ценность. Я никогда не шучу о том, что касается работы.

— Спасибо, — шепчу я перед тем, как сбросить вызов.

Скоро моя жизнь круто изменится.

12

Я застываю у входа в здание, опасаясь сделать последний шаг. Впереди — работа, в которой я ничего не смыслю, а в прошлом осталась пусть и скучная, но зато привычная, удобная жизнь. Я понятия не имею, что ждёт меня дальше. Вполне вероятно, что я и недели не протяну в компании Гордеева, сдамся на второй или третий день. Но есть во мне лучик надежды, что каким-то невероятным чудом я вольюсь в коллектив, разберусь даже с трудными задачами и не подведу ни Назара, ни саму себя. Разве я чем-то хуже других? Да, вуз не окончила, отличницей не была, но это не делает меня тупым человеком.

Мимо проходит симпатичная девушка, через минуту в здание заходят ещё пару человек, а я всё стою и не смею шагнуть вперёд. Мне хочется сбежать: вернуться к Назару, просить у него прощения за свою несостоятельность и слабость, рыдать в подушку до тех пор, пока не станет чуточку легче. Какой смысл идти на работу, если все уверены, что ничего хорошего из этого не выйдет?

Внутри меня происходят настоящие баталии: один голос вопит о том, что я всё смогу, что я на самом деле сообразительная и умная, а другой упрямо доказывает, что я снова всех разочарую.

Я делаю шаг вперёд. Второго шанса не будет. Лучше попробовать и проиграть, чем не пробовать вовсе.

— Доброе утро! — приветливо улыбаюсь миловидной девушке в очках. — Я новая помощница Дамира Александровича. Он ждёт меня к семи. Подскажите, где его кабинет?

— Новая помощница? — удивлённо вскидывает брови моя будущая коллега. — Дамир Александрович о вас не предупреждал.

Она рассматривает меня, словно какую-то невиданную зверушку. Я облизываю пересохшие губы, поправляю идеально сидящее на мне платье-футляр, достаю телефон из сумочки, чтобы проверить время. В груди неуютно и жарко, голова раскалывается от зудящей мысли: «У тебя ничего не получится. У тебя уже ничего не получается».

Хватит! Я делаю глубокий вдох, растягиваю губы в вежливой улыбке и пробую зайти с другой стороны:

— Я совсем забыла представиться. Меня зовут Илана, а вас как?

— Вероника, — в глазах девушки мелькает замешательство. Взгляд из оценивающего становится заинтересованным.

— Мы с Дамиром Александровичем разговаривали пару дней назад, и он сказал, что с понедельника я буду выполнять обязанности его помощницы, — прочищаю горло, чтобы голос звучал естественно. — Я давно не работала, поэтому безумно волнуюсь. Вы можете мне помочь? Буду очень вам признательна, Вероника.

Девушка несколько раз моргает, переваривая информацию, а затем её губы плывут вверх, озаряя симпатичное лицо широкой улыбкой. Вероника сразу преображается, и теперь я понимаю, что она настоящая красотка, чем-то похожая на Лику.

— Перед встречей с Гордеевым все волнуются, — говорит она доверительным полушёпотом. — Я сейчас позвоню Дамиру Александровичу и узнаю, можно ли вам зайти в его кабинет.

— Спасибо большое, — я выдыхаю кислород, застрявший в лёгких, и взволнованно наблюдаю за Вероникой.

Она набирает Гордеева и сообщает ему о моём приходе. Через пару секунд Вероника кладёт трубку, произносит растерянно:

— Да, всё верно. Дамир Александрович вас ожидает. Идёмте за мной.

Я благодарю девушку за помощь, радуясь первой маленькой победе. Вероника ответила на мою улыбку и сказала по секрету, что волноваться перед встречей с боссом — это абсолютно нормально. Вдруг мы с ней подружимся? Я была бы не против, она производит приятное впечатление.

— Удачи, — Вероника показывает мне кулачки и быстро уходит, а я в очередной раз набираюсь смелости для шага вперёд.

Поднимаю руку и стучу в закрытую дверь. Услышав громкое «Входите», я окончательно лечу в пропасть новой жизни.

Дамир сидит за столом, сосредоточенно смотрит в монитор компьютера и на моё появление реагирует небрежным кивком. Я сажусь в кресло, не знаю, куда деть руки и чем заняться, пока Гордеев сконцентрирован на работе.

Он не проявляет ко мне интереса, даже взгляда не поднимает. В сердце словно вгоняют тупой осколок. Я столько всего понапридумывала о Дамире, о его тайных мотивах, о безумном желании меня соблазнить, что сейчас испытываю самое настоящее разочарование. Гордееву плевать, кто сидит напротив. Недавно он хотел меня купить, сделать своей, так что же изменилось? Передумал всего за два дня? Или это игра, в правилах которой я совсем не разбираюсь?

И почему меня задевает его безразличие?

Это неправильно! Я радоваться должна, но почему-то чувствую себя ничтожной, некрасивой, посредственной. Знаю, что девушки для таких, как Гордеев, это просто одноразовое развлечение, игра с предсказуемым финалом. Но всё равно обидно, что он не пытается меня завоевать. У него бы ничего не получилось, конечно, зато я бы чувствовала себя намного лучше.

Я качаю головой. Никогда не была тщеславной, не стремилась к популярности и вниманию мужчин, поэтому мне так дико от того урагана, что бушует в моей груди. Я не узнаю себя.