Безжалостный соперник (ЛП) - Шэн Л. Дж.

На следующий день я принес Шерлока Холмса из местной библиотеки, и мы читали его в промежутках, когда я не кричал на нее, чтобы она прекратила с собачьими ушками, потому что я боялся платить за библиотеку.

Мы сидели на могиле Гарри Фрейзера и читали. Иногда мы разговаривали с ее братом Аароном, как будто он был с нами. Мы даже придали ему индивидуальность и все такое. Он был тусовщиком, который плелся позади и никогда не хотел ничего делать. Кладбище стало нашим собственным тайным садом, с сокровищами и тайнами, которые нужно разгадать. Каждый уголок был исследован, и мы знали имена его жителей наизусть.

Однажды садовник застал нас за игрой в прятки. Мы оба бежали, как будто наши задницы горели. Он устроил нам хорошую погоню, извергая ненормативную лексику и размахивая кулаком в воздухе. Когда мы добрались до ворот из кованого железа, я подставил ногу Арье, чтобы она могла убежать, прежде чем перепрыгнуть через себя. Садовник почти поймал меня, но Арья схватила меня за руку и убежала, прежде чем он схватил мою рубашку через перила ворот. Это был последний раз, когда мы были там.

Мы провели остаток летних каникул, исследуя скрытые ниши в Центральном парке и прячась в кустах, пугая бегунов. Арья приносила еду и напитки, а иногда даже настольные игры. Когда она начала спускаться вниз, принося все вдвойне — шоколадное молоко, батончики мюсли, воду в бутылках, — я понял, что мама следит за нами и смотрела в другую сторону.

И действительно, однажды вечером, когда мы с мамой возвращались в Хантс-Пойнт, она схватила меня за ухо и сжала, пока его не заполнил белый шум.

— Просто помни, что мистер Рот убьет тебя, если ты прикоснешься к ней.

Прикоснуться к ней? Я почти не хотел смотреть на нее. Но какие у меня были другие варианты? Арья заставила время двигаться быстрее и принесла мне закуски и газировку.

К концу лета мы с Арьей были неразлучны. Когда начался учебный год, дружба закончилась. Разговаривать по телефону было неубедительно, а также как-то неестественно; мы пытались — и ни одна из наших семей не собиралась соглашаться на свидание, концепцию, которую Арья пыталась объяснить мне несколько раз.

Я иногда писал ей, но никогда не отправлял письма.

Последнее, что мне было нужно, это чтобы Арья думала, что она мне нравится.

Более того, это было даже неправдой.

***

Наступили очередные летние каникулы. Я стал на четыре дюйма выше. Моя мама снова взяла меня с собой на работу. На этот раз мне разрешили быть внутри пентхауса. Не потому, что мама волновалась за меня, а потому, что она волновалась из- за меня. Ранее в том же году я начал суетиться в школе, продавая поддельные Джорданы с 500-процентной прибылью после комиссии, которую взимал Маленький Ричи, который дал мне их. Директор предупредил маму, что меня отправят прямо в тюрьму, если я не остановлюсь.

Когда я впервые ступил в пентхаус Рота, у меня кружилась голова. Все можно было украсть. Я бы разрушил стены и засунул бы их в карманы, если бы мог.

Ониксовый мрамор блестел, как шкура пантеры. Мебель, казалось, парила в воздухе, висела на невидимых проводах, и повсюду были большие внушительные картины. Один только винный холодильник был больше нашей ванной. Повсюду были мокрые люстры, мраморные статуи и плюшевые коврики. Если так жили богатые люди, то удивительно, что они вообще покидали дом.

Но настоящей жемчужиной был вид на Центральный парк. Силуэт небоскребов производил впечатление тернистой кроны. И человеком, носившим эту корону, была Арья, которая сидела за крылатым, совершенно белым роялем, с прямой спиной, на заднем плане, в воскресном платье и с торжественным выражением лица.

У меня перехватило дыхание. Именно тогда я заметил, что она красива. В смысле, я знал, что она не уродлива. В конце концов, у меня были глаза. Но я никогда не считал ее противоположностью уродливой. Прошлым летом Арья только была…Арьей. Мой партнер в преступлении. Чувак, который не боялся перепрыгивать через ворота и устраивать засады в кустах. Девушка, которая помогла мне найти окурки, которые я мог выкуривать.

