Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ) - Свадьбина Любовь

Приподняв одеяло, он оглядывает пах.

– Ну, с добрым утром, – хмыкает мрачно и вылезает из постели.

Сегодня у него много дел.

***

И вроде понимаю, что логично в гостевых апартаментах сделать оформление попроще, но всё равно, стоя на пороге ванной комнаты, не могу избавиться от всеобъемлющего разочарования. И коварного желания потеснить Санаду. Всё же для становления соректором надо много и долго работать, а побалдеть в волшебной «ракушке» хочется уже сейчас.

Хотя Марку Аврелию и эта ванна нравится. Судя по припрятанным за лапу-ножку орехам.

Своё появление Ника предваряет коротким стуком в дверь, я даже оглянуться на стук не успеваю, а она уже заходит. Смотрит мрачно:

– Идём, Санаду приглашает нас на завтрак.

Скорее всего, утро Ника тоже надеялась провести с Валарионом, а тут я со своей сломанной кроватью.

Она разворачивается к двери.

– Ты совсем с Санаду спорить не можешь? – я почёсываю лодыжку босой стопой. – В том, что касается отношений с Валарионом.

– Не могу, – подтверждает Ника печально.

– Это со всеми вампирами так, послушание это? Как долго Санаду будет тебя контролировать? И чем он тебя держит?

Ника тяжело вздыхает и снова поворачивается ко мне:

– Стандартное обращение, через которое проходит большинство вампиров, проводят на смеси из крови старших вампиров. Это позволяет изменить тела без формирования связи между обращающим и обращённым. Но так сложились обстоятельства, что в моём случае использовалась кровь двух архивампиров, Санаду в этой связке был ведущим, и поэтому я… как бы часть его семьи теперь, должна ему подчиняться, пока эта связь не ослабнет. И я не могу его обмануть, пока эта связь не ослабнет.

– Но почему Санаду настолько против ваших отношений?

– Политика, – разводит руками Ника. – Я не имею права порочить Санаду своей внебрачной связью с полуэльфом. А семья Вали не может порочить себя официальной связью с вампирессой. Всё это обостряется тем, что Лофтийский кантон – пограничная земля с эльфами, залитая кровью обеих рас, опутанная узами кровной мести и прочая, прочая, прочая.

За её спиной бесшумно приоткрывается створка, Санаду заглядывает внутрь. Заметив его внезапно возникшую сбоку голову, Ника отскакивает и прикладывает ладонь к груди, пытается отдышаться.

– Ха! – улыбается ей Санаду. – Приятно знать, что я всё ещё страшный и ужасный. Хоть для кого-то.

Он окидывает взглядом мой халат с черепами, босые ноги. Задерживает взгляд на стопах.

– Ну, можно, конечно, и в халате на завтрак отправиться. Но на ноги советую надеть хотя бы тапочки.

– Я сейчас переоденусь, мне нужно буквально пару минут, – отзываюсь я, по одной этой фразе Санаду предчувствуя, что он собирается куда-то нас утащить.

И предчувствие не обманывает.

Глава 64

На Земле мне доводилось удивляться на фотографии из леса секвой – исполинов, для обхвата которых понадобится человек десять. Не назову себя фанаткой турпоходов и прогулок по дикой природе, но на гигантский лес посмотреть бы не отказалась.

В Эёране гигантские деревья больше раза в полтора, и сам лес гигантов тоже намного больше. Но удивляет не он.

Собственно, на гигантский живой лес удаётся посмотреть лишь издалека, потому что он находится на эльфийской территории. Великий лес, отвоёванный новоприбывшими в мир эльфами у вампиров.

– Там было идеальное место для нас, – облокотившись на витые каменные перила, произносит Санаду. Ветер треплет его чёрные пряди, играет ими. Здесь, на высоте, ветер сильный, подвывает, мелодично звенит каменными лепестками нанизанных на связки-цепи цветов, свисающих над аркой балкона.

Великий теперь уже эльфийский лес тянется до горизонта – сплошные кроны. Огромные, тёмно-зелёные, они покрывают территорию таким плотным полотном, что под деревьями, наверное, сумрачно даже в самый солнечный день. Наверное поэтому эльфийские строения вытягивают острые витые шпили над кронами, где и сверкают витражными окнами. А может, это ещё вампирские строения? Башни этажей по пять-десять. Или только вершины башен? Трудно сказать издалека, ведь мы сейчас на территории Лофтийского кантона, в городке на самой границе.

