Юлия Шолох - Дикий вьюнок
— Как? Я думала… — договаривать не стоило. Я думала, Леш, как минимум сидит в темнице. И вот что странно… ни разу не пришло в голову, что его убьют или принесут в жертву, несмотря на то, что он остался во власти круоргов. Как это понимать?
— Он мне много чего тогда сказал, — улыбнулся Янош, возвращаясь к разглядыванию кружки. — Я вначале даже опешил. Ничего себе, думаю, такие вещи говорить своему князю. Хорошо хоть свидетелей не было.
— И что он говорил? — с подозрением поинтересовалась я. И конечно не ошиблась.
— О тебе, — Янош вздохнул. — Он рассказывал о тебе.
— Не надо!
Мне совсем не хотелось слышать, что сказал ему Леш. Наверняка описывал, как я годами предано ждала одного только князя. Может именно этим вызвано желание держать меня при себе? Просто намерением отплатить за спасение жизни единственным способом, которого, по его мнению, я ждала?
— Не буду. Но я тогда еще пытался поговорить с твоими подругами… С Роксаной, но она ничего не сказала. Похоже, я не очень-то ей нравлюсь. А с этой маленькой… вообще не стал. Она как меня увидела, побелела и чуть в обморок не грохнулась. Не решился пугать. Но… — он опустил голову. — К тому времени, когда явился гонец от Жоста, я уже верил, что… Что сам во всем виноват. Потом… Мариза эта…
— Ты видел Маризу?
— Да.
— И как она тебе? — жестко спросила я, с огромным вниманием рассматривая его лицо. Только попробуй отвернись, зло думала я, но ему хватило ума не дергаться и не отводить взгляд.
— За последние годы я видел множество разных Мариз. Эта от них ничем не отличалась, — четко выговаривая слова, сказал.
И снова замолчал, с какой-то глупой и болезненной улыбкой смотря на меня.
— Мне не нужно благодарности, — неожиданно решила я. Впрочем, действительно, не нужно. — Это был мой выбор и я не рассчитывала получить взамен награду. Ты мне ничего не должен.
Он вдруг потянулся и крепко обхватил мои руки прямо поверх стакана.
— О чем ты говоришь? — почти с угрозой поинтересовался. — Какая, в бездну, благодарность? Да я не жил эти годы, просто бросался в пропасть, никого и ничего не жалея! Все думал, когда же пройдет… когда я перестану тебя любить. Вспоминать каждый твой поцелуй… Каждую улыбку. Каждое слово! Ты о чем сейчас вообще?
Я уже не могла вспомнить, о чем.
— Ты не можешь мне отказать, — с опаской сказал Янош. — Потому что иначе у меня не будет шанса получить твое прощение. Нет! Я вру, прикрываю красивыми словами совсем другое, далеко не столь благородное желание… Это я не могу дальше без тебя! С нами много случилось… плохого, но сейчас, когда есть шанс тебя вернуть, неужели ты думаешь, я могу позволить себе его упустить? Ула, я не представляю своей дальнейшей жизни без тебя! Ты понимаешь? Я знаю, ты не станешь мне отказывать, только чтобы лишний раз помучить. Ты подумаешь?
— Да. Я отвечу тебе утром.
Не знаю, каким чудом удалось ответить, губ я не чувствовала. Как и всего остального. Только обжигающе теплая ладонь поверх моих рук.
Потом она пропала, а я еще раз посмотрела в наливку. Омут в миниатюре, до самого дна густой и темный. Как его глаза.
Я молча встала, а он так же молча пошел за мной и провел до самой двери. Не смотря на него, я спросила:
— Сегодня безопасно?
— Ну… Да.
— Значит, ты будешь ночевать в комнате? — последнее слово я выделила.
Небольшая пауза.
— Да.
Я зашла к себе, закрыла дверь, разделась и забралась в кровать.
Эта ночь стала одной из самых длинных ночей в моей жизни. И вопрос заключался не в том, что ему ответить, потому как ответ существовал только один и я знала это так же твердо, как знала, что иначе моя жизнь окончательно потеряет смысл. Как и его.
Я никуда от него не уеду, по крайней мере, добровольно. И раз уж выясняется, что с другими мужчинами у меня ничего не получается, глупо оттягивать неизбежное — раз Яношу суждено стать первым, я не вижу причин упираться. Да и если честно, хочу ли?
Не так уж много на свете вещей, чье предназначение не вызывает ни малейших сомнений, но в то, что звезды когда-то давно отдали меня в руки Яноша и с тех пор ровным счетом ничего не изменилось, я верю безоговорочно. Подарок это или наказание, отложенное во времени, неважно.
Так что вопрос даже не в том, что ответить. А как. И кому я отвечу, ведь большая часть Яноша сейчас по сути незнакомый мне князь Тлена и ладно бы просто незнакомый… Получается, что теперь мне придется с ним знакомиться, принимать его и даже учиться… любить.
Временами я все-таки засыпала, а просыпаясь, пыталась прислушаться к тому, что происходит вокруг. На улице иногда раздавались веселые крики, смех и песни, спетые настолько пьяными голосами (но пьяными не от спиртного, а от веселья), что вскоре сменялись раскатами хохота и пропадали только когда празднующие уходили далеко от таверны.
Когда наступил рассвет, я поднялась и тщательно причесалась. Накатило то спокойствие, которое бывает как раз при рождении нового дня. Принятие неизбежного. Как ни печально понимать, но жизнь течет независимо от твоего существования и осень сменится зимой, как и века назад. И рассвет закончится закатом, как и в начале сотворения нашего мира. Пойми это, почувствуй — и все стает проще, говорила бабушка. Я тогда не понимала, старательно скрывала улыбку, чтобы ее не обидеть. О чем речь? Как такое можно говорить, ведь именно я — основа мира, вокруг которого кружится все остальное. И никак иначе.
С тех пор прошло много времени. Даже, может, слишком много.
Не знаю, что меня дернуло надеть единственное купленное вчера платье. И почему я вообще его купила? Наверное потому, что оно очень сильно напомнило мне те, что носили пансионерки. Мою форму прежних времен, когда жизнь казалась бесконечной и безоблачной.
Застегнув потайные пуговички я, больше не останавливаясь, отправилась к двери и широко ее распахнула. Янош стоял у стены, опираясь на нее спиной, но был умыт и чисто одет, так что много времени тут не провел. Увидев мое изумленное лицо, вдруг негромко рассмеялся.
— Просто мимо проходил. Правда.
Эти ремешки и застежки на его куртке вызывали почти неконтролируемое любопытство и желание рассмотреть их поближе. Зачем, интересно, ему столько карманов? Что в них спрятано?
Я подошла и встала рядом, тоже прислонившись к стене спиной. Пусть он первый начнет! Янош тут же спросил.
— Что ты мне ответишь?
Я уже открыла рот, но он вдруг быстро сунул руки в карманы, краем глаза я заметила, что они сжаты в кулаки. Неожиданно нахлынула жалость, ведь ночью я десятки раз повторила каждое сказанное им слово и каждому из них поверила. А потом представила, как это — понять, что много лет подряд обвинял в предательстве женщину, которая спасла тебе жизнь ценой собственной репутации. Да еще ту, которую до сих пор любишь.
