Истина в твоем прикосновении - Ким Нина Окер
– Да, но он монстр. Он убил чертову кучу людей, – слабо возражаю я. – Мир был бы лучше, если бы он не жил в нем.
На несколько секунд в салоне воцаряется тишина, затем Матео тихо вздыхает:
– Монстры таковыми не рождаются. Они такими становятся. Собственный выбор делает нас монстрами. Ты сделала правильный выбор, который должен значить для тебя больше, чем что-либо другое.
С некоторым облегчением я киваю. В Зимнем Дворе я убила Элию, но, честно говоря, не помню, чтобы принимала сознательное решение сделать это. Его убийство было рефлекторной реакцией, потому что он убил мою маму. Я чувствую вину за то, что убила его, но могу смириться с этим. Но не уверена, что смогла бы жить с тем, что преднамеренно убила собственного отца, даже если бы это нам помогло.
Чтобы отвлечься, я сосредотачиваюсь на дороге перед собой. Темнеет. Здания по обе стороны от нас отбрасывают на асфальт длинные тени. Я дрожу. Мое дыхание висит белым облаком у моего лица, смешивается с ледяным воздухом. На улице больше никого нет, город кажется опустевшим. Одна из фар машины разбита, поэтому дорога впереди освещена очень тускло. Надеюсь, что машина наших друзей еще цела. Когда совсем стемнеет, на этой мы добраться до дома не сможем. Даже с обеими включенными фарами управлять автомобилем сейчас – далеко не легкая задача.
– Еще пять минут, – коротко говорит Матео, указывая на поворот, в который должен свернуть Кево.
Мое тело гудит от напряжения, гудит, как рой разъяренных шершней. Я понятия не имею, чего ожидать, и слишком устала, чтобы спросить мнение Кево и Матео. За последние несколько недель у меня появились серьезные проблемы с доверием, и я не очень хорошо знаю Кеннета – отчасти я ожидаю, что мы снова окажемся в ловушке. С другой стороны, зачем ему устраивать нам ловушку после того, как мы уже попали в ловушку Джозефа? Если бы Кеннет работал с ним, он бы постарался оставить нас в ангаре, вместо того чтобы вывести оттуда. Или?
Матео снова наклоняется вперед, чтобы сориентировать Кево, потому что дороги становятся у́же. Я немного выпрямляюсь. Мы все еще в городе, но это больше напоминает мне пешеходную улицу. В любом случае мы приближаемся к центру города. Что Кеннет делает здесь?
– Вон там, – затаив дыхание, говорит Матео, глядя на свой странный мобильный телефон. – За магазином нужно повернуть направо, и тогда…
– Кево! – кричу я, когда темная фигура в черной одежде выныривает из-за домов, направляясь прямо к нашей машине. Рефлекторно я протягиваю руку и хватаюсь за руль.
Но слишком поздно.
Через долю секунды что-то с невообразимой силой врезается в наш автомобиль. В ушах раздается оглушительно громкое эхо, затем нас отбрасывает в сторону. Лязг металла, звон разбивающегося стекла и визг шин смешиваются с моим криком, полностью заглушая его. Мое зрение затуманивается, все происходит слишком быстро. Головой я ударяюсь обо что-то твердое, и кажется, что гравитация просто перестает действовать. Какое-то тошнотворное мгновение я парю в воздухе, а затем мы жестко приземляемся набок. Я слышу ругательства Кево и стоны Матео, но не могу разобрать ни слова. Все вокруг меня представляет собой неразборчивую мешанину цветов, форм и звуков.
Первое, что у меня получается разобрать, – это голос Кево:
– Чертово дерьмо.
С трудом поднимаю голову. В ушах звенит, в голове пульсирует так, будто по ней бьют отбойным молотком. Машина лежит на боку – что бы это ни было, оно ударило нас так сильно, что мы перевернулись. Когда я двигаюсь, ремни резко врезаются в кожу, и только тогда я понимаю, что практически вишу в воздухе.
– Ребята, вы в порядке?
Снова голос Кево. Я пытаюсь посмотреть на него, но перед глазами пляшут маленькие звездочки, и с каждым движением ремень затягивается все туже. На мгновение я задумываюсь, почему не сработали подушки безопасности, но это, скорее всего, связано с общим состоянием автомобиля.
Матео бурчит что-то вроде: «Я в порядке».
– Я жива, – отвечаю я, нащупывая ремень безопасности. Вполне возможно, что он спас мне жизнь во время аварии, но если я вскоре не избавлюсь от него, он исправит свою ошибку и задушит меня.
Передо мной появляется лицо Кево. Его губа кровоточит, а на лбу уже образовался внушительный синяк, но в остальном он выглядит нормально. Когда он понимает, что я собираюсь сделать, то мягко отводит мои руки в сторону и расстегивает ремень. Прежде чем я успеваю упасть, Кево хватает меня за плечи и ловит. Он удерживает меня в вертикальном положении, пока я не опускаюсь на корточки. Матео тем временем тоже освободился. Он поворачивается к нависающей над нами двери и пытается открыть ее, но безуспешно.
– Раму перекосило, – рычит он и несколько раз с силой бьет по двери.
– Через окно, – говорю я, указывая на разбитое ветровое стекло.
Кево кивает, наклоняется и начинает пинать сапогом торчащие из рамы осколки, чтобы мы не порезались, когда будем вылезать.
– Что, черт возьми, это было? – спрашиваю я, с трудом поворачиваясь и пытаясь разглядеть что-нибудь через заднее стекло. Но сейчас уже почти совсем стемнело, и машина лежит на боку, так что я могу различить только камни тротуара, на который мы приземлились.
– Понятия не имею, – выдыхает Матео и несколько раз кашляет. С раной на лбу и в разорванной куртке он выглядит по-настоящему плохо. Нам просто необходим Анатолий и его целительные силы.
– Готово! – восклицает Кево и начинает вылезать через разбитое лобовое стекло.
Я натягиваю капюшон на голову и рукава на руки, прежде чем последовать за ним. Что не так уж просто. Последняя работающая фара в результате аварии испустила дух, и сейчас вокруг нас почти кромешная тьма. Осторожно ощупываю усыпанный осколками пол, стараясь сделаться как можно меньше. И все же примерно на полпути я чувствую колющую боль в ладони, а сразу после этого – в бедре. Я пережила прыжок с высоты, взрыв проклятого дома и несколько прямых попаданий – теперь, если я порежусь о чертово разбитое лобовое стекло и умру, я, честно говоря, буду в восторге.
Когда я наконец вылезаю на улицу, то хватаюсь за протянутую Кево руку и позволяю ему поднять меня. Осторожно стряхиваю осколки со своих брюк и