Арья вскинула голову, ее глаза вспыхнули, когда она увидела меня. Впервые в жизни я почувствовал себя неловко. До этого меня не волновали мой большой нос и уши Дамбо или то, что мне нужно набрать добрых шесть или семь фунтов, чтобы заполнить свое тело.

Ее родители стояли позади нее, наблюдая, как она играет пьесу. Ее отец прижал одну руку к ее плечу, как будто ожидал, что она испарится в воздухе в любой момент. Я знал, что она не может говорить со мной, так что я проигнорировал ее, размазав жевательную резинку, в которую я наступил, по их полу. Мы с мамой стояли у входа, как оставленные без присмотра пакеты с продуктами, мама нервно мяла свой синий фартук, ожидая, пока Арья закончит.

Когда Арья закончила, мама вышла вперед. Ее улыбка выглядела болезненной. Я хотел стереть его с ее лица одной из ее пропитанных отбеливателем салфеток.

— Мистер Рот, миссис Рот, это мой сын Николай.

Беатрис и Конрад Рот двинулись ко мне, как злые близнецы в фильме ужасов. У Конрада были мертвые глаза-бусинки акулы, подстриженные серебряные волосы и костюм, от которого воняло деньгами. Беатрис была образцовой трофейной женой, с растрепанной светлой гривой, с таким количеством макияжа, что можно было бы вылепить трехъярусный свадебный торт, и с пустым взглядом женщины, которая загнала себя в угол. Я видел такой же взгляд у жен мафиози в Хантс-Пойнте. Те, кто осознал, что у денег есть цена.

— Какой ты милый, — резко сказала Беатрис, но когда я потянулся за рукопожатием, она похлопала меня по запястью. — Прекрасный мальчик у вас, Руслана. Высокий и голубоглазый.

Конрад взглянул на меня на долю секунды, прежде чем повернуться к маме. Он выглядел готовым взорваться от гнева. Как будто мое существование было неудобством.

— Вспомни, о чем мы говорили, Руслана. Держи его подальше от Ари.

В животе у меня поселился валун размером с Нью-Джерси. Я был прямо-таки в шоке.

— Абсолютно. — Мама послушно кивнула, и я возненавидел ее в тот момент. Думаю, больше, чем я ненавидел Конрада. — Николай не спустит с меня глаз, сэр.

Позади них Арья закатила глаза и изобразила пантомиму, направляя пистолет себе в висок. Когда она фальшиво выстрелила в себя, ее голова сильно дернулась. Все мои опасения, что она забудет о нашем союзе, тут же испарились.

Я подавил усмешку.

Надежда была наркотиком, понял я.

И Арья только что дала мне мою первую дозу.

***

Мама не применяла правило «держись подальше от Арьи». У нее было слишком много дел, чтобы следить. Вместо этого она предупредила меня, что если я когда-нибудь прикоснусь к Арье, то умру для нее.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе все испортить, ты ошибаешься. Один удар, и ты в ауте, Николай.

Несмотря на это, лето, когда нам с Арьей исполнилось тринадцать, было лучшим в моей жизни.

Конрад был крутым волком с Уолл-Стрит, руководившим компанией хедж-фонда. Арья пыталась объяснить мне, что такое хедж-фонд. Звучало это опасно близко к азартным играм, поэтому я, конечно же, решил проверить это, когда вырасту. Конрад работал сумасшедшие часы. Мы редко его видели. А в промежутках между походами по магазинам в Европе и обедами в загородных клубах Беатрис больше походила на взбалмошную старшую сестру, чем на мать. Мы с Арьей быстро привыкли к рутине. Каждое утро мы ходили в крытый бассейн здания и гоняли круги (я выигрывал), затем лежали на балконе Арьи, чтобы высохнуть, лица были обращены к небу, хлорка и солнце обесцвечивали кончики наших волос, соревнуясь, у кого больше веснушек (она выигрывала).

Мы также читаем. Много.

Часы, проведенные каждый день под большим дубовым столом в ее семейной библиотеке, посасывая кашу из боба, сражаясь на пальцах ног, вытянув ноги по персидскому ковру.

Тем летом мы прочитали «Чудесного волшебника из страны Оз» , «Остров сокровищ », «Чужаков » и все книги «Мурашки по коже». Мы поглощали толстые шпионские романы, рылись в томах по истории и даже краснели из-за пары книг о поцелуях, которые заставили нас в унисон заявить, что касаться кого-то другого таким образом было очень отвратительно.