Клиомена - Пока Князь спит...
"Интересно, насколько бы хватило нам этой Карлы? А к чертям ее в котлы!"
При этой мысли он невольно сжал руку сильнее. Ариас протестующе замотал головой и легонько куснул его за пальцы.
— Малыш, мне расценивать это как предложение? — склоняясь к нему, мгновенно севшим от неудовлетворенной страсти тоном поинтересовался Каспиан.
Война дернулся всем корпусом, и был отпущен смеющимся другом подобру-поздорову.
— Давайте выпьем-закусим, пока наш смертельно сердитый братец остынет в своем пыльном уголке, — предложил Пелифор, начиная заполнять один из столиков любимыми лакомствами Всадников.
— За что и люблю тебя, Пел, — довольно прихлопывая в ладоши, протянул Каспиан. — Ты никогда не забываешь о наших бессмертных аппетитах.
Тишина.
Вокруг суетятся люди, но они — просто картонные декорации, издающие скрип различной тональности.
Пустота.
Вокруг яркие краски лета, но твой взгляд скользит, улавливая лишь оттенки серого.
Холодно.
Вокруг течет жизнь, отсчитывая ритм шагами прохожих, но внутри тебя время остановилось.
Страшно. Больно. Одиноко.
— Кто сказал, что узнавать новое — благо? — зло спросила Карла Дивейн.
Она сидела на лавочке одной из аллей Централ-парка и бездумно всматривалась в начинающее темнеть небо. Коллаж разноцветных мыслей толпился в голове, заставляя ее сжимать пальцами виски. Уперев локти в согнутые колени, она начинала жалеть, что вообще задала Лилиан вопрос, ответ на который выбил почву у нее из-под ног. Такой потерянной она не чувствовала себя никогда.
"Скоро здесь станет небезопасно", — напомнил вернувшийся из бессрочного отпуска ум.
— А чего мне бояться? — хмыкнула девушка сквозь стиснутые зубы.
И тут же испуганно оглянулась по сторонам. Пусть в жизни она избрала для себя образ беспечной хохотушки, солнечной ветреницы (память о придумавшей это прозвище подруге отвесила ей ощутимый тумак), но все же хорошо знала одну прописную истину. Стоит только вообразить, что хуже уже быть не может, как вот оно это хуже — легко на помине. Поглядывает на тебя опалесцирующими глазищами, уютно устроившись на блюдечке с голубой каемочкой.
— Демоны, — процедила миз Дивейн, поднимаясь на ноги.
Последние тут же запротестовали, ведь хозяйка целый день немилосердно заставляла их трудиться. Выбежав из квартиры Лилиан, Карла не вернулась домой, не пошла на работу, не занялась чем-либо приносящим пользу. Отнюдь, большую часть дня она провела, бесцельно бродя по улицам. Пыталась отвлечься от роя вопросов, рождающихся каждую секунду.
"Как? Сошла Лили с ума? Быть может я? Сон? Галлюцинация? Розыгрыш? Правда?"
Она вспоминала "подарок" на день рождения, вернее четырех "подарков" и понимала, что они отлично вписываются в правду Лилиан.
— Разве простые смертные могут быть такими сногсшибательными? — спрашивала она свое отражение в витринах магазинов.
— Разве могут от прикосновений обыкновенного мужчины так подкашиваться ноги? — интересовалась она у дна бумажного стаканчика с кофе.
— И все же я скорее соглашусь, что непорочное зачатие — факт, чем поверю в это! — кричала она облакам, равнодушно проплывающим в вышине июльского неба.
Шаг, еще шаг, глубокий вдох, новый шаг.
Темная пустынная аллея казалась бесконечной. Уставшая Карла заставляла себя двигаться быстрее, борясь с овладевшим ею иррациональным страхом темноты. Внутри все сжималось о холода так, словно она галлон жидкого азота проглотила. И теперь он растекался вьющимися струйками по мышцам, превращая их в непослушные осколки.
— Где же выход из этого чертового парка? — прошипела она и обернулась.
Никого. Только ветерок шелестит листвой, да еще ночные зверушки выбираются на прогулки. Звук, похожий на тяжелую мужскую поступь, донесся откуда-то со стороны, и, взвизгнув, как последняя трусиха, Карла бросилась бежать. Сердце колотилось у горла, пальцы сжались в кулаки, впиваясь в кожу едва ли не до крови, забыв усталость, ноги несли ее вперед. Туда, где виднелись отблески уличного освещения.
Оказавшись у цели, среди неоновых вывесок и шума автомобилей, она была готова целовать асфальт. Поймать такси удалось с первого раза — очевидно, это она заслужила утренней эпопеей.
Перевести дыхание она позволила себе, когда прижалась к запертой изнутри на два замка и цепочку двери своей квартиры.
— Мама мия, за что мне это?
Полумрак не внушал воодушевления. Карла включила все, какие имелись в наличии, светильники, задернула портьеры и жалюзи.
Тишина угнетала. Отыскав любимые диски, она заполнила каждый угол квартиры музыкой, вырывающейся на полной громкости из пульсирующих динамиков.
Распластавшись на пушистом ковре в гостиной, девушка уставилась в потолок.
— Легче? — задала себе риторический вопрос.
Через два часа и тридцать три звонка соседей миз Дивейн нашла решение.
— Бежать, — выключая музыкальный центр, произнесла она.
Ариас усердно поглощал нарезанные замысловатыми фигурками фруктовые дольки, щедро приправляя их взбитыми сливками.
— Второго такого сладкоежки в Аду не сыщешь, — лаская взглядом тонкий профиль Войны, ухмыльнулся Каспиан. — Малыш, да ты весь перепачкался.
— Позволь помочь, Ари? — мгновенно подключился Пелифор, хватая со стола салфетку.
Пытаясь быстрее проглотить лакомство, блондин предупреждающе замахал руками.
— Мы же помочь хотим, — одновременно воскликнули Каспиан и Пелифор.
Но продолжить им не удалось — тихий полустон-полувсхлип донесся из угла, где встал табором Дамиан.
Все трое разом обернулись к нему и закричали от чувства, отдаленно напоминающего страх простых смертных. Дамиан сжимал побелевшими от усилия пальцами внушительных размеров зазубренный кинжал и выводил им узоры на своей ладони. Рубиновые капельки выступали на лебяже-белой коже и за считанные секунды исчезали, превращались в красноватый дымок. Отрешенный взгляд Смерти говорил в пользу того, что он вряд ли отдает отчет своим действиям.
Мужчины вскочили, моментально теряя игривый настрой.
— Что творишь?! — завопил Пелифор.
— Дами, — взвизгнул Ариас.
— Рехнулся — забыл, что может натворить наша кровь? — обычно непроницаемо-спокойное лицо Каспиана перекосило от ужаса.
— Не походите, — каким-то чужим — слишком жалостливым и надломленным — голосом попросил Дамиан.
Всадники замерли в нескольких шагах от него.
Он смотрел на них снизу вверх, и золотистые искры кружились на дне воспаленных, окруженных тенями, глаз. Кривая усмешка потянула уголки запекшихся губ вверх. Кинжал прекратил рисовать. Но не успели братья издать облегченный вздох, как рука Дамиана совершила молниеносный бросок. Темные блестящие пряди волос упали на пол. Затем еще и еще, обнажая шею и затылок мужчины.
