Снять проклятие (СИ) - Фигг Арабелла
Правда, вовсе не все вдовы стремились снова выйти замуж — матушка, к примеру, на настойчивое предложение найти себе консорта, и совсем не обязательно смазливого сопляка, который живо пустит имение по ветру, просто спросила Бертрана: «А зачем мне это нужно? Так я сама себе хозяйка…» И что можно было на это ответить, Бертран не знал. Она действительно выглядела вполне довольной жизнью, вернувшись в Зелёный Дол из замка старшего пасынка, жене которого с нескрываемым облегчением передала все ключи, едва Бертран поступил в военную школу: деревушка в два десятка дворов и дом, в котором не теснятся несколько семей, её, уставшую от суеты и шума, более чем устраивали. Ещё ей очень понравилась Грета, и она настойчиво советовала всеми силами наёмницу удержать после того, как оборотни будут доставлены к Драконьей Башне. Бертран покивал, соглашаясь: он и сам бы охотно принял от наёмницы вассальную клятву, но понятия не имел, как к такому предложению отнесётся девица, привыкшая к отношениям «наёмник — наниматель», где никто никому ничего сверх контракта не должен. Получить верный кров, стол, заботу сеньора в случае болезни или ранения, но за это признать за ним право распоряжаться собой — вряд ли это понравится независимой и весьма самоуверенной Грете Лягушачий Рот.
Снег летел и летел, танцевал, кружился крупными хлопьями. Ложился на прихваченную морозцем дорогу, заравнивая колдобины, прятал до весны жухлую траву, накидывал ажурные шали на деревья. Лошади косились на оборотней, нервно прядали ушами, но волки не проявляли бесчестного желания сожрать попутчиков, и три вьючные кобылки послушно труси’ли за верховыми: одежду для оборотней в их людской ипостаси и кое-какие хозяйственные мелочи везли во вьюках, чтобы не связываться с повозкой, для которой нужны дороги получше и пошире, не просто лесные тропки. Оборотни, собственно, дорогу и выбирали: время от времени кто-нибудь из них уносился далеко вперёд на разведку, потом возвращался и докладывал об увиденном, так что Бертран утвердился в своём решении сделать их егерями. Использовать силу и быстроту зверей и их человеческий разум в обмен на право жить и охотиться без помех на Золотом Нагорье. Где нет никаких жрецов Девяти, и никто не станет указывать владыке Драконьей Башни, кого принимать, а кого не принимать под свою руку. «Интересно, как там Вир? — подумал Бертран. — Надеюсь, поселенцы ему не сильно докучают».
*
Самого колдуна поселенцы, к немалому своему облегчению, толком и не видели, но его распоряжения передавал сперва Аир, допущенный в башню, а потом Ржавый, которого дальше ворот не пускали, но который зато вместе с приказаниями владыки Драконьей Башни приносил в поселение инструмент и кое-какие припасы — плату за стребованную работу. А требовал господин маг поставить небольшой домик на опушке перед воротами и выкопать колодец, даже место указал для того и другого, угадав к общему удивлению с колодцем: мужики ожидали, что после двух-трёх аршин наткнутся на голый камень, но на верных четыре сажени шла сплошная глина, а вот под нею неожиданно оказалась жила с чистейшей водой - ну, что тут скажешь, колдун и есть колдун, сквозь землю видит.
Мужики поворчали, конечно, что с этими домами да колодцами на себя времени не остаётся, но честно-то говоря, не сильно они и упирались. Дрова и охота — конечно, забота немалая, но ни соль, ни муку в лесу не добудешь, да и кирки, лопаты, топоры тоже денег стоят, а их давали даром, требуя взамен самой обычной, привычной работы. Пару неказистых, но крепких ещё лошадок, чтобы возить брёвна и камень, пригнал из Долгого Мыса Мика, которого отправили в город продать скопившиеся шкуры, и к возвращению его милости напротив ворот стоял домик с печкой и с колодцем позади, куда и переселился Ржавый, которому велено было быть у колдуна под рукой, чтобы не гонять змеелюдов по заснеженному перелеску, ежели вдруг зачем-то он владыке башни понадобится. Аир тоже перебрался туда, но он в доме только ночевал, с рассвета и до заката пропадая в библиотеке башни. Целительские атласы, изображающие тела людей и нелюдей в разрезах, труды известных травников, книги лечебных заклинаний… Да он отказался бы от посмертия и пары следующих возрождений, чтобы иметь возможность изучать всё это, а с него всего-навсего требовалось спать изредка с хозяином башни — любовником, кстати, куда более ласковым, внимательным и умелым, чем рыжий наёмник. Правда, перед Ржавым Аир всё же чувствовал себя виноватым, помня, чем ему обязан, но тот-то как раз голову свою рыжую такой ерундой, как верность любовника, не забивал. Ему хватало тёплого тела под боком долгими зимними ночами и сопения в шею, чтобы быть вполне довольным жизнью, а чем уж парень платит за науку… понятно, чем — тем, что у него есть. Собой, то есть.
