Мужья и жены Одиночества - Вера Авалиани
Таня опешила. Она села на роскошное кресло на гнутых ножках, которое стоит в спальне у Зои, точнее, обрушалась в него, будто ноги подкосились.
— С чего ты взяла, что я собираюсь рожать?! Я просто решила для удовольствия заняться сексом.
— Если б это доставляло тебе удовольствие, ты бы давно им занималась регулярно. — Почти грубо одернула ее Зоя. — Пойми, ты выбрала даже себе работу такую, которая тебя убеждает — правильнее, легче и интереснее жить без мужа, без детей. У вас там вообще много таких «чайлд фрай». Чего это ты вдруг решила все поменять, да еще и с женатиком. Такой никогда не разведется. А вот тебя бросить с пузом вполне сможет.
Таня задумалась о словах Зои. В этой красивой спальне ей плохое просто не приходило в голову. Но как можно было так расслабиться, ведь Ольга Нигматуллина была единственной из всех, чем случайный секс или вообще секс без обязательств принес радость и дивиденды. Все остальные мамаши одиночки оказались одни и намели!
Зое даже жаль стало подругу, такое застывшее и белое стало ее лицо. Но, с другой стороны, Тане явно требовалась шоковая терапия. Оставалось надеяться, что она в действительности не «понесла».
— Пошли пить чай, я купила шоколадные пирожные, — сказала Таня, поднимаясь.
— А, кофе-брейк на конференции о семье и браке.
Девушки поплелись на нетронутую готовкой кухню.
— Я сегодня пирожные буду, — не дожидаясь вопроса подруги, сказала Зоя. — Книжку Царевой прочла. Конечно, не все конкретно у нас в агентстве так, как в том, что у нее описано. Но многое совпадает. И я подумала — мне нужно срочно выйти замуж за какой-нибудь кошелек. Я боюсь боли, не хочу мордашку подправлять постоянно у хирургов.
— А замужем за богатым тебе конкурентка может в лицо плеснуть кислотой. Или беременность испортит фигуру, и муж тебя бросит. Что тогда? — Таня разливала чай по чашкам. И увидела, что руки подруги, которые лежали на столе, конвульсивно сжались в кулак и ее кукольное лицо сморщилось от слез.
— А я такого найду, который уже при смерти будет и меня не тронет.
— Такому ты зачем?
— Для статуса, как аксессуар — пусть, мол, другие завидуют.
Но Таня решила вскрыть Зойкину душу так же, как та вскрыла недавно ее собственную:
— Так ему до этого уже много лет завидовали, и за свою богатую старость он немало таких как ты перебрал, завещание, наверное, сто раз переписывал.
— А мне может повезет. — Голос у Зои сорвался на визг, — может меня он полюбит.
Таня поняла, что зашла далеко — зачем она душит надежду в девчонке?
Она поднялась из-за стола и, обойдя сидящую на стуле Зою обняла ее сзади за плечи.
— Не слушай ты меня. Тебе обязательно все удастся. Ты такая красивая. Не то что я.
— А мы тебя сейчас раскрасим. Хоть на одно свидание сходишь в Москве, раз уж его назначила.
Девушки вернулись в спальню и время до вечера провели, прихорашивая Таню.
И результат был впечатляющим: волосы обрели модный цвет, глаза — красивое обрамление, а губы — четкий контур. Зоя отдала Тане платье из прошлогодней коллекции. И в таком виде бывшая «трудоголичка» отправилась, как выразилась Наталья Борисовна, когда девчонки прибежали к ней, чтобы поесть.
А ветреный педиатр Эммануил Аркадьевич Гофман, как и полагается однофамильцу сказочника, сочинял жене легенду на вечер, плел что-то про частного клиента высокого ранга, который попросил проконсультировать на дому его малыша. Жена никогда ему не верила. И никогда не говорила об этом вслух: ее философия была проста — тяни резину с узнаванием об изменах, пока не порвется. Пока какая-нибудь мамаша-одиночка не перетянет короткий канат, что между ног у Иммануила, в сторону себя окончательно. Мира не переносила одиночества. Ей нужно было, чтобы кто-то всегда знал, что с нею происходит каждую минуту е скучного бытия.
Она звонила мужу по пять раз в день. Рассказывала долго обо всех мелочах. И не только ему, но и двум подругам. Она была болтлива от природы, любила «повисеть на ушах» и на телефоне. Вот и о том, что у мужа якобы появился частный клиент, узнали многие. А об ее сомнениях по поводу того, что это не клиент а клиентка — не был проинформирован никто.
Так что симпатичный глав врач детской поликлиники, не встретив сопротивления со стороны благоверной, забежал в парикмахерскую, чтобы освежиться и начал обзванивать холостых друзей на предмет «свободной хаты». Не сказать, чтобы он волновался или особо старался именно ради этой Тани, просто в этом деле у него уже три недели был застой. И он чувствовал себя, как кот без сметаны, на сухом корме. Хотя конечно трудно было назвать сухой фигуру Миры — с дирижаблем спереди и сзади.
Глава четвертая
А у Эммы Алмазовой — той, что выдумывала для коллег по бухгалтерии проблемного мужа — возникла проблема. Приближался ее сорокалетний юбилей. И его надо было праздновать с коллегами, но и лже — мужем.
Ее соседка по столу в их большом кабинете Римма даже сказала, когда Эмма объявила о подготовке праздника, что, мол, наконец-то мы увидим этого мерзкого мужичонку воочию. Эмма даже поперхнулась жвачкой. Лучше б она вообще промолчала про этот долбанный юбилей. И она решила — попробует разыскать через интернет «прототип» мужика, фото которого предъявляла коллегам и попросит его «подыграть» за некоторую сумму денег. А если тот не согласится, то тогда она срочно с ним «разведется». Пора. Уже семь лет они якобы женаты.
Искать своего лже-мужа в Интернете она начала, зная на каком сайте увидела его фото. Оно было подписано. И если бы она раньше, до того, как приписала фантазийному персонажу-мужу Леониду по типу похожее лицо, то могла бы назвать его правильным именем — Михаил Сабиров. И работает он инженером в метро. Лет ему около сорока, судя по физиономии, немного лысоват, щеки очень уж выпуклые, хотя фигура достаточно стройная. И глаза такие — буравчики, очень критические. Ну и нос маленький и круглый не украшает.
Эмма второй день тщетно придумывала, какое дело может быть у бухгалтера киностудии к инженеру — строителю метро. И смогла придумать только одно — деньги. Выплату гонорара за якобы прошедшие год назад съемки в массовке.
Поэтому она позвонила в отдел кадров и спросила телефон и адрес того, кто уже год не приходит получить гонорар, а ей отчет сдавать. Так что
