Валерия Чернованова - Наваждение

— Ты, должно быть, шутишь? — Я удивленно на него покосилась и на всякий случай отодвинулась в сторону. Мало ли какая блажь взбредет ему в голову.

— Нет, говорю вполне серьезно. Ничто так не засоряет мозги, как всякие глупые игры. А нам как раз и нужно замусорить твою голову ерундой.

— Ну, спасибо! — хмыкнула я. — Она и так у меня уже скоро взорвется по милости вашей Маргитты!

Парень страдальчески вздохнул:

— Тебе не угодишь! Думать обо мне не хочешь, играть со мной тоже, — с двусмысленной интонацией протянул он. — Тогда, — перевернулся на бок и, подперев голову рукой, хитро на меня посмотрел: — устраивайся поудобней, я тебе что-нибудь расскажу.

— Сказку на ночь? — не сумела сдержать усмешки.

— Можно и сказку, — согласился Эчед. — О чем желаете услышать?

— Ну… — Я на секунду замялась. — О том, как познакомился с Ясмин.

И принялась наблюдать за реакцией венгра. Ожидала, что упоминание о любимой вызовет на его лице улыбку, но вместо этого Кристиан нахмурился, а потом принял отстраненный вид:

— Обычная история. Как и у всех.

— А как у всех? — решила подоставать его. Не одному же Даниэлю удовлетворять мое любопытство. — Крис, ну, пожалуйста, расскажи!

Ведьмак шумно выдохнул:

— Нет, правда, ничего интересного. Встретились, влюбились…

— Женились, — лукаво продолжила за него.

— До этого пока не дошло, — парировал Эчед.

— Но ведет-то к тому? — подначила его я, видя, с какой неохотой Крис делится со мной сокровенным.

Молодой человек перевернулся на спину и, заложив руки за голову, задумчиво уставился в потолок:

— Не знаю… — И тихо добавил: — Время покажет…

У меня в запасе имелась еще пара-тройка вопросов, способных смутить невозмутимого венгра, которые уже готовы были слететь с моих губ, но вдруг поняла, что не хочется их задавать. Молчать почему-то показалось сейчас самым правильным. Просто находиться с ним рядом, довольствоваться мгновениями покоя, которым, знала, не суждено продлиться долго.

Постепенно меня одолел сон. Я смежила веки и, уже засыпая, ощутила мимолетное прикосновение его губ.

Воздух сотрясался от взрывов хлопушек, в небо, словно ласточки, взмывали мириады искр. Город полнился шумом, криками и радостным возбуждением. Столица сияла, прославляя богиню Лакшми, зажигая огни в ее честь.

Кристиан очнулся, когда где-то поблизости взорвалась петарда. Звук был настолько оглушительным, что спросонья почудилось, будто снаряд рванул прямо возле него. Ругая себя последними словами за то, что позволил усталости одержать верх, юноша огляделся и сразу понял, что Эрики в комнате нет.

Выглянув в окно, ведьмак заметил, что трава внизу примята, а в ее темной зелени что-то слабо поблескивает. Спрыгнув на землю, подобрал кулон в форме полумесяца и с силой сжал в кулаке. Ей все-таки удалось улизнуть! Как видно, желание Эрики исчезнуть оказалось сильнее его магии.

— Она сбежала по твоей вине! — узнав о случившемся, заорал на приятеля Этери, едва не набросившись на него с кулаками. — Ты должен был ее охранять!

— Я знаю! — нервно процедил Эчед, в тайне кляня себя за непростительный промах, который мог стоить девушке жизни.

— Да перестаньте же! — встал между друзьями Даниэль, единственный, не потерявший способности рассуждать. — Сейчас нужно думать, как остановить Эрику, пока она не оказалась в руках этих негодяев!

— Если еще не поздно! — прорычал блондин, как безумный мечась по комнате. Кое-как справившись с гневом, быстро спросил: — Сможешь ее почувствовать?

— Навряд ли, — покачал головой Ведающий и повернулся к Крису: — Попробуй ты с ней связаться. Внуши ей, чтобы она вернулась!

— Я не Маргитта и не умею воздействовать на расстоянии. — Юноша чувствовал себя бессильным, и от этого становилось еще паршивее. Возможно, если бы девушка сбежала по вине Батори, Крис бы сейчас так не мучился угрызениями совести.

От былого самообладания Этери не осталось и следа. Подскочив к другу и схватив того за грудки, он в бешенстве прокричал:

— Ты хотя бы должен попытаться! Потому что это наш единственный шанс ее спасти! Из-за тебя Эрика может погибнуть!

Повисло молчание. Кристиану очень хотелось ударить ведьмака, чтобы тот перестал, наконец, обвинять его во всех мыслимых и немыслимых грехах; лишь неимоверным усилием воли заставил себя сдержаться. Подойдя к окну, запрокинул голову и, всматриваясь в озаряемое вспышками темное небо, стал концентрироваться на необычном послании, не имея в душе уверенности, что оно отыщет своего адресата. И лишь желание вернуть Эрику вселяло в Кристиана хоть маленькую, но надежду.

Я шла по городу, не разбирая дороги, чувствуя, как последние силы покидают меня. Только призывный голос Маргитты, непрестанно звучащий в ушах, заставлял переставлять ноги, медленно сокращая расстояние между нами.

Всюду сновали люди в ярких одеждах. Их лица, сияющие от счастья, вызывали во мне отвращение. Проклятые лицемеры! Корчат из себя счастливчиков в угоду своей несносной богине! Небо то и дело рассекали снопы ярких огней. Фейерверки пронзали тьму, наполняя пространство монотонным гулом. Смешиваясь со множеством голосов, он отдавался в моей голове острой болью. Хотелось заткнуть уши, приказать всем умолкнуть и не отвлекать меня от единственно правильных слов, путеводной звездой ведущих навстречу свободе.

Дома, украшенные светящимися гирляндами, напоминали новогодние елки. Разряженная толпа кружилась вокруг меня в нескончаемом хороводе, способном в любую минуту сомкнуться и преградить дорогу. И тогда уже не будет спасения от этого ненавистного многоликого ада.

Глаза застилали слезы. Мир превратился в мозаичную картину, которая подобно хамелеону меняла свои очертания и окраску. А сама я себе казалась лишь плодом фантазии обезумевшего абстракциониста.

— Эрика… — послышалось совсем рядом.

Я на мгновение остановилась. Кристиан снова повторил мое имя, и оно, словно эхо в гулком ущелье, разбилось на множество звуков, повторяющихся друг за другом. Обхватив себя за плечи и стараясь не смотреть на ликующую толпу, бросилась вперед. Куда угодно, только бы убежать от преследующего меня голоса!

— Эрика…

И тут же вторила ему Маргитта:

— Не слушай его! Я тебя жду…

Кто-то сильно толкнул в спину, и я упала на колени; словно кающаяся Магдалина, не находила в себе сил подняться. А равнодушная толпа обтекала со всех сторон, и никому до меня не было дела. Как же я их всех ненавижу!

— Эрика, — настойчиво повторял венгр.