GrayOwl - Звезда Аделаида - 1
Легионеры шумною толпой повыскакивали из квадриг, оправились, не сходя с мест, возницы распрягли и стреножили лошадей, все выпили из фляг, кто вина, кто ышке бяха, просто так, за здравие и предстоящую жратву. Потом начали эту самую жратву ждать, а, дождавшись прихода обоза, готовить. Все были согласны зажарить на вертеле только бычка - трёхлетку, тогда хватит всем основательно похавать. Баранов не хватит, а солдаты Божественного Кесаря с раннего утра уже изрядно оголодали.
Неподалёку протекала река, небольшая, с извилистыми, поросшими рогозом, заболоченными берегами, и двое солдат ушли с большим железным чаном, почему-то, на верёвке вместо нормальной дужки, за водой. Они залезли в реку, намочив низ туник, добрались до чистой, проточной воды русла и уже собирались погрузить чан в реку, как один из них сделал лишний шаг и… ухнул в оказавшуюся глубокой протоку, в одно мгновение скрывшись под водой под тяжестью доспехов.
- Дурной знак.
Малефиций проронил хмуро сыновьям, стоящим на почтительном расстоянии от полководца рядом друг с другом.
- Та-ак, найти другой источник! Быстро и без паники.
Должно быть, Лагитус Сципион чем-то прогневил богов, что они забрали не только душу его, но и тело. Да будет добрым его посмертие!
Ну, что встали, будто смерти такой глупой не видывали?!
Четверо остаются жарить быка, так, нужно ещё человек десять для охраны стоянки! Кто вызовется сам?!
Так, молодцы ребятки! Разойдись по сторонам и взять дротики, на всякий случай. Смотреть в оба и не спать! Рога при себе? Отлично. Чуть что, трубите громче.
И смотрите у меня, не пить больше - выпили с устатку и хватит, нам ещё сегодня ехать и ехать, и далеко не везде будет так пустынно, как здесь.
- Может, на вечерней стоянке придётся варваров покрушить, чтобы место освободили легионерам Божественного Кесаря.
Малефиций пробубнил себе под нос, явно расстроенный потерей бойца, да ещё такой глупой, да ещё в самом начале похода, когда и воевать-то ещё не начали.
Но братья услышали его.
На счастье, боги, взяв человеческую жертву, смилостивились над солдатами Кесаря - воду нашли быстро.
Это был вполне безопасный родник, из которого яркими, переливающимися на солнце сотнями красок, брызгами била ключевая вода, обжигающе холодная. Нашедшие источник легионеры протрубили особым образом, давая знать всем остальным, что вода есть, умылись сами и напились из источника, а после вернулись на привал, оказавшийся, если идти прямо, а не блуждать, весьма близко и взяли злополучный чан, доложившись военачальнику об удачной находке.
Они ушли с тем же чаном, на который боги не разгневались, раз не утопили вместе с ромеем Сципионом за водой, а остальные легионеры, разбредшиеся по луговине и некоторые, даже зашедшие в ближайший лес, конечно, недалеко, ведь лес - прежде всего опасность, стали стягиваться к привалу. Подошли все довольно скоро. Толпа шумела, дожидаясь такой желанной воды.
Бык был уже прожарен настолько, чтобы его можно было есть - на привалах никогда не прожаривали крупные туши до конца потому, что это заняло бы вдвое больше времени, а надо было поторапливаться с трапезой.
Наконец, дотащили чан с водой, стали наливать её друг другу в подставленные ладони, чтобы напиться и смыть дорожный пот с лиц.
Двое «поваров» легко разделали острыми пуго тушу быка на примерно равные части, но большие достались Малефицию с сыновьями.
Квотриус, изголодавшийся после непривычно скромной домашней трапезы, в отличие от мерно, как лошадь, жующего Малефиция, впился зубами в исходящее соком и кровью мясо, жадно отрывая от своей доли большие куски и не особо-то и разжёвывая их крепкими белыми зубами, быстро расправился с едой, закусив лепёшкой.
Северус пообкусывал прожаренное, мягкое мясо, потом от голода принялся за менее приемлемые, жёсткие для его вечно больных зубов и слабых дёсен, куски плоти с кровью и понял, что это далеко не то же самое, что бифштексы с кровью, которые так хорошо готовили домашние эльфы в Гоустл-Холле. Поэтому Снейп принялся опять за хлеб, съев три лепёшки, к неодобрению Малефиция, который видел, что сын практически остался голоден - ну что такое для воина какие-то три лепёшки и огрызки мяса?
Квотриус жадно смотрел на несъеденное мясо, но Северус был поглощён хлебом и не замечал его взглядов. Тогда Малефиций спросил у наследника и Господина дома:
- Сын мой высокорожденный Северус, ежели ты предпочитаешь еду колонов еде воинов, то не отдашь ли ты остальное мясо брату твоему - бастарду?
- С перевеликим удовольствием. Вкушай, Квотриус, ежели не противно тебе обмусоленное и обслюнявленное мною, непрожаренное для моих кариозных зубов, мясо, - подколол возлюбленного брата Северус.
Сам он при этом встретился с благодарными глазами Квотриуса и неожиданно улыбнулся «бастарду», послав ему явно игривую улыбку.
Квотриус шумно вздохнул в ответ, стыдясь выказывать свои чувства при отце и, молча, встав с земли и поклонившись Северусу, принял обглоданный кусок.
-О, от тебя, брат, даже сама кость покажется мне сладкой, - вполне серьёзно ответил Квотриус.
Северус же, видя смущение брата, послал ему ещё одну, многообещающую улыбку, а потом указательным пальцем, глядя прямо в глаза жующему брату, обвёл контуры своих губ, отчего Квотриус не сдержал полувздоха, полустона, даже перестав есть. Он томился страстью, неизрасходованной за два - о, всего два часа любви - и предшествующих ей лёгких, но многочисленных ласк и лобзаний.
Он и в пути старался не смотреть на брата лишний раз, чтобы ненароком не восстала плоть его, неудовлетворённая до основания предутренними занятиями, но спина Северуса в квадриге постоянно маячила перед глазами, напоминая о том, что проделывал высокорожденный брат с ним, когда Квотриус закинул ноги на этой прямую, гордую сейчас спину.
Сейчас же сам Северус затеял жестокую игру с ним, Квотриусом, и он возбудился, встал, прикрывая руками выпуклость на тунике, выглядывавшей из-под доспехов, неловко поклонился отцу и брату и скрылся в ближайших кустах, но было в них лишь лёгкое шевеление, будто бы прошли их насквозь и… тишина.
Квотриус вернулся со счастливыми глазами на сдержанном, спокойном лице, нагло возлёг на покрывале, расстеленном, вообще-то для отца, и только тут Малефиций с удивлением заметил, абсолютно мокрый подол туники, видневшийся из-под доспехов и, видимо, немного выше панциря, и такие же мокрые ноги младшего сына в защитных поножах и высоких ботинках. С туники и ног на покрывало весело стекала речная вода, пахнущая ряской и немного отдающая по жаре приятной свежестью.
- Что это с тобой, сын мой - бастард Квотриус? Неужто после всего случившегося тебе захотелось залезть в реку, где утоп твой собрат по оружию? И как ты не подумал о том, что
