Варрэн-Лин: Сердце Стаи
Вскоре вернулись Шторос и Хоегард. Каждый из них нес в руках по две рыбы. Одну рыбу швырнули Тирсваду, вторая упала к ногам Динки. Динка растерянно смотрела, как ва́ррэны жрут рыбу прямо живьем, разрывая острыми клыками белое мясо и перемалывая мощными челюстями кости. Хоегард посмотрел на Динку, отложил свою недоеденную рыбу и взялся за нож.
— Я почищу тебе рыбу? — спросил он, подобрав с песка плоский камень и укладывая на него еще трепыхающееся речное создание. Динка, сглотнув, кивнула. Она, хоть и была голодна, но все равно не была уверена, что сможет преодолеть отвращение и есть рыбу сырой. Она смотрела на руки ва́ррэна, ловко отрезающие рыбе голову, вычищающие потроха и чулком снимающую шкурку вместе с чешуей. Хоегард вышвырнул в реку рыбные отходы и накрыл почищенную рыбу руками. Между пальцев у него проскочило пламя.
Некоторое время ничего не происходило, а потом до Динки донесся одуряющий запах жареной рыбы, и она жадно втянула его носом, чувствуя как засосало под ложечкой.
— А мне пожаришь? — игриво попросил Шторос, скорее чтобы подколоть, а не получить ответ.
Динка обратила внимание, что Шторос и Тирсвад с интересом наблюдают за действиями Хоегарда. Оказывается, хоть способность использовать силу дана была каждому ва́ррэну, но не каждый умел обращаться с ней настолько тонко, чтобы с ее помощью приготовить еду.
— Сам себе пожарь, — беззлобно огрызнулся Хоегард, протягивая Динке восхитительно пахнущую, хоть и слегка подгорелую с одного бока рыбину. Для себя он утруждаться не стал. Так и продолжил глодать сырую, вместе с костями и чешуей. Динка благодарно коснулась губами его щеки и тоже начала есть, отщипывая жареное мясо по кусочку и складывая на камень косточки.
Наевшись и сполоснув лицо и руки от вонючего рыбного запаха, Шторос подполз к Динке и растянулся вдоль ее бедра.
— А теперь «корми» меня, — потребовал он.
Динка растерянно захлопала ресницами, не понимая, чего он от нее хочет.
— «Корми» меня силой также, как «кормила» Тирсвада и недавно «кормила» Вожака, — пояснил Шторос, закидывая руки за голову.
— Ах, это… — Динка неопределенно пожала плечами. — Я не совсем понимаю, как это получается.
— Ну и что, — Шторос зажмурился, словно сытый кот, греющийся на солнышке. — Ты хотя бы попробуй.
— Хорошо, — согласилась Динка, осторожно касаясь рукой шершавой поверхности извитого рога у него на голове, а потом соскальзывая с него и утопая ладонью в рыжей копне волос. Волосы у Штороса были совсем не такие, как у Вожака. Они были мягкие, тонкие, шелковистые, и сияли на солнце, словно были из золота.
— Я бы с удовольствием поимел тебя, — Шторос приоткрыл одно веко и сверкнул на нее изумрудным глазом, — но пока не могу. А силы мне нужны. Все потратил уже.
— Куда же ты их потратил? — спросила Динка, проводя ладонью по его щеке и беззастенчиво любуясь на его красивое лицо, пользуясь тем, что глаза его были закрыты.
— Я тоже был ранен, между прочим, — проворчал он. — На заживление ран уходит очень много сил.
Динка коснулась кончиками пальцев его нижней челюсти и с приятным удивлением отметила, как он запрокинул голову, подставляя шею ее ласкающим поглаживаниям.
— Ты похож на большого кота, — смеясь, поделилась она промелькнувшей мыслью.
— Я даже мурлыкать умею, — с блаженным выражением на лице откликнулся ва́ррэн.
— Ну-ка покажи, — Динка провела рукой по его шее и потрогала выступающий кадык.
Шторос глухо заурчал. Это не было похоже на кошачье мурлыканье. Но приятный вибрирующий звук волновал, вызывая в груди сладкое томление. Динка уже смелее положила на его шею вторую ладонь и погладила обеими руками вниз, обрисовывая пальцами слегка выпирающие ключицы. Кожа на его груди была чистая, абсолютно гладкая, эластично обтягивающая выпуклый рельеф мышц. Она удивленно вскинула брови.
Хоть он и сказал, что заживил свои раны с помощью силы, она не могла поверить, что все раны и следы пыток сошли, не оставив даже шрамов. Она разгладила пальцами кожу поперек его груди, где еще утром пролегал уродливый багровый след от кнута, но не нашла ни намека на него.
На белой коже его груди выделялись лишь небольшие коричневые соски, плотные и похожие на слегка приплюснутые горошины. Динке безумно захотелось потрогать их пальцем, а может быть даже губами. Но она боялась, не зная как неистовый ва́ррэн отреагирует на такое своевольное обращение с его телом.
Но Шторос, блаженно вытянувшийся перед ней, лежал расслабленно с закрытыми глазами и, казалось, был полностью погружен в ощущения от ее прикосновений или, может быть, от силы, которой Динка его наполняла, сама не понимая как. Она легонько потрогала указательным пальцем его сосок, а затем, заметив, как приоткрылись его губы, выпуская жаркий выдох, уже смелее обвела пальцем по его окружности.
— Иди-ка сюда, — вдруг ожил Шторос, подхватывая ее за талию и усаживая верхом на свой твердый живот.
— Эй, я не собиралась… — попробовала вывернуться Динка, чувствуя, как его твердый член позади нее упирается ей в поясницу.
— Я тоже не собирался, ты меня спровоцировала, — хрипло засмеялся Шторос, задирая ей платье до пояса, и вдруг оскалился, глядя куда-то ей поверх головы.
Динка оглянулась и увидела Хоегарда, опускавшегося верхом на ноги Штороса за ее спиной.
— Пошел вон, — прорычал Шторос. — Она моя.
Но Хоегард только ухмыльнулся и, обвив рукой Динкину талию, прижался к ее спине, не обращая внимания на торчащий между ними член Штороса.
— Скоро проснется Вожак и она не будет ни твоя, ни моя, — напомнил он, прижимаясь губами к Динкиной шее и запуская свободную руку ей под платье.
Динка задрожала от его прикосновений и от ощущения горячего слегка подрагивающего живота Штороса под собой. А еще волновало то, как они делили ее между собой. Она чувствовала, как нужна им обоим, и это ощущение кружило голову и сбивало дыхание.
— А что если… — протянул Шторос, все также глядя на Хоегарда поверх ее головы. — Давай поменяемся! — быстро добавил он, что-то придумав.
