Шайла Блэк - Молодая и покорная
Хаммер смерил его презрительным взглядом.
— Сними розовые очки, Макен. Ты серьезно веришь в то, что мы заведем дом и хозяйство на троих, чтобы жить долго и счастливо, только потому, что в прошлом ты облажался в точно такой же ситуации? Не хочу лишать тебя иллюзий, приятель, но когда мы выберемся отсюда, Рейн снова будет со мной, — обрушил на него Лиам, зная, что на самом деле не имел права даже надеяться на осуществление своих планов.
— Только через мой труп, — закипал Хаммер.
— Да ради всего, блять, святого! Захлопнитесь! — взвыл Бек, переводя взгляд в направлении лестницы.
Лиам повернулся.
Рейн. Одетая в джинсы и темный свитер, сжимала в руках свой чемоданчик, по ее лицу бежали слезы.
— Бляяяять, — простонал Хаммер.
Небрежно смахнув слезы, Рейн прожгла их обоих сверкающим болью взглядом, от которого у Лиама чуть не подогнулись колени. Его сердце сжалось, а по телу прошелся первобытный ужас.
Пока они с Хаммером пялились на нее, Рейн пригвоздила их обоих уничижительным взглядом, качая головой и предостерегая их от дальнейших высказываний. Лиам изнывал от желания обхватить ее руками, крепко прижать к себе и сказать ей о том, как ему жаль, что он нарушил свою клятву.
Пока она медленно спускалась по лестнице, он почти кожей почувствовал исходящий от нее арктический холод. Он практически слышал, как внутри нее вновь выстраиваются заградительные стены и барьеры, которые, на этот раз, будет невозможно разрушить или пересечь.
У него скрутило живот. Весь прогресс, которого они добились, рассыпался под давлением их с Хаммером неблагонадежности.
— Я согласилась на отношения с вами обоими под одним условием, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.
— Всего лишь одним!
Агония в ее голосе наполнила Лиама чувством вины.
Хаммер попытался сделать шаг ей навстречу.
— Рейн, послушай. Мы…
— Заткнись! — оборвала она, сухо осматривая его напряженным взглядом.
— Даже не смей приближаться ко мне.
В первый раз в жизни Хаммер был поражен настолько, что не нашелся, что ответить.
— Я позволила вам обоим привезти меня сюда, чтобы попытаться справиться со своими проблемами и обрести хоть кусочек гребаной счастливой жизни. И у вас даже почти получилось убедить меня в том, что это возможно. Но Лиам только что признался, что вы никогда не сможете делить меня между собой. Как же наивна я была, поверив в то, что все могло быть иначе.
Ее голос надломился, превратившись в выворачивающий им внутренности всхлип.
— Даже зная, что это не сработало с Джульеттой, я продолжала дурачить себя верой в то, что я другая — и что со мной у вас все будет по-другому. Я купилась на собственную ложь.
Она посмотрела на Бека.
— Не ты ли говорил мне раньше, что пора повзрослеть? Как же прав ты был тогда…
Лиам в отрицании затряс головой. Нет. Нет.
— Все сработает, любимая, если…
— Не надо слов, — бросила Рейн.
— Я ценю все, что вы сделали для меня. Но я думала, что сегодняшнее задание на честность распространяется на всех нас, хотя теперь я вижу, что пока я раскрывала перед вами свое сердце, вы занимались тем, что били себя в грудь за право первенства в соревновании по очередности того, кто залезет ко мне в трусики. Плевать. Я думала, что вы оба — то, в чем я нуждаюсь. Но теперь я, наконец, поняла, что вы сами так сильно надломлены, что я больше не уверена в этом.
— Не пори чушь! — зарычал Хаммер.
Слова Рейн нанесли Лиаму ни с чем не сравнимую рану. Ее признание о ребенке резануло по его сердцу не так болезненно, как эта фраза. Даже неверность Гвинет была для него не такой разрушительной. Ему придется пережить тот же ужас теперь и с Рейн. Но перед этим, он заставит ее услышать свои извинения и будет молиться о том, чтобы она их приняла.
— Подожди минутку, Рейн, — вмешался Сет, придвинувшись к Лиаму.
Она покачала головой.
— Не надо. У меня впереди много дел, которые я могу сделать, Сет. Но чего я не могу, так это любить двоих мужчин, чья любовь ко мне недостаточно сильна для того, чтобы сдержать одно единственное обещание.
— Это несправедливо, прелесть, — взмолился Хаммер надломленным голосом.
Лиам повернулся, чтобы посмотреть на бывшего друга. Макен не твердо стоял на ногах и дрожал. Он никогда не видел, чтобы Хаммер был так напуган.
— Не начинай, Макен.
Она ткнула в него пальцем.
— Ты ничего не знаешь о справедливости.
— Рейн…
Лиам начал говорить, не уверенный в том, что он мог и хотел сказать ей, чтобы достучаться до нее.
Покачав головой, она посмотрела сквозь них так, словно их тут и не было, и затем, сдержав всхлип, повернулась к Беку.
— Прости меня, любимая. Прости за все.
Неизбежная потеря угрожала обрушиться на Лиама.
— Вытащи меня из этого проклятого дома, — выдавила она.
— Сейчас.
— Нет! — рявкнул Хаммер, смерив безумным взглядом татуированного Дома.
— Рейн, — мягко начал Бек, проходя между Хаммером и Лиамом и приближаясь к ней.
— Давай поговорим об этом.
— С меня довольно.
Он еще никогда не видел в ее лице столько решимости.
— Ты обещала, что никогда больше не сбежишь, — напомнил ей Хаммер.
— Собираешься говорить со мной о нарушенных обещаниях? — произнесла она с вызовом.
— Твоя очередь давиться разочарованием. Мы можем уйти, Бек?
Взглянув через плечо на Хаммера и Лиама и послав им полный сожаления взгляд, Бек обернул свою руку вокруг ее талии.
— Пойдем, принцесса.
Раскаиваясь и ощущая собственную беспомощность, Лиам наблюдал за тем, как Бек ведет ее к двери. Хаммер сделал шаг вперед, но остановился.
— Твою мать.
Макен прошелся рукой по своему лицу.
— Это не может быть правдой. Прелесть…
Лиам направился к ней.
— Остановись, любимая. Давай поговорим…
Открыв дверь, она даже не обернулась.
— Подожди! — крикнул Хаммер во всю мощь своих легких.
— Не уходи. Я люблю тебя!
Она застыла без движения. Пространство в комнате, казалось, тоже замерло.
С дрожащим подбородком Рейн медленно повернулась, смотря исключительно на Макена. С ее губ сорвался жалобный вздох.
Бек поддерживал ее, готовую рассыпаться на куски, физическую оболочку.
Лиам, раскрыв рот, молча уставился на Хаммера.
То, что представилось его взгляду, обожгло ему глаза. На лице Макена была написана неприкрытая боль и беспомощность от того, что он смотрел на любимую женщину, готовую выйти за дверь. Она разрывала Хаммеру сердце. По четким линиям его скул пролегли дорожки слез.
