Невеста фараона - Анна Трефц
— Я-то хоть в смокинге, а ты вообще в костюме. Джульетта, блин! — несмотря на ворчливый тон, он рад был меня видеть, и стремительно подойдя, обнял.
Теперь уже я удивилась. Ничего себе Танеферт наладила с ним отношения. Когда это у нас случались обнимашки? Я посмотрела на истинную пару Романова, а она мне подмигнула:
— Он твой бывший.
— Как это? — это мы вместе с Ахмесом озадачились.
У нас какое-то перекрестное парное выступление. Я оттолкнула Романова и поинтересовалась:
— Что значит бывший? Что ты успел натворить?
Ахмес снова сжал рукоять ножичка, но Танеферт положила свою руку поверх его так властно, что он тут же разжал пальцы и потупился.
— Да ничего я не творил. В меня, между прочим, демон вселился. И я с ним справился! Дважды! Вот смотри какие глаза красные.
Я вздохнула, как много ему еще нужно объяснять:
— Не красные они у тебя. А это что «Оскар»?
Он завел руку с золотой статуэткой за спину, но поняв, что все ее уже видели, постарался придать себе независимый вид.
— Я очнулся, а он у меня в руках. Я решил, что сплю, ну, потому что… — я думала еще больше покраснеть невозможно, но он бил все рекорды, — А потом мне надоело в темноте с ним таскаться. Ни тебе аплоузов, ни поздравлений, что я как дурак. Я его поставил на пол и ушел. А он снова в моей руке… возник будто. Прикинь, жесть!
— Саша, в тебя демон вселился. Ты сам сказал. Чему ты вообще удивляешься.
Я видела Джи-Джи. Вселившийся демон — это страшно. В глазах защипало. Вместе с Джи-Джи вспомнила и малышку Тию, которую он убил.
— А где мы? — Сашка дернулся ко мне зачем-то, потом опять покраснел и стер мокрые дорожки с моих щек пальцем. Таким привычным жестом, как будто делал это много раз.
Я покосилась на Танеферт. А Ахмес шумно задышал носом. Ты смотри какой ревнивец! Я ведь тоже могу начать рассказывать… Но наши стремные отношения не имели сейчас значения. Мы попали в странное место вчетвером. Зачем? И как отсюда выбраться?
— Мы называем это Ах-Ах, — ответила нам Танеферт.
— Звездное небо? То есть мы все умерли?
— Надеюсь, что нет, — Ахмес пожал плечами. Плохой знак.
— Мы вселились в наши Ка, которые находятся на небе, — пояснила Танеферт и поморщилась, — Это условное название. Конечно, мы не на небе, а где-то еще. Может быть между мирами. Тут хранятся Ка всех живущих…
— А Феллини тут есть? А Тарковский? — оживился Романов и покосился на Оскара в руке.
— Тут все есть.
— Можно их найти?
— Мы не будем искать Ка режиссеров, — я взяла у него статуэтку, разглядела как следует. Настоящую я не видела вблизи, но была уверена, она именно такая. Настоящая. И на ней было выгравировано «Academy Award to Alexandr Romanov for Best Director», — Нам надо выбраться отсюда, или мы сами превратимся в прошлое. В воспоминания.
(«Премия Академии Александру Романову за лучшую режиссуру» (англ.))
— Да, — согласилась со мной Танеферт, — Я не знаю, почему мы очутились тут все вместе, но, наверное, это можно как-то объяснить.
Она перевела взгляд на Ахмеса. Но тот только головой мотнул из стороны в сторону.
— И куда нам идти? — Романов огляделся.
Вокруг нас было одинаково странно. Тонкие лучи желтого света, словно капли дождя, дрожа, пронзали черный туман. На много хетов, то есть на сотни метров вдаль ничего не менялось. Как понять, где тут выход?
— Ты похож на Райана Гослинга на последней церемонии. Бабочка! — я не удержалась и дернула Романова его за дурацкий аксессуар.
— А ты похожа… — он снова покраснел. Не парень, а хамелеон, меняющий цвет от избытка эмоций, — Ты похожа…
Он вдруг улыбнулся. Совсем не так как раньше. Мягко.
— Ты похожа на звезду.
— Я и есть звезда, дурень! Ах-Ах переводится как звездное небо. Мы все тут звезды.
Сердце изобразило дурную лошадь и застучало дефектным аллюром. Он смотрит так… Так…
— Самый короткий путь в эту сторону, — неожиданно заявил Ахмес и решительно пошел в направлении, куда кивнул.
Мы втроем переглянулись. Танеферт выразительно пожала плечами.
Через полчаса пути по изнуряюще ровному и одинаково темному, если не считать тонких световых нитей, пространству, я не выдержала, ехидно заметив:
— Все катастрофы начинаются с фразы «Я знаю короткий путь».
Танеферт хмыкнула. А Ахмес опять схватился за рукоять ножа. Да ладно, все еще хочет меня зарезать? Мы шли парами. Древние египтяне впереди, мы с Романовым отставали от них шага на два.
— У тебя с ним что-то было? — он спросил таким тоном, словно интервью брал для заметки в студенческой газете.
— А у тебя с ней? — я кивнула на манящий силуэт египетской красавицы.
— Я думал, что у меня было с тобой, — шепнул он мне из темноты.
Сердце пропустило удар. Когда это мы успели так сблизиться с Романовым! Он ведь абьюзер и вообще мерзкий тип! Худший из всех, кого я знаю! Мое тело не может реагировать на него так ненормально.
— И что у вас было?
— Могу показать, — его рука лозой обвила мою талию и притянула к нему. Горячее дыхание обожгло шею, — Даша, я дурею рядом с тобой.
— Куда уж больше, — я выбралась из объятий и, усилием воли останавливая поток мурашек по спине, произнесла спокойно, — Я не Танеферт. И терпеть вот это все не собираюсь. Заканчивай меня лапать. Иначе я настучу тебе по кумполу твоим же Оскаром.
Он тут же сдался, заявив:
— Как я по тебе скучал, Дашка.
— А я по тебе…
Слово «нет» застряло в горле, потому что я вдруг поняла, что, находясь в Древнем Египте, я тоже по нему скучала. Стыдно признаться, что скучала даже больше, чем по Амриту Дубею и вообще по интернету. И вот с чего бы? Он ведь ничего кроме неприятностей мне не дарил.
— Но в отличие от меня, ты-то знала, что он это он… Даже если он не знал, кто ты…
Романов кивнул на спину Ахмеса, которому проигрывал абсолютно во всем. И в фигуре, и в длине волос, и в количестве оружия на поясе. Я вспомнила наш первый с ним поцелуй, и как меня вело от него. И второй, и третий. И как он пытался взять мое тело хитростью, а потом и вовсе женить на себе, заручившись поддержкой матери царской. И наверное, я бы призналась Романову, что неравнодушна к Ахмесу. Только вряд ли это чувство романтическое. Скорее я опасаюсь его как сильного соперника.
