Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II
Итак, познакомившись поближе с вашей нацией, я увидела, что она состоит только из трех сословий, и все три либо совершенно бесполезны, либо обречены на нищету; народ, естественно, принадлежит к самому низшему, а первые два образуют священники и придворные. Один из главных недостатков, от которых страдает ваша маленькая империя, друг мой, состоит в том, что существует лишь одна власть, подчиняющая себе все остальное: король — это и есть государство, а министр — его правительство. В результате отсутствует дух соперничества, если не считать стремления к показному величию, тон которому задает сам монарх и его двор; ну скажите, что может быть пагубнее для другой страны?
Хотя Природа благоволит к вашим подданным, они живут в страшной нужде. Но не по своей лени, а по причине вашей политики, которая держит людей в зависимости и преграждает им путь к богатству; таким образом, от их болезней нет лекарств, и политическая система находится не в лучшем положении, чем гражданское правительство, ибо черпает силу в собственной слабости. Вы боитесь, Фердинанд, что люди узнают правду, ту правду, которую я говорю вам в лицо, поэтому вы изгоняете искусства и таланты из своего королевства. Вы страшитесь проницательности гения, поэтому поощряете невежество. Вы кормите народ опиумом, чтобы, одурманенный, он не чувствовал своих бед, виновником которых являетесь вы сами. Вот почему там, где вы царствуете, нет заведений, которые могли бы дать отечеству великих людей; знания не вознаграждаются, а коль скоро в мудрости нет ни чести, ни выгоды, никто не стремится к ней.
Я изучила ваши гражданские законы; они не плохие, но совершенно бессильные, следовательно, остаются только на бумаге. И что же мы видим в результате? Люди предпочитают прозябать в тени этих невыгодных установлений, нежели требовать их реформы, потому что боятся — и не без основания, — что реформа принесет еще большие беды, и все остается по-прежнему из года в год. Вернее, все идет вкривь и вкось; в государственной карьере привлекательности не более, чем в искусствах, стало быть, никто не стремится к общественной деятельности, а в качестве утешения или компенсации служат роскошь, фривольность, развлечения. Вот и получается, что вкус к тривиальным вещам заменяет стремление к великим делам, и время, которое следовало бы употребить на эти дела, растрачивается на пустяки, поэтому рано или поздно, как это не раз бывало, вы покоритесь любому врагу, который даст себе труд завоевать вас.
Перед лицом такой вероятности вашему государству необходим флот для защиты. Я видела в стране немало солдат, но не видела ни одного военного корабля. При такой беззаботности, при такой непростительной апатии, вам никогда не сделаться морской державой, хотя у вас есть все возможности и права для этого, а поскольку ваши сухопутные войска невелики и не возмещают отсутствие флота, страна ваша остается беззащитной. Соседи смеются над вами, и если у них случится революция, вы немедленно лишитесь своего титула. Вот так вы и живете в страхе перед всеми, даже перед Ватиканом.
Какой же смысл, дорогой Фердинанд, править народом таким безобразным образом? Неужели вы полагаете, что монарх, будь он даже деспотом, может быть счастлив, если его народ живет плохо? Где ваши экономические принципы и вообще есть ли они в вашем государстве? Я искала их и наверху, и внизу, но ничего подобного не нашла. Может быть, вы поддерживаете сельское хозяйство? Или способствуете росту населения? Или поощряете торговлю? Или, в конце концов, помогаете искусствам? Отнюдь; но мало того — вы даже действуете в противоположном направлении. Чего же вы добиваетесь? Хотите, чтобы ваша чахлая монархия исчезла окончательно, чтобы сами вы превратились в ничтожество среди европейских монархов? Если так, падение ваше не за горами.
Позвольте теперь описать ваш город, так сказать, изнутри. Я не встречала здесь тех простых достоинств, которые обыкновенно составляют краеугольный камень любого общества. Знакомства поддерживаются из снобизма, дружба является привычкой, брак определяется материальным интересом; главным пороком неаполитанцев является тщеславие, унаследованное от испанцев, под чьей пятой они так долго жили, коль скоро гордыня — врожденный недостаток вашей нации. Жители предпочитают избегать тесного общения из страха, что под снятой маской явится отвратительное лицо. Ваша аристократия, невежественная и глупая, как, впрочем, везде и всюду, доводит всеобщий беспорядок до абсурда, слепо веря в адвокатов, в это унылое и вредное племя, разжиревшее до того, что в стране практически больше не существует правосудия. То немногое, что еще осталось, стоит больших денег, и среди множества стран, в которых я побывала, пожалуй, нет ни одной, где расходуется больше ума на то, чтобы выгородить виновного, нежели на то, чтобы оправдать невинного.
Я ожидала, что при вашем дворе найду хоть что-то, напоминающеевоспитанность и галантность, но и здесь нет ничего, кроме мужланов или круглых дураков. Устав от пороков монархов, я, приехав сюда, надеялась встретить древние доблести и достоинства, а вместо этого увидела только плоды распущенности, которые можно встретить во многих королевствах Европы. Каждый человек в вашей стране старается показаться более значительным, чем он есть на самом деле, но поскольку ни один не обладает качествами, требуемыми для получения богатства, их заменяет мошенничество; бесчестье укоренилось настолько глубоко, настолько вошло в вашу плоть и кровь, что иностранцы не хотят доверять народу, который не доверяет даже самому себе.
Познакомившись с вашей знатью, я обратила взгляд на простых людей. И опять нашла их, всех без исключения, неуклюжими, глупыми, праздными, вороватыми, кровожадными, нахальными и лишенными начисто достоинств, которые хоть немного могли бы уравновесить эти пороки.
Теперь позвольте мне сложить вместе две половинки ч картины и посмотреть на ваше общество в целом. Вижу я прежде всего беспорядок в экономике; граждане не имеют самого необходимого для жизни, которую растрачивают на бесполезную деятельность; человек служит развлечением или предметом насмешек другого; нужда рядится в вызывающе богатые одежды: часто человек выезжает в собственном экипаже, а в доме у него нечего есть. Страсть неаполитанцев к роскоши доходит до того, что в стремлении заиметь карету и челядь трое из четверых вполне обеспеченных людей стараются не выдавать дочерей замуж, и это я наблюдала во всех сословиях. К чему же это приводит? Население сокращается в прямой пропорции с увеличением роскоши, государство понемногу хиреет, наводя на себя лоск такими пагубными средствами.
