Наталья Тихая - Золотой дракон (СИ)
– Холосо, мамси, я посталаюсь, извини, дядя Фи… Фи-и-ила-а-антанель, – Фир, скрипнув зубами, закрыл глаза. Ой, как он злится… у меня талант, в таком возрасте так вывести этого невозмутимого эльфа. Интересно, почему это я слышу разговор? Но подумать мне об этом никто толком не дал – разговор продолжился.
– Тебе нравится Фирантеринель, малышка?
– Дя, папси, только ему навелно очень бобо он аж зубами скипит, а вдуг випядут, ты ему полечи ваву, как мне тада. Холошо?
Эльф, только устало усмехнувшись, подошел к Фиру и смотря ему в глаза, провел свей рукой над его, так неосмотрительно попавшей в мои загребущие лапки рукой.
Ой-ой-ой, и Фир стерпел, он же никому не доверяет себя лечить.
– Ну как, Кьяруська, смотри, принимаешь работу?
Я внимательно осмотрела все костяшки пальцев эльфа и даже потыкала пальчиком.
– Ага, подходить, папси, пасиб, – потом посмотрела на Фира и дернула за его руку. – Скажи пасибо папсе.
Я думала, Фир сейчас нас всех порвет на маленьких эльфят. Особенно меня, но вроде сдержался, только очень уж не по-доброму глянул на отца. А они с мамой улыбались и как-то с тоской смотрели на меня маленькую.
– Спасибо, – процедил он сквозь зубы.
– Ты хотела бы остаться и поиграть с Фирантеринелем?
– Дя, – радостно вскрикнула я.
– Ну, вот и хорошо, Кьяруська, ты у него поживешь чуть-чуть, пока мы с мамой уладим кое-какие дела. А потом мы за тобой приедем, и все вместе поедем отдыхать. Ты помнишь куда?
– Дя, – улыбнулась я. – На моле поедем. Плявда?
– Да, солнышко наше, – улыбнулась и присела ко мне мама. Это была женщина лет двадцати пяти. С длинными темными волосами, красиво заплетенными в косу и выразительными глазами. Такими же, как у меня золотыми глазами и очень грустной улыбкой. – Ты будешь слушаться, Кьяруська? Пообещай, что будешь слушаться дядю Фирантеринеля. Ну же, Кьярусь…
– Холошо, – неохотно протянула я, а мама погладила меня по головке и крепко-крепко обняла.
– Вот и молодец, моя девочка. Все будет хорошо, не бойся и не скучай, мы скоро приедем и заберем тебя.
– И дядю?
Фир передернулся, а отец закашлялся, пытаясь скрыть смех.
– И дядю, если захочет.
– Захочет-захочет, вот увидишь, а ты мне что-то пливезешь?
– А что, моя маленькая девочка, хочет? – улыбнулся отец.
– Хочу… хочу-у-у… – надула губки придумывая я, – хочу коску, лыжую, такую как мы седня видили. Холошо?
– Хорошо, я приеду, и мы все вместе пойдем за кошкой для тебя. Договорились?
– Дя, – радостно кивнула я.
– Только ты должна хорошо себя вести, Кьяра, я специально по приезду спрошу у Фирантеринеля.
– Ладно, папси, – сказала маленькая я.
– Ну что, мы пойдем уже, малышка моя. Только не плачь, я обещал же, что мы ненадолго, – они оба присели ко мне и по очереди сильно-при-сильно обняли меня. А потом встали и быстро ушли, не оглядываясь. Не успела я ничего сказать, а мы уже остались с Фиром вдвоем. Он хмуро рассматривал меня, а я, закусив нижнюю губку, осматривалась вокруг, все еще держась за его руку.
– Фи… Фита…
– Фирантеринель.
– Фи… Фи-и-и… Фи-и-и… Фи-и-ила… Фил, я кусать хочу и туалет тозе.
Фир с шумов выдохнул.
– Идем, я тебе покажу твою комнату, там есть и туалет.
Фир меня привел в ту самую комнату, что я занимала и перед Академией.
– Вот, туалет за той дверью. Приводи себя в порядок, я скоро подойду, и пойдем кушать.
Когда эльф вышел, девочка побежала в туалет, вышла она оттуда такая счастливая и довольная, но вот только в одном платьице, чулок и обуви на ней больше не было. Ребенок посреди комнаты осмотрелся и стал ладошками приглаживать платье, и торчащие косички.
– Пливожу себя в полядок, – шептала она.
Фир зашел через несколько минут и уставился на нее. Волосы у девочки еще больше растрепались, а платье, после ее действий, чище и аккуратней не стало. Наоборот, помялось дальше не куда, да и руки, и мордашка ребенка не стала чище.
– Ты что делаешь? – спросил ошарашенный эльф у ребенка, продолжающего гладить ручками платье.
– Пливожу полядок, – честно ответила маленькая я. Эльф замер, недоуменно уставившись на меня. Потом его, видимо, что-то умное осенило.
– Ты была в туалете?
– Дя.
– А умылась? И руки почему не помыла, косички не переплела, да и платье не мешало бы почистить.
– Я не умею, мне мама вседа помогаля, – почти плача ответила девочка.
– Хм-м-м… Дайка, – крикнул Фир, и в комнате появилась домовушка. – Помоги девочке привести себя в порядок, я подожду внизу в столовой.
Через десять минут маленькая я спустилась вниз, держась за руку домовушки. Мое платьице было чистым, а мордашка умытой, вот только я так и не была причесана.
– Извините, господин, я не смогла причесать – она не далась. Я ей сказала, что вы будете недовольны, но она все равно не далась.
– Все в порядке, Дайка, можешь идти, – домовушка только скривила губы, посмотрев на меня и откланявшись, исчезла.
Малышка подошла к Фиру, подняла платьице, показав попу, и сказала:
– Полечи ваву.
Фир удивленно замер с открытым ртом, и только провел ладошкой поверху, не касаясь синяка.
– И тют, – подставила она руку, но, уже не оголяя ее, Фир повторил действия, – и тют тозе, – тыкая себя в ребра.
– Твоя Дайка плахая, она щипается, больно-больно, а косички она даже не хотела тлогать, сказала вот еще буду я в такой глязи с человечкой возися.
Фир, скрипнув зубами, достал откуда-то из кармана расческу. Ой, он был очень, просто ОЧЕНЬ зол.
– Давай, я тебе помогу.
– Холосо, пасибо.
Фир нахмурился, но ничего не сказал. Я видела, что все это ему не нравится, и он сдерживается из последних сил, да и клятва на его руке ярко сияла, наверняка, причиняя боль.
Вскоре с косичками было покончено и они пошли кушать. Дальше ничего примечательного не было, и события опять закружились.
…Вечно злой Фир…
…Казнь домовушки…
…Новая домовушка…
…Каждое утро косички, хоть новая домовушка их и заплетала, но они маленькой мне не нравились, и Фир опять и опять заплетал косички ребенку…
…Вечно разгромленный дом…
…Рисунки на важных бумагах…
…Выпрыгивающий ребенок из самых неожиданных мест…
…Новое меню, с учетом моих вкусов…
…Потеря меня в парке…
…Баталия кашей…
…Гроза… я прекрасно видела и слышала все события, и его легенду… и видела, как Фир лежал весь остаток ночи, смотря в потолок и о чем-то размышляя…
Так было странно на все это смотреть со стороны…
