Стефани Майер - Сумерки (пер. Аделаиды Рич)
— Да, — ответила я с неприкрытым облегчением в голосе.
— Да ты вроде как не сердишься на то, что я провел тебя?
— Нет, не сержусь.
Неожиданная радость придала мне сил. Какая теперь разница? Все это скоро кончится. Чарли и мама не пострадают, им никогда не придется бояться. Меня охватил какой-то хмельной кураж. Та часть моего мозга, что ведала аналитическими способностями, тихо шептала, что я вот-вот могу спятить от перенапряжения.
— Как странно. Ты на самом деле говоришь то, что думаешь.
Он взглянул на меня с интересом. Радужки его глаз были почти черными, лишь по краям слабо отсвечивали красным. Голоден.
— Надо отдать должное твоему племени — среди вас иногда встречаются очень занятные экземпляры. Я даже стал находить своеобразное удовольствие в наблюдении за людьми. Просто удивительно — многие из вас бывают самоотверженны до абсурда.
Он стоял в нескольких шагах от меня, сложив руки на груди, и с любопытством меня рассматривал. Ни в его лице, ни в позе не было ничего угрожающего. Он выглядел настолько обыкновенным, что казалось просто невозможным найти в нем хоть что-нибудь примечательное. Если не считать белой кожи и обведенных темной тенью глаз — но к этим особенностям я совсем привыкла за последнее время. На нем была бледно-голубая рубашка с длинными рукавами и линялые джинсы.
— Полагаю, сейчас ты скажешь мне, что твой парень за тебя отомстит? — спросил он, как мне показалось, с надеждой.
— Нет, это вряд ли. По крайней мере, я попросила его этого не делать.
— И что он тебе ответил?
— Не знаю. — Было до странности легко вести разговор с этим благовоспитанным охотником на людей. — Я оставила ему письмо.
— Как это романтично — последнее письмо. Ты думаешь, он уважит твою волю? — его голос стал чуть жестче: вежливый тон окрасился легким оттенком сарказма.
— Надеюсь.
— Хммм… Тогда наши чаяния не совпадают. Видишь ли, все получилось как-то слишком быстро, слишком легко. Если честно, я разочарован. Я предвкушал работенку потруднее. А оказалось, что понадобилось только немного удачи — и все.
Я молчала.
— Раз Виктория не смогла добраться до твоего отца, я поручил ей разузнать о тебе побольше. Зачем было выслеживать тебя по всему миру, когда можно было спокойно подождать там, где мне захочется. Поэтому, поговорив с Викторией, я решил отправиться в Финикс, чтобы навестить твою маму. Я слышал, как ты сказала, что едешь домой. Поначалу я и не мечтал, чтобы это было правдой. Но, немного поразмыслив, понял: ведь люди иногда так предсказуемы. Они предпочитают знакомую обстановку, потому что она кажется им более безопасной. Не самая блестящая уловка — спрятаться там, где тебя меньше всего ждут после того, как ты сказала, что будешь там.
— Но, разумеется, я не был уверен, я действовал по наитию. Обычно я чувствую жертву, на которую охочусь — что-то вроде шестого чувства, если тебе угодно. Я прослушал твое сообщение на автоответчике, когда был в доме у твоей матери, но, разумеется, невозможно было определить, откуда ты звонила. Было очень полезно получить твой номер, но ты могла находиться хоть в Антарктиде. А мой план мог сработать только если бы ты была где-то близко.
— И тут твой бойфренд сел на самолет до Финикса. Виктория следила за ними — когда в игре столько участников, невозможно справиться одному. Таким образом, они недвусмысленно показали мне, что я не ошибся — ты здесь. К тому времени я успел хорошо подготовиться — просмотрел все ваши милые семейные записи. А дальше оставалось лишь грамотно блефовать.
— Слишком легко, даже самому противно. Поэтому я надеюсь, что ты неправа насчет своего друга. Как его там, Эдвард, кажется?
Я не ответила. Мой кураж стремительно таял. Я чувствовала, что он подбирается к концу своего манифеста. В любом случае, его речь явно предназначалась не мне. Не было никакой чести в победе надо мной, слабым человеком.
— Ты не будешь возражать, если я оставлю твоему Эдварду маленькое послание от себя?
Он сделал шаг назад и коснулся маленькой, размером с ладонь, цифровой видеокамеры, аккуратно пристроенной поверх стереоустановки. На ней горел красный огонек — запись уже шла. Он несколько раз переставил ее с места на место, подыскивая лучший ракурс. Я в ужасе наблюдала за ним.
— Прости, но мне кажется, что он вряд ли оставит меня в покое после того, как увидит это. И я не хочу, чтобы он что-нибудь упустил. Весь цирк будет только ради него, разумеется. А ты просто человек, который на свою беду оказался в неподходящем месте в неподходящее время. И, хочу добавить, в совершенно неподходящей компании.
Улыбаясь, он сделал шаг ко мне.
— Прежде чем мы начнем…
Я почувствовала, как на дне желудка червячком шевельнулась тошнота. Это было что-то, к чему я была не готова.
— Еще щепотку соли на раны, так, совсем чуть-чуть. Все это время разгадка была настолько близка, что я боялся, что Эдвард догадается и сломает мне весь кайф. Когда-то давно, сто лет назад, в первый и последний раз я упустил свою жертву.
— Видишь ли, один вампир, который, как последний дурак, обожал эту малышку, сделал то, для чего твой Эдвард оказался слишком слаб. Когда старик узнал, что я нацелился на его любимицу, он выкрал ее из сумасшедшего дома, в котором работал. Мне никогда не понять той одержимости, которую иные вампиры питают к вам, людям. Как только он освободил ее, он сделал ее неуязвимой. Она, бедняжка, даже боли не почувствовала — ее же постоянно держали в отключке. Лет сто назад она бы сгорела на костре за свои видения, а в двадцатых годах прошлого века вместо костра ей назначили желтый дом и шоковую терапию. Когда она, юная и сильная, открыла глаза, она словно в первый раз увидела солнце. Старик сделал ее мощным молодым вампиром, и мне уже не было никакого смысла нападать на нее. — Он вздохнул. — Чтобы хоть как-то поквитаться, от обиды я уничтожил старика.
— Элис! — выдохнула я в изумлении.
— Да, речь о ней — о твоей подружке. Я очень удивился, увидев ее на поляне. Так что, надеюсь, у вашей стаи будет хоть какое-то утешение — я забрал тебя, а им досталась она. Моя несостоявшаяся жертва — в сущности, это такая честь.
— Как же сладко она пахла… Мне до сих пор жаль, что я так и не попробовал вкуса. Она пахла даже лучше, чем ты. Прости — я не хотел тебя обидеть. У тебя очень милый запах — какой-то цветочный…
Он сделал еще шаг и встал вплотную ко мне. Высвободив прядь моих волос, он деликатно понюхал ее. Затем легким движением убрал ее на место, и я почувствовала прикосновение его холодной ладони к своему горлу. Подняв руку, он быстро, с любопытством погладил меня по щеке одним пальцем. Мне отчаянно хотелось бежать, но я застыла на месте, как оловянный солдатик. Я даже не могла отстраниться от его прикосновения.