Благополучное возвращение господина барона из дальней и довольно опасной для одиночки поездки поселенцы восприняли с облегчением, но вот кого он им привёз в качестве соседей… Народ глухо зароптал, но Бертран спокойным ровным голосом объявил, что он сюда никого не звал и тем более никого здесь не держит, так что недовольные могут отправляться на все четыре стороны. Но чтобы от тех, кто останется, он ни слова не слышал про волчьи морды. Так же, как и от оборотней он не желает слышать, что без людей нагорье было бы куда просторнее и свободнее.
— Не поладите до весны по-хорошему, возвращайтесь откуда пришли, — закончил он, развернул коня и уехал, оставив оборотней и крестьян угрюмо смотреть друг на друга.
Ржавый почесал в затылке: да уж, задал им его милость задачку.
— Вы жить-то где думаете? — спросил он волков… ну, то есть, сейчас-то они, понятно, были людьми, но как-то сразу прилипло это «волки». — В общем доме, или свой поставите?
— Свой, — ухмыльнулся вожак. — Вон там, на горке.
— Огораживаться-то с четырёх сторон придётся, — усомнился Мика. Остальные помалкивали, предоставив дезертирам объясняться с новыми соседями. — И воду носить далеко.
— Ничего, донесём. А ограда нам без надобности, к нашему жилью и так ни один зверь близко не подойдёт.
— Значит, не врут люди — вы и впрямь метки ставите? — влезла в мужской разговор Дара. — А может, и нам ограду пометите, а то иной раз с утра выйдешь, а на речку идти боязно: волчьими лапами так и истоптано кругом.
— Не врут, — усмехнулся волчий вожак. Он в упор смотрел на пообносившуюся и заметно потрёпанную лесной жизнью красотку, но ни обветренное лицо, ни облезлый полушубок его не смущали. — Хочешь узнать, чего ещё не врут?
— У вас, кобелей, одно на уме, — проворчала могучая тётка Фрида. — Что у волков, что у людей. Пошлите в дом, что ли. Жрать небось хотите с дороги-то? А вы чего вылупились? — напустилась она на молчаливо насупленную толпу. — Перевёртышей не видали? Ну, кому сильно надо, ночью пощупайте, велика ли разница. А пока воды в баню натаскайте, а то напустят нам блох в дом-то…
*
— Они там у тебя не поубивают друг друга?
— Не должны. — Бертран с наслаждением вытянул ноги, пристроив их на низенькой скамеечке у самой каминной решётки. Вообще-то, в башне были сложены печи с какой-то гномами рассчитанной, очень сложной системой дымоходов, но в кабинете его супруга чуть ли не сутками полыхал камин — Сентуивир любил сидеть у открытого огня. — Деваться им некуда, так что пусть привыкают ладить. Не буду же я их за ручку водить.
— А если поубивают?
— Тебя это в самом деле заботит? — удивился Бертран.
— Да вот ещё, — Сентуивир налил вина в два бокала, принёс один супругу, со вторым сел в другое кресло. — Мне просто любопытно, что в таком случае будешь делать ты?
— Разберусь, кто виноват, и накажу кого попало, — усмехнулся бывший помощник командира гарнизона. — Если будет кого наказывать… А вообще, там есть Ржавый, там есть тётушка Фрида, и вожак оборотней давно не брехливый щенок. Договорятся как-нибудь. — Он помолчал немного, сделал пару глотков и спросил совсем другим тоном: — Ты не жалеешь? Что позволил им здесь поселиться?
