Как я увела жениха с чужой свадьбы (СИ) - Волкова Дарья
Я шумно выдохнула. Огарёв безмятежно отхлебнул чаю.
- А разрешения моего спросить?!
— Твое присутствие здесь не канает за разрешение? — Огарёв даже бровью не повел. — Не дуйся, ты же хорошо вышла.
Тут не поспоришь. Видимо, камера на телефоне Ярослава была с очень умным ИИ, потому что смотрелись мы на фото вполне ничего… То есть, Огарёв — конский красавчик, это сразу понятно было, что парень фотогеничный, а вот я — не хуже его получилась на снимке, что удивительно. Обычно на фото я получаюсь идиотка идиоткой. Удачные кадры бывают редко, но сегодня вышел именно такой случай. И даже цвет волос удачно гармонировал с закатом за спиной.
— Так чем ты занимаешься, краса моя ненаглядная? — Ярослав проигнорировал мои нахмуренные брови.
Я отпила чай. Он остыл до приемлемой температуры и, оказалось, не только пах вкусно. На вкус — тоже очень. Какой-то травяной и цветом — как закат и мои волосы. Пригубила разом половину чашку и поведала Огареву о роде своих занятий. Надо сказать, он произвел на Ярослава впечатление. Но не сразу.
А сначала он повторил по слогам.
— Шу-га-ринг? Это че за хрень? Шугар — сахар, вроде? Ты кондитер, да? Вот повезло, я сладкое жуть как люблю!
Я, медленно прихлёбывая чай, произнесла краткую, но емкую лекцию о том, что такое есть шугаринг. При этом я завладела вниманием Огарёва целиком и полностью. Он даже с минуту молчал, переваривая услышанное. А потом выдал реакцию. Чисто в своем конском стиле.
— Значит, девочкам красивые писечки делаешь?
Мне осталось только закатить глаза. Кто про что…
— Ну, во-первых, не только писечки, но и другие части тела…
Огарев закивал, довольно улыбаясь. Другие части тела его, судя по реакции, не слишком интересовали. А я продолжила.
— А во-вторых, не только девочкам.
А тут Огарёв поперхнулся чаем. И мне пришлось хлопать его по спине, подавать бумажные полотенца и вообще — вдруг почувствовать себя хозяйкой на этой модной огромной кухне.
— В смысле — не только девочкам?! — прохрипел Огарёв, вытирая стол от капель чая.
— Ну, у меня есть, например, клиент — Богдан. Весь из себя гладенький, как попка младенца. Везде. И на попке тоже, кстати.
Огарев смотрел на меня ошарашенно. И с опаской. Так, наверное, смотрели бы люди из каменного века, покажи им зажигалку.
— В смысле? — переспросил опасливо. — Везде гладкий?
— Везде — это значит везде, кроме головы.
Огарев завис. Видимо, пытался представить. Потом вдруг опустил глаза и уставился на свой пах. Наверное, пытался представить это уже на себе. Я воспользовалась паузой и налила нам еще по чашке чаю. Мне нравилась эта кухня и нравилось хозяйничать на ней. Есть где развернуться.
— Это же мерзость! — наконец отмер Ярослав. — Если без волос. Фу-у-у.
— А женщинам нравится, — я безмятежно поставила перед ним чашку.- К тому же, его профессия обязывает.
— Что это за женщины, которым такое нравится?! — фыркнул Огарёв. Похоже, мысль об эпилированной интимной зоне у мужчины он воспринял как личное оскорбление. — И что за работа такая, что… — наморщила лоб.
Догадался сам. Сообразительный мальчик.
— Стриптизер, что ли?
— Точно. А им волосы иметь на писечке — это не по фен-шую.
Огарев снова уставился на меня ошарашенными глазами. Я поняла, что сейчас открыла перед парнем новые горизонты жизни. Смотрел-смотрел и не нашел ничего умнее, чем наморщить нос.
— Тьфу, пакость какая! Как теперь чай пить?
— С удовольствием! — и я продемонстрировала. — На женском стриптизе девочки тоже все гладкие, если ты помнишь.
Огарев подпер голову.
— Трудно вспомнить, если не знал, да еще и забыл.
Теперь пришел мой черед смотреть на Огарёва ошарашенно.
— Ты что — не был на женском стриптизе?!
— Чего я там забыл? — на его лице появилась довольная ухмылка, и он принялся за чай, вопреки своим стенаниям минуту назад.
