Андре Савиньон - Я приду плюнуть на ваши могилы...
— О! Как же я могла! — воскликнула она. — Я ведь совсем забыла о леди Мэри!
Она вырвалась из его объятий и убежала прочь.
…Кэт исчезла так молниеносно, что ему показалось, будто бы она испарилась или растворилась в воздухе. Петляющий коридор мешал ему видеть бегущую Кэт. Он последовал было за ней, но, оказавшись в лабиринте коридоров, отказался от этой мысли. В замке ничего не стоило заблудиться! Он и так уже потерял свою дверь! Он помнил, что оставил ее открытой, но в этом коридоре, где дул странный сквозняк, не было видно ни одной открытой двери.
— Что, черт возьми, тут происходит? — бормотал он, бродя от одной двери к другой. «Да, кстати, куда это подевался Уэллс?» Он подумал об этом, проходя мимо висящего на стене совершенно изношенного шнура, по всей видимости, давно вышедшего из употребления. Он дернул за него; где-то вдалеке раздался звон, но никто не пришел на его зов. Он дернул еще раз сильнее прежнего; бархатная веревка оборвалась и, упав, обвила его плечи, словно змея. Он с отвращением сбросил ее на пол. Ему ничего более не оставалось, как продолжить самому поиски своей комнаты. Ведь когда-нибудь коридор должен закончиться…
Он шел по нему в течение нескольких минут до тех пор, пока тот резко не повернул вправо. Открывшийся ему новый коридор был длиной в несколько метров. Лишенный окон, коридор был погружен в темноту, но, тем не менее, он заметил на другом его конце неподвижный силуэт.
— Уэллс! — крикнул он.
Ответа не последовало. Джон пошел вперед, пока не дотронулся до неподвижной фигуры: палец его ощутил металл. Это были рыцарские доспехи! Он рассмеялся.
— Я становлюсь психом, — пробормотал он, и голос его странным образом зазвучал в вышине между каменных стен коридора. Он хотел засмеяться еще раз, но не смог.
— Ты всего лишь пустая оболочка, — ткнул он пальцем в железного человека, — и все мы превратимся в нее, если останемся здесь.
Развернувшись, он пустился в обратный путь. Пройдя несколько шагов, он услышал протяжный стон, закончившийся икотой. Он остановился и прислушался. Стон раздавался из-за двери в нескольких метрах от него. Он подошел и осторожно повернул ручку, дверь открылась. На столе рядом с кроватью с наглухо зашторенными занавесками горела свеча.
Из-за занавесок вновь долетел стон, закончившийся все той же булькающей икотой. Кошачьим шагом он подошел к кровати и резко раздвинул обветшавшие занавески из красного атласа.
Там под истершимся покрывалом из красного атласа, лежа на спине, спал Уэбстер, устремив к небу свою маленькую бородку. Стон, завершавшийся икотой, повторился вновь… Джон поспешно задернул занавески, чтобы избавиться от неприглядной картины. Пусть Уэбстер спит, если ему спится.
Кто же мог спать в замке с привидениями?
Он попытается вернуться в свою комнату, если, конечно, найдет ее в этом фантастическом средневековом интерьере, где время чудесным образом оказалось повернутым вспять. То, что История повторялась, было всего лишь избитой, даже наивной истиной. Но на ее основе строились удивительные открытия Эйнштейна. Если действительно время представляется окружностью без начала и конца, дьявольским беспрестанно повторяющимся кругом, то тогда его жизнь есть, возможно, всего лишь субстрат, неощутимое наследие прошлых жизней.
— Ну, хватит! — остановил он себя. — Возьми себя в руки! Не давай волю своему воображению! Подобные мысли появляются в те ночи, когда разыгрывается подсознание человека.
Опустив глаза, он увидел, что вокруг кровати Уэбстера белым мелом начертан круг. Он взял со стола свечу и посветил: там и сям на неровных плитах пола по окружности были нарисованы большие белые кресты.
Он прошелся по кругу и вернулся к столу, чтобы поставить свечу на место. Окружность и кресты! Где он слышал о подобной суеверной практике? Ну да, конечно, в Ирландии, где они с матерью проводили летом свой последний отпуск. Она очень хотела посмотреть еще раз на Изумрудный остров, и он привез ее в Каунти Виклоу, где они когда-то в течение двух недель совершали длинные прогулки по холмам, устраивали пикники на берегу живописных водоемов. Однажды они укрывались от внезапно начавшейся грозы в одинокой хижине, и крестьянка, живущая там, рассказала им, что если духи, прогуливаясь по долинам, нечаянно зашли к вам в дом, то они не смогут причинить вам никакого вреда, если вы начертите белым мелом круг вокруг вашей кровати и пересечете его несколькими крестами.
Выходит, Уэбстер был ирландцем? Тогда это объясняет все. А что там было на столе? Бутылка… со святой водой, наверняка. Он ею побрызгал пол, а на Библию, из чувства высочайшей предосторожности, положил маленький пистолет с перламутровой ручкой, настоящий коллекционный пистолет, найденный Уэбстером в какой-нибудь витрине и позаимствованный на ночь.
Джон сардонически улыбнулся. Этот храбрец Уэбстер, афиширующий в присутствии других смелость и скептицизм, прибегал наедине с собой к самой примитивной суеверной практике. Он взял со стола серебряные нагарные щипцы и потушил свечу, затем на цыпочках вышел из комнаты. Он намеревался прикрыть дверь бесшумно, но порыв сквозняка, которыми так славился замок, вырвал ее у него из рук, и она с грохотом захлопнулась. За дверью раздался громкий крик: Уэбстер проснулся. Джон открыл дверь, чтобы посмотреть, что случилось, и в лицо ему хлынул водяной поток. Захлебнувшись, он резко отступил назад и крикнул:
— Уэбстер, вы что, с ума сошли? Это я, Джон Блэйн.
— Да хранит вас бог! — пробормотал Уэбстер.
Чиркнула спичка, и вскоре пламя свечи осветило Уэбстера, сидящего на кровати с вытаращенными глазами.
— Что вы тут делаете… ночью? — спросил он.
— Ночь уже кончилась. Вы бы это заметили, если бы не прикрывались занавесками, да еще кругом с крестами, Библией и пистолетом, не говоря уже о святой водице, которой вы меня окатили с головы до ног.
— Святая вода никому еще не приносила вреда, — запротестовал Уэбстер. — Если вам надоело смеяться, то объясните мне, пожалуйста, почему вы разгуливаете ночью по замку? Я почти уверен, что вы, как и я, не имеете привычки вставать на рассвете.
— Мне приснился кошмарный сон, если вас устроит подобное объяснение, — признался Джон Блэйн, вытираясь платком.
— Неужели и вправду кошмарный сон?
— Да, представьте себе: голова без туловища проплыла мимо моего окна. Это не галлюцинации, поверьте. Мое окно выходит на террасу, и, скорее всего, кто-то совершал там ночную прогулку. Я предполагаю, что это был Уэллс: он достаточно иссушен, чтобы походить на привидение.
— Если вы не против, я хотел бы лечь в постель, в моем возрасте легко простудиться, здесь постоянные сквозняки.
