Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ) - "Волосинка на губе"

Он прошептал ей заранее «прости».

Его прощание отзовётся болью, когда она проснётся.

Гермиона словно ощутила на себе внимание и, несколько раз моргнув, наконец сфокусировала взгляд на Драко:

— Привет…

— Привет.

Она потянулась к нему, чтобы улечься на грудь. Без разрешения. Он бы позволил ей всё. Позволил бы даже убить себя.

— Почему ты не позвал меня, когда случился приступ? — сонно прошептала она. Драко подумал, что Гермиона слышала, как сердце у него в груди начало разгон, предательски выдавая его чувства.

Он молчал. Не хотелось отвечать. Не хотелось ничего, кроме того, чтобы вот так, обнявшись, лежать и слушать скрип шатающихся стен хижины. Его/её дома.

— Пойдешь со мной на бал? — спросил он, не понимая собственных слов.

Наверное, эта мысль родилась только что. Просто чтобы кроме него — никто. Никто другой не был с ней завтра.

Грейнджер приподнялась, заглядывая ему в глаза. Улыбнулась, чтобы в свою очередь задать встречный вопрос.

— Придёшь ко мне домой на Рождество?

Он сделает всё, что она попросит в эти последние дни. Всё, что угодно. Лишь бы украсть у времени лишнюю секунду рядом с Грейнджер.

Сейчас же всё происходило медленно. Так, как надо. Так, как хотелось.

— Почему так болит? — спросил он, кладя руку себе на грудь.

Её глаза взволнованно округлились.

— Опять приступ?

И Драко честно признался:

— Это не из-за него…

У Гермионы было то, что у Драко никогда не было в жизни: смелость. Смелость идти напролом с убеждённостью в своей правоте. Смелость встретиться лицом к лицу с правдой. И сейчас, в первый раз в жизни, он эту правду озвучил.

Драко признался ей.

В груди болело. Сердце истошно выло.

Ему плевать. Сейчас уже всё равно. Драко произнёс своё эгоистичное последнее желание, прикоснувшись к её руке там, где оставил свою подпись:

— Не забывай меня, Гермиона. Никогда не забывай обо мне…

Она сконфуженно посмотрела на его пальцы, которыми он вычерчивал букву «М» на сгибе её локтя.

— Как я могу о тебе забыть? — она улыбнулась, слегка толкнув его в бок.

— Просто… если что-то случится, никогда не забывай обо мне. Пусть ты будешь первым человеком… первым и единственным, кто знал меня настоящего…

Грейнджер легла на спину и положила голову на сгиб его плеча, вытянула руку вверх. Моли колыхались на её коже. Пальцем она коснулась буквы «М» и сказала:

— Для меня навсегда «М» значит Малфой. «М» значишь ты…

Это конечная его жизни. О большем нельзя было мечтать. Дальше просто некуда — обрыв.

Малфой сжал её в объятиях, заваливаясь на бок, лицом к ней. Чтобы смешать дыхание. Чтобы глаза в глаза. Просто чтобы наслаждаться последним, что давало ему ёбанное время…

Грейнджер научила его ходить по лезвию и не резать стоп. Грейнджер подарила ему счастье. Она показала как. Показала, как должно было быть. Просто потому, что он этого заслуживал. Так она сказала.

И сон, что он видел, исчез из памяти. Кошмар уплыл далеко. От них. От их жизней. От их вселенной на двоих.

У них есть время.

***

Драко сидел на кровати и наблюдал, как Блейз уже добрых двадцать минут крутился у зеркала, меняя галстуки и пиджаки. На его щеке белел кусочек туалетной бумаги — он порезался бритвой. Друг заметно нервничал, но старался не показывать вида.

— Что с твоим лицом? — спросил Малфой, наслаждаясь его нервозностью.

Забини обернулся, глядя в ответ чуть вскинув подбородок, и с гордостью произнёс:

— Я с таким родился, — хмыкнул он. — Красивое, правда?

Драко засмеялся и кинул в него подушку, от чего Блейз зашипел, отряхивая невидимую пыль с брюк. Десять минут до того, как они спустятся вниз, чтобы пойти на бал.

Драко видел, что сделал Забини. И честно признался, что это выше всех похвал. Зимний бал превратился в летний вечер. Везде были зелёные растения, обвивающие стены Большого зала. Вместо пола — короткая трава. Пахло розами из горшков профессора Стебль, которая с гордостью предоставила слизеринцу реквизит. Декабрьский вечер превратился в июльский день.

