Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

Эль-Марко продолжил:

— Я плохо помню то время — все же, было это давно. Плохо помню вертолет даже, так что лучше бы Камориль рассказывал… Но, в общем, было нас много, около пятнадцати. Я от целителей, Зорея Катх — от чтецов, Камориль от некромантов, от элементалистов — четверо: Константин Рэбел — «огонек», ледяной Форс Амальта, электрический Руди, и девушка из тех, босых, которые по земле… не помню имени. Остальные — две ведьмы и шестеро поглощающих.

— Ведьмы? — это спросила Мари. — Как я, вероятностные?

— Нет, это были две дикие ведьмы, из окрестных, собственно, лесов. Они отлично знали те места, и не столько хотели избавиться от Чуди, сколько желали быть принятыми в какую-нибудь гильдию. Куда возьмут, хоть формально. Дикие ведьмы — это вообще отдельная история, но суть в том, что их магия еще более интуитивная и спонтанная, чем мы можем себе представить, и, в отличие от гильдийцев, дикие ведьмы в легкую соображают телекинез, то бишь, беспардонно прут против гравитации без каких-либо дополнительных уловок, и у них это получается лучше, чем у кого-либо. Опасные женщины вообще.

— То есть, предположение Камориль о том, что на смерть пойдут одни юнцы, не подтвердилось? — уточнил Мйар.

— Да, пожалуй, — Эль-Марко кивнул, — насколько я помню, люди, собравшиеся идти на «Драконьего Бога», были достаточно зрелыми и опытными. Ну, кроме меня.

— И меня, двадцатилетнего придурка, считающего себя о семи пядях во лбу, — наконец заговорил Камориль. — Рассказывай, Эль-Марко, рассказывай. Не обращай внимания, это я так, к слову…

— А что мне дальше-то рассказывать? — Эль-Марко пожал плечами. — Вы же с Константином приказали мне сидеть в том дереве и не рыпаться, пока отряд не уйдет, а потом идти в пещеру на холме и уходить через сутки на юг, если никто за мной не вернется. И я не то чтобы на вас злился по этому поводу. Мне тогда, в темноте, было так страшно, как после никогда не было. А если б я с вами ту тварь выслеживал, по лесам-то…

— И все равно тебе удалось на тварь посмотреть, вопреки нашим стараниям тебя уберечь. Прям судьба, — хмыкнул Камориль. — Ладно, дальше снова я.

— И все-таки я пока что ни разу не понимаю, причем тут я, — пробурчал Мйар.

— И правда, — Камориль вздернул брови. — Причем же здесь ты, Мйар Вирамайна. Ну, тебе станет немного понятней, что к чему, если я назову четвертое имя твари.

— Да уж наверное!

— Зубоскал.

— Вот как, — Мйар глубоко втянул воздух.

— Да, мы охотились на тебя. Или — не на тебя. Я даже не знаю… что тут можно считать правдой. Хотя, мне кажется, что поначалу моего рассказа ты уже вполне мог догадаться, что было дальше.

— Нет-нет, ты давай, рассказывай, — Мйар, облокачиваясь на спинку стула, сделал характерный жест рукой, мол, «продолжай». — Я хочу… узнать все наверняка, испить, так сказать, эту чашу до дна. Я сдюжу. Не сомневайся. Размахнулся — бей.

— Как знаешь.

И Камориль стал рассказывать, и в этот раз его уже никто не перебивал. Он, будто бы гипнотизируя себя своими же словами, окунулся в прошлое — самое яркое свое прошлое, переносясь умозрительно в судьбоносную свою точку невозвращения.

— Где мальчишка? — спросил Генрих Робертович, поглощающий, номинальный командир отряда. Большой, крепкий мужчина в камуфляже был бледен, как утопленник. По его перепачканному кровавыми разводами лицу блуждали быстро сменяющие друг друга страх, ненависть и оторопь.

— В этой ситуации, боюсь, наш целитель нам не поможет, — ответил Камориль, взгляда не отводя. — И даже я не помогу. Точней, я не смогу это поднять. Я даже не смогу заставить это ползать.

— Это только что было парнем двадцати лет! — рявкнул Генрих. Затем он, вроде бы как, справился с собой, и, хотя ясно было, что он хочет сказать что-то еще, Генрих Робертович сжал губы в тонкую полосу и смолчал.

Вот уже третий час отряд двигался по лесным тропам, медленно поднимаясь в гору. Они шли, растянувшись недлинной цепочкой, ощетинившейся черными блестящими дулами разнокалиберного оружия. Дикие ведьмы (молодая толстушка Марта из рыбацкой деревни у подножия горы и тощая, пожилая Нина из горного села на западе) идти первыми отказывались, потому замыкали отряд, и Камориль, оглядываясь, видел, как женщины то и дело осеняют себя знамением пламенным — проводят руками по лбу, губам, скрещивают ладони напротив сердца и затем снова целуют их. Некромант до сегодняшней ночи никогда не видел диких ведьм, и, уж тем более, ни разу не ходил в церковь Потерянного, а оттого странные, и, на вид, бесполезные манипуляции пожилых женщин приводили его в замешательство. Впрочем, это была всего лишь капля в море всего того, что мешало ему наслаждаться летней ночью, яркими звездами и дыханием близкого, уже вдоволь нагревшегося моря.

Камориль сжимал в правой руке тяжелый, кажущийся полностью бесполезным пистолет, выданный ему Генрихом после того, как отряд десантировался в десяти километрах от намеченной цели. Камориль ни разу еще не держал в руках огнестрельного оружия, пользоваться им не умел и только боялся, как бы не вывихнуть себе пару нежных длинных пальцев из-за отдачи, ежели вдруг ему на самом деле придется стрелять.

Переход уже несколько утомил непривычных к физической нагрузке магов, но никто не жаловался. Никто вообще ничего не говорил, хотя соблюдать тишину при таком ветре казалось бессмысленным. Лес, густея, принялся дышать громче, и шелест листьев, переплетаясь с журчанием множества мелких ручьев, сбегающих к морю, начинал все больше напоминать странную песню, исполняемую хором неупокоенных призраков. Деревья становились выше, подлесок редел. Кроны застлали звезды, и стало совсем темно.

Камориль казалось, что он спускается по морскому дну в какую-то безымянную впадину, или, что примерно равноценно, снисходит в некую подложку мира, в исконную тьму, туда, где рождаются все самые страшные человеческие кошмары и откуда в мир прорываются монстры, рожденные израненной фантазией спящих сумасшедших. И тот факт, что для того, чтобы в эту дыру спуститься, отряду приходится подниматься наверх, нисколько не умалял ощущения «сошествия». Наоборот, чем выше уводили их горные тропы и чем прохладней становился воздух, тем четче Камориль осознавал, что это никакая не операция по зачистке территории. Это пятнадцать глупцов, поставивших на кон само свое существование, проживают, возможно, самые пронзающе-значимые часы своей жизни. Что правда, последние. Прямо сейчас их всех затягивает в водоворот, из которого им не выплыть.

Осознавая это, Камориль, тем не менее, не поддавался панике, которая, тем временем, овладевала отрядом, оставляя на лицах, как след своих липких прикосновений, выражения растерянности и тоски.