Михаил Ельцин - Стратагемы. Искусство побеждать любовью и сексом.
«Не многовато ли уроков задают на дом?» — возмутился лежащий.
«Что за глупые вопросы!» — услышал Том, вслед за чем последовал укус в мочку уха.
«За что?!» — закричал Том и получил новый укус, сильнее прежнего.
«За чтоооо!» — повторило эхо.
«За что, за что… За дело! — сказал мужик с удочкой на плече и ведерком в руке. — За дело надо приниматься, а не валяться здесь под деревьями».
«В такую пору не рыбачат!» — ответил Том, вылезая из спальника.
«А я с фонариком — показал рыбак на свой трёхцветный фонарь. — Наловлю еще больше, чем поутру. Хочешь, пойдем вместе!» — предложил он.
Том понял, что такое предложение понапрасну не делают. Он свернул свой спальник, решив, что сон можно будет продолжить и на берегу.
«Если ты решил, что я бездельник, то напрасно, — сказал Том, — я сегодня две смены отработал на товарной станции!»
«Я ведь не спрашиваю, — примирительно сказал рыбак. — Делом я называю не работу, а нечто другое», — добавил он и с выжиданием посмотрел на Тома.
«Понимаю», — сказал Том, чтобы поддержать нить диалога.
«Любишь свою работу?» — спросил рыбак, тем же тоном, как И-дочка во сне, когда он понял, что держит не бревно, а девочку.
Его удочка при этом зацепилась за ветку, и он изогнулся всем телом, как Ида на руках у Тома, чтобы не сломать ненароком ветку.
Том посмотрел на рыбака и понял, что ларуна сопровождает его каждый момент, что она, как частица Космоса, присутствует во всем. И том заговорил с ним, как с ларуной:
«Я люблю не только работу. Но и нечто большее в ней, — сказал Том попутчику. — В каждой работе можно найти элемент искусства. И занятого любым искусством нельзя назвать мастером до тех пор, пока он не отбросил привязанности к своему умению».
«И долго ты думал над этим делом?» — спросил рыбак, включая свой фонарик. Белые ночи еще не кончились, но в лесу было темновато.
«Думал, говоришь! — повторил Том. — Если ты стреляешь из пистолета и думаешь, что стреляешь в тот момент, когда стреляешь, то наверняка попадешь в молоко. Если ты держишь в руках авторучку и думаешь, что пишешь, рука твоя будет неустойчивой. Даже играя на гитаре, если думаешь, что играешь, мелодия расстроится» — убежденно сказал грузчик.
«Ты хочешь сказать, что когда ты стреляешь, пишешь, играешь — не думать о том, что ты делаешь, то всё течет легко и плавно?» — спросил рыбак, наклоняясь под веткой.
«Что бы ты ни делал, это твоё сердце! — ответил Том. — Если ты привязан к нему, или думаешь, что только оно значимо для тебя, то это уже не сердце. Только будучи лишенным в своем сердце всего, пребываешь в нём. Что бы ты ни делал, если сердце твое пусто, как Космос, всё происходит легко».
«Мне нравится твоя речь, — сказал рыбак, когда они вышли на открытое место. Залив был уже недалеко, и в воздухе запахло горелым камышом, который поджигали ребята на берегу. — С таким мышлением можно легко овладеть всеми стратагемами».
Том ещё глубже убедился, что рядом с ним идёт ларуна, и решил воспользоваться этим случаем.
«Почему же в других случаях не воспользовался?» — ответил на его мысль ларуна.
«Я выброшу за борт твой вопрос, — ответил Том и продолжал. — Насколько мне известно, стратагемы тщательно изучались японскими самураями перед войной. Мне же приходится, не зная стратагем, вслепую, постигать их на опыте. И только потом, когда ситуация уже завершилась, происходит разбор полётов».
«Это непривычно, правда? — откликнулся рыбак. — Да, привычный путь легче. Но легкого дела не бывает. Тогда это не дело, а развлечение, не требующее усилий».
Рыбаки-философы вышли на берег Финского залива. Белая ночь распласталась над водной гладью. На её дальнем краю был виден купол Кронштадского собора, который как мираж, повис над горизонтом из-за дифракции водного зеркала.
Группа полупьяных мужиков, толкаясь возле выброшенного на берег бумажника, пыталась разорвать его в нескольких местах. В бумажнике явно что-то было, но кожа его разбухла, молния замка заклинила, и право на владение бумажников переросло в бурный спор.
В споре сразу же определились лидеры с двух сторон и их охрана.
Спор разгорался, слышалась ругань, и первые тумаки открыли свой счёт между враждующими сторонами.
Было совершенно очевидно, что одна сторона была намного слабее, и слабые рисковали уйти с пляжа с окровавленными физиономиями.
Драка разгоралась, и Том, до сих пор придерживавшийся принципа невмешательства, не выдержал и встал на слабую сторону.
Он не собирался урвать себе долю прибыли, ибо его участие, в качестве третьей стороны, не сулило бы победы слабым. Но, напав на сильную сторону для защиты слабого, Том, тем самым, мог снискать себе доброе имя в глазах ларуны.
Тома здесь знали, как местного, и впоследствии он мог с пользой для себя присоединить к себе слабую сторону, тем самым, избежав позора поражения и осуждения в качестве агрессора в их глазах.
Мордобитие продолжалось недолго и слабым пришлось уступить. Получив пару ударов в челюсть и сплёвывая кровь, Том с гордым видом вернулся к наблюдателю.
«Неплохо, неплохо!» — одобрил его рыболов.
«Плохо. Очень плохо! — сказал возбужденный после драки искатель приключений. — Я даже не смог защититься. Бьют не по правилам!»
«Неплохо в другом смысле — сказал ларуна — ты только что, не зная второй стратагемы, раскрыл её суть. Она называется: „Окружить одно государство, чтобы спасти другое“».
Том ничего не понял, но вопросы задавать не стал. Он решил поразмыслить над случившейся ситуацией, когда утихнет эмоциональная буря внутри него.
«В таких случаях очень хорошо успокаивает рыбная ловля, — сказал его спутник, открывая ключом замок на цепи, к которой была прицеплена его лодка. — А ну-ка помоги перевернуть!».
Том и так знал, что следует помочь, но он помедлил, чтобы посмотреть, какими силами ларуна перевернет лодку.
Они взялись в четыре руки за один борт, но лодку было не так то просто перевернуть.
«Эх ты, а ещё грузчик! — укоризненно сказал рыбак. — Пусти!» — оттолкнул он его руки.
На самом деле Том мог бы один перевернуть и дотащить лодку до воды. Но лодка оказалась как будто сделанной из свинца и не поддавалась.
Рыбак взял цепь одной рукой, а второй ухватился за корму. Потом присел, как штангист и легко в броске выжал лодку над головой. Пронеся её несколько шагов до воды, он аккуратно поставил лодку килем на воду. Потом профессиональным движением потёр одну руку об другую.
