Саван алой розы (СИ) - Анастасия Александровна Логинова
– Я и сама думаю об этом постоянно. Пока не было завещания, я, по крайней мере, была уверена, что те немногие теплые слова, которые я слышала, сказаны от сердца… а теперь совершенно запуталась, чему верить.
Кирилл Андреевич определенно не понимал намеков. Да что там – он и прямых слов как будто не понимал!
Но Саша теперь уж догадывалась о причине его холодности. Завещание. Завещание, от которого пока что больше вреда, чем пользы. Бог его знает, что Кирилл Андреевич выдумал, узнав, что бедная родственница, которую он уверял в своих чувствах, стала богатой наследницей – но, кажется, дело именно в этом.
А раз так, то Саша приехала совсем не зря. Она даже почувствовала себя уверенней, а ветер свободы снова закружил голову.
– Тетушка не похожа на прочих моих родственников… – сказала Саша, ловя на своем лице взгляд Кирилла Андреевича.
И, раз он совсем не понимает намеков, она сделала шаг к нему и осторожно коснулась обеих его рук. Кирилл Андреевич замер, словно к месту прирос. Как будто даже дышать перестал. И внимал каждому ее слову:
– Представьте себе, моя тетушка предрекла, что у меня теперь отбоя не будет от женихов! Но она сказала, что, если я хочу быть счастлива в браке, то разумней принять предложение того, кто сватался ко мне до всей этой истории с наследством… – Кирилл Андреевич через силу сглотнул и чуть-чуть сжал Сашины руки в своих. Саша продолжала: – и, хотя ко мне никто, кажется, не сватался, а вы только что попросили забыть о ваших прежних словах… Кирилл Андреевич, мне важно лишь одно – изменились ли ваши чувства с тех пор?
– Нет, ничуть не изменились… – как зачарованный, признался Воробьев. – Я по-прежнему считаю, что вы самое светлое и доброе создание в этом безумном мире…
Это было не совсем то, что Саша хотела услышать, но у нее отлегло от сердца. Она определенно приехала не зря. Саша позволила ему договорить – но больше Кирилл Андреевич ничего толкового не сказал. Да, говорить он тоже был не мастер.
Тогда сказала Саша, признавая очевидное:
– И все же вы до сих пор женаты.
– Я буду свободен! Вскоре! – неожиданно пылко заверил он. – Я уже написала жене, что хочу развода… не подумайте, что из-за вас… я в любом случае собирался это сделать!
Совсем-совсем не мастер говорить…
Но в этот раз Саша не дослушала, перебила:
– Я уезжаю, Кирилл Андреевич. С тетушкой и Александром. Поездом в Ревель, а после морем в Европу. Если получится, хотелось бы добраться до Венеции или Корсики. Матушка всегда хотела увидеть море… не наше, а теплое. Хотела поглядеть на мир. Пожалуй, это была ее мечта. Вот я и решила исполнить ее мечту – потому как собственной у меня пока что нет…
Кирилл Андреевич ошарашенно молчал. Совсем не этого он ждал от нее. Наверное, сказанное было жестоким, но Саша вовсе не то хотела донести, поэтому поспешила продолжить:
– А это… – она качнулась к нему, – залог того, что, когда я вернусь, в мае будущего года, то буду ждать вашего предложения о сватовстве…
И Саша, сама не веря, что делает это, приблизила свое лицо к лицу Кирилла Андреевича и мягко коснулась его губ.
Первый поцелуй в жизни Саши мгновенно вскружил ей голову и заставил раствориться в тепле и нежности. Тем более что Кирилл Андреевич наконец-то очнулся и даже осмелился обнять ее за плечи. Он целовал ее осторожно, боясь испугать, и все же Саша млела от удовольствия и боролась с собой, чтобы не придвинуться ближе и не закинуть руки ему на плечи. Это было бы неприлично, наверное – они даже не обручены. А когда Саша чуть отстранилась, чтобы перевести дыхание, у нее мелькнула мысль, что его жена – полная дура, и что мужчине, оказывается, вовсе не обязательно уметь говорить красивые слова…
Ну а потом утро преобразилось по-настоящему. Няня привела с прогулки дочку Кирилла Андреевича, Дашеньку, и Саша немедленно захотела познакомиться с девочкой. Совсем потеряв счет времени, они сидели втроем, прямо на ковре в гостиной, и играли с малышкой, как самая настоящая семья.
Саша даже усомнилась тогда, стоит ли ей уезжать… но на этом настаивал нотариус: мол, пока завещание не вступит в силу, ей лучше покинуть столицу, иначе родственники сведут ее с ума. Да и Кирилл Андреевич действительно до сих пор женат, а развод – дело не быстрое, что бы он ни говорил. Даст Бог, к маю следующего года все изменится!
Таким уютным и домашним день бы и остался в памяти Саши… да только позвонили в дверь.
Кирилл Андреевич сам отправился открывать, а Саша, услышав знакомый голос, не удержалась. Оставила Дашеньку и подошла к двери из гостиной, приоткрыла ее.
Приехал Степан Егорович, что не удивительно – они с Воробьевым ведь дружат, кажется. Решив не смущать мужчин, Саша так и не вышла, лишь тихонько подсматривала, как они разговаривают в передней. Степан Егорович был не весел и хмур сегодня даже больше обычного. Хмурый взгляд, впрочем, шел ему гораздо больше, чем товарищу – делал его лицо строгим и мужественным. Невероятно красивым. Степан Егорович, пожалуй, и правда похож на Ганса… только еще лучше него. Лучше во всем!
Саша знала, что это неправильно, вот так стоять и подслушивать, нужно выйти и поздороваться – однако разговор был слишком личным. Перебивать его своим вторжением Саша посчитала невежливым. Говорил Степан Егорович что-то о своей жене… которая, как сказал однажды Денис, совсем ему не жена – и это не укладывалось у Саши в голове. И все же взять себя в руки и закрыть дверь она тоже не могла. Что-то не позволяло.
– …она ушла… – услышала Саша, и почему-то сердце ее забилось так, что она невольно прижала руку к груди, боясь, что оно выскочит. – Обещала не делать этого… клялась… но нынче я вернулся домой, а ее нет. Только записка. Она боится за мужа, а потому возвращается к нему. Черт возьми, да я же знал, что тем все и кончится! Право, напрасно я приехал к вам, но мне и пойти больше не к кому…
– Нет-нет, вам не следует оставаться одному, правильно сделали, что приехали! Проходите, – Кирилл Андреевич радушно пригласил его в комнату – и только теперь мужчины обнаружили Сашу, бесстыдно стоявшую в
