Пациентка по межзвездной переписке - Мария Павловна Лунёва
Я действительно попыталась улыбнуться, но вышло как-то жалко.
— Я всегда боялась расстроить близких, Нум. Иногда случалось и так, даже соседям шила вещи, когда плохо было, лишь бы маме не пришлось никому отказывать. Я не хотела ставить ее в затруднительное положение. Я никогда не думала, что такая слабая...
— Это не слабость, Лиля, — он подошел к кровати и сел рядом. — Это мягкость и доброта. Те качества, которые редко встречаются в нашей жизни. К сожалению, многие воспринимают их, как бесхребетность и начинают использовать в собственных целях. А еще доброго человека запросто обидеть и так же легко повысить свою самооценку за его счет. Обозвать. Крикнуть ему в спину «дурак», «убогий», «калека». Они ведь знают: мягкий человек не станет вступать в конфликт, он проглотит и унесет обиду в душе. Можно посмеяться над ним, он точно стерпит... Смолчит. Так ведь поступали на Церере? Парни и девочки, соседи? И мама наверняка все это видела?
Я сама не поняла, откуда в моих глазах появились слезы. То, что он описал... Я все это пережила. Все эти разговоры громко, но за спиной. Бывало и так, что сегодня меня называли калекой и посмеивались, что красиво оделась. А для кого? Да неужто убогая думает, что парень какой посмотрит на нее? А на следующий день эти же люди приносили маме материал и заказывали для дочерей такие же платья, что были на мне. И наверняка мама многое слышала и пыталась переломить ко мне отношение. Как-то добавить мне значимости. Она и то, что шила сама, часто выдавала за мое...
— Я запуталась, Нум.
— Нет, ты просто боишься выйти на конфликт, Лиля. Тебе и не нужно. Я все возьму на себя, слышишь. Твоя мама до такой степени привыкла быть для тебя живым щитом, что уже не понимает, от кого защищает и почему. Она слепо бросается на меня, потому что видит угрозу для твоего сердечка. Как только ей станет понятно, что я не опасен, она отступится. И я разом помолодею и стану женихом хоть куда. Дай ей время присмотреться и потыкать в меня пальцем.
Встав, он принялся медленно расстегивать свой китель. Усмехнувшись, снял его и перебросил через спинку кресла. Ухватившись за ремень, лукаво подмигнул. Секунду спустя Нум и его откинул.
— На этом пока можно остановиться, — выдохнула, сообразив, что и моргнуть не успею, как окажусь в постели с обнаженным оршем.
— Пока? Да ты меня обнадеживаешь, милая.
Оставив на себе штаны, он ловко забрался на постель и опустился рядом на подушки.
— Посмотрим, что мы здесь наснимали.
В его ладони оказалась фоторамка. Что-то на ней нажав, он вытянул руку, демонстрируя мне такое... Увидев, как там на видео хватаюсь за его плечи, как страстно отвечаю на поцелуй, трогаю его и подставляюсь под его ласки... зажмурилась... Да только не помогло, запись оказалась со звуком, и собственный стон я прекрасно расслышала.
— Сотри! — пропищала, сгорая от стыда.
— Только через мой труп, малыш. Да я это пересматривать буду по три раза в день. Но нет... Рамке в основном отсеке делать нечего. Схватит ее Кирроси, и, считай, нет у меня младшего брата — придушу из ревности, — он тихо рассмеялся. — Но если тебе не нравится, мы можем все переснять.
Он повернулся и взглянул на меня. Затем, медленно убрав рамку, обхватил рукой бедра и спустил ниже.
— А почему бы и нет, Лиля. Но нам определенно нужно немного потренироваться.
— Нум. — Я облизала вмиг пересохшие губы.
— Ты не хочешь? — он приподнял бровь. — Если это так, то...
— Нет, — поспешила я. — Хочу, но...
Сообразив, в чем призналась, приоткрыла рот и ощутила себя полной дурочкой-девственницей.
— Ну раз хочешь, то может мне свет сделать не столь яркий. И обещаю только целовать. А если ты посчитаешь, что я зашел сильно далеко...
— Не надо, — подняв руку, я схватилась за его плечо. — Пусть горит так. Но... Только ведь поцелуи?
— Конечно, пока ты не попросишь большего, красивая.
Он привстал и, перекинув через мои бедра ногу, навис. Такой огромный. Взгляд затуманен желанием. Волосы светлой копной свешивались с его плеч. Сглотнув, я вдруг поняла, что мне очень сложно будет не захотеть этого таинственного «чего-то большего». Сердце забилось как бешеное. Стопы поджимались от предвкушения.
А Нум... Он смотрел на меня так, словно мое желание для него не было тайной. Будто он знал о той тяжести внизу живота, сводящей с ума. Понимал, как хочется запустить пальцы в его волосы и ощутить, какие они гладкие.
Не выдержав, я сама притянула его к себе.
— Вот так, моя малышка, — прошептал он мне в губы. — Смелее. Я весь твой. Все, что пожелаешь, — исполню.
Его губы нежно, но дразняще потерлись о мои. Отбросив все сомнения, я тихо застонала, и сама поцеловала его, мягко скользнув языком в его рот, так как до этого делал он.
Глава 28
Тепло. Что-то приятное и немного влажное скользило по моей ключице. Тихо застонав, я подняла руку. Пальцы тут же запутались в чем-то мягком и шелковистом. Улыбнувшись, я приоткрыла глаза.
— Нум… — с моих губ сорвался хриплый шепот.
— Проснулась? — Он поднял голову и заглянул в мои глаза. — Уже утро, родная. У тебя прописанные мною укольчики.
Я поморщилась.
— Ну, обещаю после поцеловать, чтобы не болело, — он тихо засмеялся.
А затем снова опустил голову и провел губами по ключице. Я не возражала. Нет, между нами ночью ничего не было… Ну, если только не считать долгие жаркие поцелуи и страстные объятия. Он прикасался везде, словно исследуя руками мое тело, но при этом соблюдал ту хрупкую грань, не допускающую полной физической близости.
Создавалось впечатление, что меня мягко приручают, и, что удивительно, я вовсе не была против. Мне нравилось это постепенное привыкание к его рукам, ласкам, губам. Теперь я знала его запах. Приятный. Не резкий, потный, а иной — дурманящий и будоражащий.
Я больше не краснела, когда чувствовала его ладони на своем теле. Напротив, пропускала его мягкие волосы между пальцев и наслаждалась ласками, которые этот мужчина дарил не скупясь.
Слишком стар для меня? Какая глупость! Я теперь и представить не могла кого-то иного