— Идём? — спросил Блейз, стоя у порога. — Ты кого пригласил? Ты мне так и не сказал.

— Да так… посмотрю по ситуации.

Малфою не хотелось делить с другими этот вечер. У него были свои планы. Он послал Гермионе записку, что будет ждать её у главных дверей школы.

С Блейзом они разошлись, и Драко, поправив свой чёрный галстук в тон такой же рубашке, зашагал к назначенному месту. Гермионы ещё не было. Он заметно нервничал. В холле оказалось пусто, что было ожидаемо — весь народ скапливался в главной части праздника.

И в тот самый момент, когда он услышал позади себя стук каблуков, Драко решил не оборачиваться. Решил растянуть этот момент.

Но когда повернул голову, мысли в голове исчезли.

Грейнджер красивая.

Очень.

Она распрямила волосы и зачесала их на бок, открывая вид на длинную голую шею. Чёрное платье в пол, в обтяжку, с глубоким разрезом на бедре, который открывал молочную кожу бедра.

Совершенна.

— Мы не сговариваясь оделись в один цвет, — смущенно улыбнулась она.

— Тебе очень идёт, — сказал Драко и протянул ей свой локоть.

И прежде, чем она взялась за него, он опустил на её плечи пальто, проговаривая про себя согревающее заклинание.

— Что ты делаешь? — она была растеряна.

Драко делал то, что давно хотел.

— Я веду тебя на свидание, Грейнджер.

Гермиона застыла, сильнее закутавшись в пальто, посмотрела вниз, на свои туфли. Он понял, что она немного испугалась, что придётся идти по снегу.

— Я всё продумал. Доверься мне.

Путь до Хогсмида занял меньше пяти минут. Всё это время, пока он шёл, левитируя её на трансформированном стуле, разбавлял вечер разговорами. Говорил о самых идиотских выходках Блейза. Подмечал остроумность Пэнси. Делал всё, чтобы Гермиона запомнила его друзей с его слов. И когда они дошли до дома, он аккуратно опустил её на землю и открыл дверь.

— Это же кафе, где продают пирожное, — сказала она, входя внутрь и осматриваясь.

Малфой заранее снял этот дом на один вечер.

Внутри всё было в плавающих по воздуху свечах, которые, потрескивая, мягко освещали единственный столик посередине комнаты.

— Я украл тебя с бала, чтобы провести это время вдвоём. Надеюсь, ты не проти…

Он не успел договорить. Гермиона, скинув на пол пальто, шагнула к нему навстречу, чтобы впиться в его рот поцелуем. Жадным, будто она много лет скучала по нему.

Дыхание поломалось за секунду. Прямо тогда, когда он почувствовал её запах. Полюбившийся запах детского шампуня. Грейнджер не пользовалась парфюмом. И это сводило его с ума.

Драко неохотно разорвал поцелуй, обрамил её щёки ладонями.

— У нас есть время. Поужинаем?

Но Гермиона — будто не в себе. Посмотрела на столик с бутылкой вина. Сделала пару шагов, чтобы схватить открытую бутылку и два бокала.

— Ты же не только нижнее помещение арендовал?

Господи.

Грейнджер ломала его пополам.

Малфой растянул губы в улыбке, еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на неё здесь. Он указал рукой вверх, на лестницу, наблюдая за тем, как Грейнджер, скинув с себя туфли, с босыми ногами пошла наверх, отпивая из бутыли вино.

Наверное, они повлияли друг на друга, раз в ней стало столько дерзости.

Драко дал ей время, позволив подняться первой. Первой зайти в спальню для постояльцев. Первой сесть на кровать и первой взглянуть на него, когда он переступит порог. Ему страшно. Страшно навредить ей. Страшно испугать.

Малфой закрыл дверь, подперев её спиной и глядя на то, как она поставила бутылку на прикроватный столик. Глядя на то, как она поднялась, чтобы…

…чтобы одной рукой развязать бретельку на плече. Чтобы развязать следующую и скинуть платье вниз, которое, упав, облизнуло её тело, оголяя его. Она в одних маленьких чёрных трусиках. Блядство.

Это какое-то блядство.

И ему не хотелось подрываться вперёд. Как бы не хотелось. Малфою хотелось растягивать этот момент до последнего. Хотелось впервые нежности на грани дикости. Впервые нежно с ней…