Бренда Джойс - Темное искушение
Клэр уронила свой камень. Глупо рассчитывать воспользоваться им. Она взглянула на Морея и попыталась сосредоточить всю ту силу, которой возможно обладала, и ударить ею как кинжалом в его спину.
Морей крякнул, встретив еще один ужасный удар Малкольма. Он оглянулся на нее и глаза его расширились.
Клэр снова попыталась ментально ударить его.
Морей нанес Малкольму сокрушительный удар по плечу, брызнула кровь. Прежде чем Клэр смогла оправиться от ужаса, Морей взглянул на нее и прохрипел:
— Ты заплатишь за это!
— За Мейрид! — произнес Малкольм и вспорол коротким мечом в левой руке его грудную клетку.
Кровь хлынула фонтаном.
Морей взбешенно зарычал, и Малкольм отлетел назад от сокрушительного удара его силы. Но он быстро выпрямился, с трудом отбивая прицельные выпады Морея.
Клэр почувствовала, что за ее спиной кто-то есть. Она испуганно обернулась… и застыла.
Она могла различить лишь очертания призрачной фигуры, парящей в нескольких футах от нее, но фигура была определенно женская.
Женщина начала обретать форму, превращаясь в темноволосую красавицу в белом, летящем платье, похожем на греческое.
Она говорила по-гаэльски. Клэр понимала каждое ее слово.
— И было предначертано: «Сын отомстит за отца, дочь — за мать, прежде чем двое обретут счастье».
Сияние погасло.
Богиня исчезла.
Круг из камней загорелся ослепительным светом.
Морей и Малкольм сцепились словно олени-рогачи, истекающие кровью. И тут, вздрогнув, они оба взглянули на небо.
Солнца не было, и небо по-прежнему оставалось унылым и пасмурным, исключая каменный круг, который наполнился золотистым, слепящим светом.
На лице Морея отразилось удивление, а потом и страх.
— За Клэр! — произнес Малкольм, и, схватив короткий меч левой рукой, перерезал Морею горло.
Клэр закричала.
Отделенная от тела голова Морея упала на землю.
На миг свет засиял ярче, обезглавленное тело оставалось напротив Малкольма, скрестив с ним клинки. Малкольм вонзил меч, как кинжал, в сердце Морея и яростно повернул.
Клэр закрыла рот руками. Он выдернул свой клинок из груди Морея и окровавленное тело осело на землю. Клэр потрясенно взирала на голову Морея.
Морей слегка улыбнулся ей за миг до того, как его голова исчезла.
Его тело пропало мгновением позже. Кулон ее матери лежал в мокрой от крови траве.
Малкольм вложил мечи в ножны и направился к ней. Она схватила его за руки.
— Что это было? Что произошло?
Пока она это говорила, свет быстро гас, возвращая их в пасмурный день.
Его лицо посуровело, он обнял ее.
— Я полагаю, Древние нас услышали, Клэр.
Он огляделся вокруг, словно ожидая, что Морей снова возникнет из воздуха. Потом склонился за ее ожерельем.
— Малкольм, он мертв?
— Если он не умер, то уже никогда не умрет, — он вздохнул и прижал ее к себе. — Пора домой, девушка.
Глава 20
Клэр лежала в горячей ванне, погрузившись по самый подбородок и закрыв глаза. Они только что вернулись в Данрок, и она находилась в покоях Малкольма. Теперь больше не возникало вопросов, куда ей идти и где спать. Морей, вероятно, был мертв. С ее, а также с Божьей помощью, Малкольм одержал победу над ним. Несмотря на жару в комнате, Клэр вздрогнула.
У меня много обличий.
Она готова была поспорить, что так оно и есть. Клэр лишь только надеялась, что никогда не столкнется снова с этим конкретным обликом. Она прекратила думать о повелителе всего темного, уродливого, злого и демонического. Малкольм — великий герой. Он, наконец, отомстил за Мейрид и Брогана, и она волновалась за него. Но так было предначертано.
Так сказала богиня. Когда Клэр рассказала Малкольму о темноволосой богине, которая, как она полагала, была Фаолой, он не выглядел удивленным. Но затем боги начали действовать самым непостижимым образом. Клэр улыбнулась.
Было предопределено, что они избавятся от ублюдка вместе. Что же, именно это они и сделали, и теперь она сама обладала небольшой телепатической боевой способностью. Ее улыбка померкла.
Она — дочь Иренхата.
Ее сердце учащенно забилось. Собирался ли он когда-нибудь сказать ей об этом? Что ей следует сделать? Она должна обстоятельно переговорить с ним перед тем, как вернется домой. Беспокоился ли он о ней? И каковы обстоятельства ее рождения? Повелители обычно держат рождаемость под контролем. И как насчет ее матери? Любил ли он ее вообще?
Когда она вернется домой.
Клэр открыла глаза и посмотрела на пылающий огонь. В окне была видна высокая полная луна, наряду с мириадами звезд освещающая все Нагорье. Она любовалась прекрасным видом, потом оглядела скудно обставленную каменную комнату, а затем бросила взгляд на кровать с балдахином. Ее тело напряглось, наполняясь предвкушением. Очень скоро Малкольм возьмет ее к себе в постель. Она не могла дождаться, когда же окажется в его объятиях, и при помощи своего тела скажет, как сильно его любит. А позже они смогут обниматься, спорить и вести дружескую беседу.
Она не хотела покидать его.
Клэр села в ванне, ошеломленная. В комнате стояла абсолютная тишина, прерывающаяся только ее тихим дыханием, потрескиванием огня в камине и хриплым, низким уханьем совы за окном. Она не чувствовала тоски по Нью-Йорку, или по чему-либо другому в XXI веке. Она не скучала за Ben & Jerry's,[33] за пиццей Фавио[34] с тонкой корочкой, за электрическим светом или водопроводом, смогом или часом пик, шопингом в Сохо[35] или фильмами с участием Колина Фарелла.[36] Она даже не стремилась к своим книгам.
Но скучала за Эми и детьми.
Она любила их всем сердцем, даже Джона, и чертовски соскучилась по ним.
Но она действительно искренне любила Малкольма из Данрока, средневекового воина, принадлежащего Братству. Повелителя времени.
Клэр стало страшно. Имелся миллион причин, почему ей не следует оставаться с ним. Она любила его, ну и что? Малкольм не любил ее, хотя и явно заботился о ней. Они обменялись клятвами верности, но как долго эти клятвы будут соблюдаться? Как долго он, такой суперсексуальный, сможет придерживаться их, когда какая-нибудь более молодая и красивая незнакомка привлечет его взор? Насколько он был высокомерным и деспотичным, настолько же он мог быть удивительно восприимчивым и открытым ко всему новому, но все же он был сыном своего времени. Если она останется, то будет так сильно убита горем, что захочет умереть.
