Артем Зинченко - Женщины для умственно отсталого
«Самопознание. Путь к собственному Я» — гласила красная строка на девственно-белоснежной обложке. Даже подписи автора не было. И как я должен был догадаться о том, кто написал этот шедевр? Вот, например, я — у меня на обложке есть инициалы, фамилия с именем, а на обороте мой фотопортрет. Это ведь так просто!
— Дом солнца внутри каждого из нас… — прочитал я вслух оглавление, открыв первую попавшуюся мне страницу, где-то ближе к середине талмуда о духовности самопознания.
Захлопнув книгу, я поспешил оставить её на полке. Пусть даже и не на той полке, но плевать! Хлопок книжных листов, оказался последним звуком, что я слышал в последующие несколько секунд. Между нами витала какая-то напряженность. В частности — напрягся Викентий. Он сверлил меня взглядом около десяти секунд. Недовольно фыркая, покрывшись пунцовой краской, он казался очень скверным. Собственно, как и его книга.
— А ты давно беременна? — внезапно раздался вопрос Дженни.
— Уже девять недель! — сменив стыд за парня, на искреннюю радость, ответила Ивонна.
— В каком смысле? — спросил я, взглянув на её живот.
— Ну, в прямом, — потупив на меня взор, продолжала отвечать она.
— Типа, ты забеременела в начале апреля? — уточнил я.
— Кажется, да!
Она улыбалась, а я, кажется, сел в лужу. Интересно, примеряла ли она меня на роль отца? Ну, поймите же, наконец! Мы познакомились с ней как раз пару месяцев назад. Как раз в апреле. Какого чёрта, я вообще вам объясняю? Разве вы сами этого не понимаете? Я мог оказаться отцом её ребенка.
— Всё хорошо? — спросила Дженни, взглянув на меня с небольшой тревогой в голосе.
— Да… — выдохнув, ответил я.
— Давайте уже где-нибудь присядем? — начал канючить черноволосый содомит любви.
— Я видела там место неподалёку…
Ивонна показала рукой на столик позади нас с Дженни. Он как раз только что освободился. Бросил кости друг напротив друга, я увидел, как Ивонна мне улыбнулась. Значит, она понимала, к чему все эти мои уточнения. Оставалось надеяться только на то, чтобы она не подавала на алименты, и не просила меня выйти за неё замуж. Если, она, конечно, успела развестись.
— И что об этом думает бородатая Мэрри Баффет? — спросил я.
— Я сразу сказал, что воспитаю ребёнка как своего родного… — не обращая внимания на мои подъёбки, ответил Викентий.
— Вы такие молодцы! — воскликнул я, махнув рукой.
— Да, а почему бы и нет, — продолжал он. — Я полюбил Ивонну сразу же, как увидел…
— Мы познакомились в автобусе, — перебив своего кавалера, уточнила она.
— Как это мило, — вставила Дженни.
— Да уж, — протянул я, — неужели авторы книг по духовному развитию влачат своё существование в общественном транспорте?
— В этом нет ничего постыдного, Арсений.
Он держался молодцом. Мне нравилась его уверенность в себе.
— Ивонна — настоящая женщина. Она красивая, смотрит в завтрашний день, обладает недюжинным интеллектом. Мне такое нравится в женщинах и…
— Я тут историю вспомнил! — обрубил я слюнявый рассказ Вени о том, как ему посчастливилось встретить женщину своей голубой мечты. А хотя нет — голубая мечта была, у её мужа. Ну, да это и не особо важно.
— Ну, давай, рассказывай, — с позволением и усталым взглядом посмотрев на меня, выдохнул Кеша.
Я окинул взглядом всех присутствующих за столом, а затем начал историю.
— Один парень встречался с девушкой, около четырех месяцев. Они расстались, когда она принесла ему ребёнка в подоле: «Это твой сын» — сказала она. «Воспитывай нашего мальчика, словно я была бы рядом, и я буду. Но только в твоём сердце. Я не могу сейчас отдать себя воспитанию детей. Я ещё слишком молода…» — протягивая парню, кулёк с маленьким человечком внутри, продолжала она.
— Как-то это всё не сходится… — задумчиво изрекла Ивонна. — И что он ответил?
— Сказал, что мол: «Я, конечно в математике не силен, но как бы ребёнок — китаец!»
Закончив историю, я выпал в сумасшедшую истерику. Как по мне — хорошая была история. Жаль только, что они не оценили всей шутки момента. Даже не улыбнулись. Вообще никто. Я выглядел как дурак, но мне было так весело и смешно, что моё положение в глазах других людей, как-то само собой отошло на второй план. И даже третий.
— А что плохого в китайцах? — озадаченно спросил Веня.
— О, господи, Викентий, перестань, — ответил я, прекратив смех. Даже улыбки не осталось. Этот придурок всё испортил.
— Вы трахались в апреле! — громко воскликнула Дженни.
— Дженни, ёбтвоюмать, какого чёрта? — шёпотом спросил я, дернув её за плечо.
— Вы были вместе? — пуще прежнего удивился Викентий, посмотрев на Ивонну.
— Да, Кеша! — ответила она, закатив глаза. — Мы были вместе.
— В таком случае, — повернувшись к моей спутнице, продолжил он, — Дженни, как ты смотришь на то, чтобы я посмотрел на твою руку? Я чувствую в тебе силу, и хочу удостовериться в твоем детородном качестве.
Мне стало интересно. Как он вообще додумался приплести к нашему разговору мысли о детородном возрасте? Дженни не была похожа на малолетку, в обычном понимании этого слова. Даже больше скажу — в необычном понимании, тоже.
— Знаете, нам, пожалуй, пора… — поспешила Дженни, встав со стула и вцепившись в мой локоть.
— А давай останемся? — спросил я, пытаясь усадить Дженни на место.
Наверняка это был мой шанс отомстить. «Не будь бабой» — она говорила это так, будто сама никогда не чувствовала себя глупо. Видимо, до этого момента, действительно, никогда. Но я ведь остался тогда в книжном. Остался, и между нами состоялся весь этот разговор с Ивонной и знакомство с её парнем. И вот, к чему всё это привело. К желанию Кеши убедиться в её (Дженни) детородном качестве. Так что я не винил Дженни, нет. Как я мог винить её в желании слинять от обрюзгшего писаки-бумагомараки.
— Да нет же, у нас ведь ещё одна выставка впереди… — смущенно ответила она. Солгала, но это не столь важно.
— Кеша, отстань от молодой пары! — своё слово вставила Ивонна.
— А я что, я ничего… — заткнулся Веня, потупив взор куда-то под ноги.
— И нет, Дженни, — продолжала она, — Сеня не отец ребёнка. У меня было много парней, так что это просто совпадение. А ещё, знаешь, что, Сеня? — спросила она, уставившись теперь на меня. — Я поняла шутку про китайца, так что будь спокоен. Ты — не отец ребенка. — Она казалась суровой. Впервые я увидел её такой серьёзной. Тем же лучше — меньше нервотрёпки самому себе.