– Земля там буквально пропитана магией, – Санаду задумчиво смотрит на горизонт. – А чтобы драконам было неудобно, именно вампиры вырастили огромные деревья. Эти деревья не боятся огня, льда и ядов, корнями скрепляют землю так, что маги земли не могут ею управлять, они чувствуют чужаков и предупреждают об их появлении, могут прятать в своих стволах отряды и жителей. Пробиться через них в драконьей форме способен не каждый дракон правящего рода, а падение на кроны может переломать крылья. Сам запах смолы этих деревьев неприятен драконам, а они ленивы и обычно не борются за проблемные земли. Сотни лет понадобились вампирам на создание таких деревьев, и много хитрости, чтобы покрыть ими достаточно земель.

Подтянув на плечи сползающий плед, я отпиваю кофе. Сюда, в отдельную комнату ресторана, ветер залетает редко, но я предпочитаю сидеть в тепле пледа.

– А потом появились эльфы, – Санаду качает чашкой кофе. – Эти ушастые воришки.

Вздыхает укутанная таким же пледом Ника. Похоже, наш визит сюда – напоминание ей о том, почему вампиры и эльфы, мягко говоря, не дружат.

От порыва ветра покачиваются грозди каменных цветов, цокают. Санаду не повышает голос, но его слышно отчётливо, ясно:

– Эльфы перехватывали контроль над системой оповещения и маскировки, что позволяло им охотиться на живущих здесь вампиров, оборотней и людей. Больших сражений как таковых почти не было, в основном – партизанская война. И кантоны проигрывали, потому что связь эльфов с деревьями оказалась глубже и прочнее, потому что эльфы смогли управлять даже землёй великого леса, а вампиры сами сделали деревья почти непобедимыми… Почти, – он поглаживает каменные перила.

Каменные перила, вырезанные, как и эта отдельная комнатка ресторана, в толще огромного каменного дерева.

Со стороны вампиров тоже стоят исполинские гиганты-деревья. Вдоль эльфийской границы тянется широкая полоса волшебного леса. Окаменевшего. Массивные стволы пронизаны помещениями, а для укрепления опутаны ажурными металлическими сетями, напоминающими узор коры. Металлом обвиты огромные ветви, металл удерживает на них тонкие, полупрозрачные каменные листья цвета изумруда и гроздья белых и красных каменных цветов. Если смотреть на такие деревья издалека, они кажутся творением искусного ювелира, сумевшего из металла и камня создать почти точные копии живых растений. И ветер шелестит в их кронах.

А когда смотришь вблизи, когда разглядываешь ветки, цветы, листья и кроны из комнаты на вершине такого дерева, становится понятно, что это – действительно искусное творение. Судя по древесным кольцам-узорам каменного пола и стен, после неведомого заклинания у вампиров осталась только окаменевшая древесина. Позже они укрепили её конструкцией из металла, а к конструкции прикрепили листья и цветы.

Лес живой и лес каменный разделены полосой в километр шириной. Вампирская половина её, словно россыпь всё тех же изумрудов, сверкает на солнце острыми гранями, а эльфийская колышется живой травой. Соединяет два государства изящный каменно-деревянный мост. Похоже, ходить по травке заградительной полосы вредно для здоровья. Или тут все фанаты непрерывных газонов.

– Но почему вампиры таким способом не отвоевали весь лес? – спрашиваю я.

Ника плотнее укутывается в плед, хотя на её стадии вампиризма ветер не должен настолько уж тревожить.

Санаду обхватывает чашку ладонями. Он смотрит на горизонт:

– Виной всему милосердие. И страх. Все эльфы, находившиеся в будущем каменном лесу, умерли мучительной смертью. Они тоже каменели. Медленно. Неотвратимо. Противоядия этому воздействию не было. Их связь с природой, их ритуалы объединения с деревьями, позволившие взять землю и растительность под контроль и теснить нас, неожиданно обратились против них самих. Не только против солдат, но и против мирных жителей всех полов и возрастов – всех, кто находился в зоне трансформирующего удара.