Одержимые сердца - Анна Морион
И я молчала. Никому не звонила. Мне хватало себя и своих размышлений.
К тому же мне все стало ясно: Брэндон будет моим. Только моим. Даже если у меня не получиться изгнать Вайпер из его сердца, у меня все же есть преимущество перед ней – я жива и я рядом. Всегда рядом. Всегда готова поддержать, выслушать. Обнять и поцеловать.
Брэндон поймет это, рано или поздно.
Маркус пообещал приехать к Брэндону в Сансет-холл сегодня вечером. Этот вечер решит все. Если все пойдет, как нужно, и я окажусь рядом с возлюбленным, когда он будет нуждаться во мне как никогда ранее, битва будет выиграна. Я докажу ему, что я – из плоти и крови, всегда могу дать ему то, что он никогда не получит от своей мертвой смертной.
Пора было ехать. Но сперва я взглянула на себя в зеркало, и, с удовольствием подумав о том, что выгляжу очень элегантно, закрыла номер на ключ и вышла в коридор.
Я не стала надевать карие линзы. Больше никогда. И каштановый цвет волос я перекрашу сразу же, как только пойму, что нужный момент наступил. Нельзя рубить с плеча: нужно было дать Брэндону время привыкнуть видеть меня такой. Настоящей. Видеть Марию.
Сдав ключ от номера на ресепшн, я села в свой автомобиль и направилась в Сансет-холл.
Удивительно, как два дня могут повлиять на образ мышления. Еще два дня назад я ненавидела Брэндона и желала уйти от него. Сейчас же, я жалела его, считала жертвой. Жертвой Судьбы и черных чар Вайпер Владинович. Она околдовала его. Брэндон всего лишь желал выполнить свой долг и устранить ее с нашего пути, но она, каким-то странным образом, залезла в его мозг и заставила его влюбиться в нее. Черт с ним, с Седриком! Хотя, по-видимому, он не так уж и страдает! Интересно, что подумал Брэндон, узнав о том, что это Седрик убил Вайпер? Тот, который клялся ей в вечной любви? Ха! Какая черная ирония!
Бедный Брэндон. Вайпер искалечила его на все века. Он достоин жалости, а не порицания.
В вечерней темноте, так рано наступающей в Англии в это время года, я приближалась к поместью. Доехав до поворота, ведущего к замку, я снизила скорость до двадцати километров в час и медленно, тихо ехала по дороге, не желая, чтобы Маркус и Брэндон услышали мое присутствие. Я желала подслушать их разговор. Остановив автомобиль, я, пытаясь не издавать ни звука, вышла, закрыла дверцу и, бесшумно пройдя по асфальту, вступила в лес, окружающий Сансет-холл. Мне пришлось снять свои сапожки и нести их в руке. Ступать по опавшей листве было трудно – она то и дело скрипела под моими шагами. Но я не останавливалась. Я шла по влажной земле и листьям, испытывая чувство омерзения к тому, что мои босые ноги покрылись грязью. Голые деревья плохо скрывали меня, и я шла от дерева к дереву, стараясь найти место, где смогу остановиться и, незамеченная, подслушать, о чем разговаривают те двое, в замке.
Мне казалось, что с Маркусом Брэндон будет более откровенен, чем со мной. Они – давние друзья. Лучшие друзья. Да и Маркус не будет орать на него, как это сделала я. В чем была моя большая ошибка… Эти двое всегда находили общий язык. Всегда имели занимательные, тихие и спокойные беседы. Почему-то, я была уверена, что, подслушав их разговор, я узнаю много нового.
Наконец, я дошла до определенного пункта, где могла отчетливо слышать голоса, доносящиеся из замка. Вечер был безветренней и тихий, лишь изредка раздавались птичьи голоса.
Я встала за дерево, скрываясь от возможности быть увиденной, и принялась сосредоточенно слушать.
– Значит, когда ты написал Седрику: «Ты сделал то, что не смог сделать я», ты имел в виду это. Ты не смог убить ее. А он смог, – раздался голос Маркуса.
Ему ответил тихий смех. Это был Брэндон.
– Нет. Я имел в виду, что я утоп в болоте, а он – сумел выбраться, – насмешливо сказал Брэндон. – Но, черт, ты прав: он убил ее. Плел этой наивной девочке о вечной любви и убил.
– Все эти девушки. Ее копии… Я должен был догадаться, но я был слеп, – тихо сказал Маркус.
Было слышно, что кто-то из них расхаживал по каменным плитам замка. Второй из них не двигался. Должно быть, это был Брэндон: это он любил стоять спиной к собеседнику, вперив взгляд на вид, открывающийся из окна.
– Как драматично, – спокойным тоном ответил Брэндон.
Два друга беседовали на спокойных тонах. Можно даже сказать, вольготных. Словно они обсуждали что-то совершенно обыденное.
– Мне больно за тебя, Брэндон. Ты мой друг.
– Не стоит жалеть меня.
– Помнишь, нашу встречу в ресторане, много лет назад? Ты выпытывал у меня, куда мы отвезли Вайпер. Ты искал ее.
– Это очевидно.
– И ты был в монастыре. Ты даже попытался забрать ее. Зачем? – Голос Маркуса был полон удивления.
– Ты знаешь ответ, Маркус, – иронично ответил ему Брэндон. Он повернулся на каблуках, очевидно для того, чтобы взглянуть на друга.
– Она сломала тебя. Тебя. Я и представить не мог, что ты носишь в себе эту тайну. И как же я жалею о том, что она родилась в этот мир.
– А знаешь, о чем жалею я? Все эти годы? Я жалею о том, что позвонил тебе в тот вечер.
«О чем они разговаривают?» – удивилась я.
Очевидно, о прошлом. Но я не могла найти логику в их разговоре.
Я не шевелилась.
– Я мог бы оставить ее себе. Да. Вот о чем я жалею, Маркус! – со странной ноткой в голосе сказал Брэндон.
– Но, послушай: Мария любит тебя. По-настоящему любит. Тебе нужно попытаться…
– Мария ничего для меня не значит, – жестким тоном бросил Брэндон.
Мое сердце пронзила боль.
Как трудно было слушать его слова и оставаться спокойной! Это стоило мне титанических усилий.
– Но Мария невиновна в том, что ты, так некстати, влюбился в смертную!
– Нет, конечно, нет. Но я не просил ее любить меня.
– Это очень мерзко по отношению к ней, не находишь? – слегка рассерженным тоном сказал Маркус.
«Спасибо, Маркус!» – с благодарностью подумала я.
– Как ты сказал мне, когда я пытался поговорить с тобой о ситуации с Маришкой: «Мы разберемся. Пожалуйста, оставайся в стороне» – невинным тоном парировал ему Брэндон.
Маркус глубоко вздохнул: видимо, Брэндону удалось обернуть оружие Маркуса против него самого. Как ловко!
– И все же, не будь идиотом: Мария любит тебя и готова простить.
– И все же, Маркус, не будь идиотом: Маришка любит тебя и готова простить, – вторил