— А девочки красивые? Которые красиво раздеваются? Голенькие красивые девочки, прогибы, шест и все прочее? — я решила, что любой ценой оставлю последнее слово в этом дурацком разговоре.
— Красивые голенькие девочки совершенно спокойно изображают какие угодно прогибы у меня в спальне, — пожал плечами Огарев. — И шестом я их тоже обеспечу. Собственного производства.
Я онемела от откровенной похабности сказанного. Но возразить было нечего. Сама задала такой тон разговору!
— Ладно, проехали — Ярославу тоже, похоже, стало неловко от своих слов. Если этому коню, конечно, бывает неловко. — Пошли спать. Я завтра встаю в семь, а ты?
— Мне попозже.
— Ну, ок, постараюсь не разбудить.
Разбудил. Но мне и так было пора вставать. Удивительно, но на новом месте, в абсолютно чужой квартире я уснула быстро. Но только после того, как мы с Огаревым исполнили ритуальный танец. И нет, это не то, о чем вы подумали — о чем бы вы ни подумали. Все равно ни в жизнь не догадаетесь.
Щедрой души человек Ярослав Огарёв одолжил мне свою спальню. Вот так вот, ни больше, ни меньше. Весь этот траходром предоставил в мое распоряжение. Сам взял подушку, одеялко, простынь и пошел спать в гостиную на диван. Если честно, то такой подход меня изумил донельзя. Я готова была сама спать на диване, и даже словом бы не обмолвилась, что претендую на хозяйскую спальню. Там более, что диван у Огарева — для сидения на нем удобный, а вот спать на нем можно только таким компактным людям, как я. Огарева же при всем желании компактным не назовешь.
Но он устроился на этом диване. Поскольку двери в его квартире были только в санузел, а все остальное пространство было обрамлено лишь арочными проемами, мне было прекрасно слышно, как он ворочался, вставал, шлепал босыми ногами, булькал водой из бутылки, снова шлепал ногами, снова ворочался и вздыхал. И так раз за разом.
После третьего бульканья и шлепанья мое терпенье лопнуло. Уже первый час ночи, он не спит, я не сплю. А вставать обоим завтра рано.
— Огарев! — громко произнесла я в темноту.
— Ась? — тут же отозвался он. — Мешаю? Извини, я постараюсь потише.
— Не грей мне голову. Бери подушку с одеялом и иди спать сюда.
Мне не ответили.
— Ты же все равно там не уснешь, у тебя и ноги поди не помещаются.
— Не помещаются, — вздохнул из гостиной Ярослав.
— Ну так иди сюда, и мы наконец-то уснем.
Уговаривать больше не пришлось. Ноги пошлёпали до спальни, мелькнул в проеме широкоплечий силуэт, чуть скрипнула в темноте кровать.
— Я в одних трусах, — оповестил меня Огарёв.
— Я тоже, — соврала я.
— Пижамные штаны где-то в шкафу, завтра найду, — зачем-то продолжил информировать меня о своем гардеробе Ярослав.
— Огарев, ложись спать!
— Хорошо, мам, — хмыкнул он.
Зашуршал одеялом, подушкой, устраиваясь в постели. И буквально через несколько секунд мирное сопение оповестило меня, что хозяин спальни уснул. И — черт его знает как, но снова — видимо, спящий Ярослав действительно распространял вокруг себя какую-то особую сонную атмосферу. Или я просто уже и сама очень хотела спать. В общем, я заснула. С Огарёвым в одной постели. Снова.
И проснулась снова одна. Но в этот раз Огарёв никуда не сбежал, а орал матом где-то в недрах квартиры. Я спустила ноги с постели и пошлёпала на голос.
К моменту моего явления на кухне Огарев наконец закончил разговор. И чуть не выронил телефон.
— Твою мать! Ну и рожа!
— Я понимаю, что с утра выгляжу не айс, но ты мог бы и не реагировать так, — буркнула я.
— Да при чем тут ты? Футболка у тебя… — он сделал какой-то неопределённый жест рукой.
Вчера я, конечно, обманула, что на мне только трусы. Не настолько пока морально я пала, чтобы ложиться спать в чужую постель в одних трусах. Еще на мне была футболка, размера этак пятьдесят второго. Кажется, мне отдала ее Ганя, от своего брата-слоника, но точно не помню. Я скосила взгляд вниз.
— А что с моей футболкой?
На груди красовался клоун Пеннивайз. Ой, какие мы нервные. А сам-то?
