Невест так много. Дилогия (СИ) - Милена Валерьевна Завойчинская
– Вот я ду‑у‑ура‑а‑а! – выдохнула.
Но откуда мне было знать? Геральдику, светский этикет, традиции дворянских родов нам в приюте давали постольку‑поскольку. Не было там хороших учителей для сирот аристократов. Что могли – дали, и скажите спасибо хоть за это. Мы и говорили. Нас всё же учили больше, чем прочих.
– Не уходи от темы, Эрика. Ты почему замуж за Рика не хочешь? Отчего так сопротивляешься возможной свадьбе? И если Лекса хвалишь, то о Риккардо словно бы стараешься и не думать, умалчиваешь и уводишь разговор в сторону.
– Потому что... – замолчала я, размышляя, стоит ли признаваться. Даже у стен есть уши. Слуги вездесущи, их не замечаешь, а они крутятся рядом и всё успевают услышать и увидеть. Да и к тому же мы с Марикой так привыкли за эти годы хранить наш секрет, что я и мысли не допускала, признаться кому‑то, что и как обстоит на самом деле. – Так нужно. Я расскажу, Кассель, но позднее. Хорошо? Пусть закончится этот год.
– Я буду рад, если вы поженитесь. Вне зависимости от того, что ты пра‑пра... внучка Лауры. Ты на нее совсем не похожа. Ты сильная, упорная, очень милая и живая. Оставайся. Семья ди Кассано примет тебя с радостью.
Я улыбнулась и отвела глаза.
Осталось немногим больше полугода. И всё решится так или иначе. Или мы с Марикой обретем потерянное, или же придется жить дальше. Лишь бы дорогая кузина не натворила дел. Что‑то не к добру она стала мне часто сниться, и рядом всё время крутится какой‑то белокурый красавчик.
Прямо сердце не на месте, и ведь уехать к ней не могу. Далеко, не факт, что снова живой доберусь туда и обратно. И ее страшно сюда вызывать по этой же причине. Я сама‑то чудом уцелела, лишь благодаря дару вестницы смерти.
– Давай лучше придумаем окончание твоей считалочке про выбывание невест? – перевела я тему разговора. – Что ты можешь добавить про двух последних?
Кассель глубокомысленно полюбовался на потолок. Пошевелил губами, после чего прочитал свой шедевр:
Пятнадцать юных леди мешали домочадцам,
Две призрака боялись, осталось их тринадцать.
Тринадцать юных леди на вилле развлекались,
Одна упала в обморок, осталось их двенадцать.
Двенадцать юных леди перины взбивали гусиные,
Одна ругалась громко, осталось их одиннадцать.
Одиннадцать юных леди– их конкурсы жутко бесят.
Одна была слишком робкой – и их уже ровно десять.
Десять юных леди от голода в жутком гневе.
Одна вдруг психанула – осталось их сразу девять.
Девять юных леди о новых конкурсах спросят...
Прислуга одной разъярилась, и вот уж их ровно восемь.
Восемь юных леди любовницу мужа делили.
Четыре из них беспринци́пны – осталось тоже четыре.
Четыре юных леди в разврата торжестве
Участвовать не стали – и вот их только две.
Две стойких юных леди остались лишь на вилле,
Жених сбежал бесстрашно – увы, не остановили[3].
– Как‑то окончание не очень, – честно сказала я.
– Да, мне тоже не нравится. Никак не складывается красиво финал стихотворения. Но что я могу поделать? Жених сбежал. Девушки не смогли его остановить, хотя честно пытались. Даже бросались на него чуть ли не голышом. Но маркизы ди Кассано умеют быстро бегать и высоко прыгать.
Я прыснула от смеха, вспомнив эпическое бегство Риккардо от леди Рамо́ны.
– Ты мне лучше скажи, душечка моя, какие у вас планы с моим потомком? Что в столице интересного происходит? Что грядёт?
– Королевский бал грядёт, Кассель, – вспомнила я. – И у меня масса вопросов. Я ведь девушка дикая, ко двору не представленная.
– О‑о‑о, бал. Ее величество снова взялась за свое? Как же это она вытерпела‑то целых два месяца?
– Что вытерпела?
– Да всё то же. Очень уж ей хочется переженить всех и каждого. А тут такой завидный жених свободным бегает. Переждала немного с очередной провалившейся попытки подобрать Рику невесту и вновь за свое. Риккардо ведь приглашен? И поди отказы не принимаются?
– Наверное, – пожала я плечами. – Я приглашения не видела. Но мне лорд сказал, что я иду с ним. Чтобы заказала платье. Я и учителей наняла для себя – этикета и танцев. Я же не...
– Ясно. Ладно, дорогая моя. Сейчас молодой, красивый, темпераментный, искушенный в придворной жизни призрак всему тебя научит. Бери вон тот листочек, это будет твой веер. Итак, ты подъехала в экипаже к королевскому дворцу. Сияют огни, звучит музыка, смеются леди, слуги встречают гостей. Лакей открывает дверцу экипажа, твой кавалер выходит, предлагает тебе руку. Ты должна спуститься элегантно.
Я сидела, с улыбкой слушая его.
– И? Эрика, я что сказал? Ты приехала, твоя задача выплыть из экипажа па́вой[4]. Итак, я Рик. Предлагаю тебе руку. Ты выходишь, а не вываливаешься или выползаешь по‑пластунски.
[1] Де́верь – для замужней женщины брат мужа.
[2] Чета́ – два лица или предмета, рассматриваемые как одно целое; пара. Напр. : муж с женой или жених с невестой; супружеская пара.
[3] Стихотворение принадлежит автору.
[4] Па́ва – самка павлина. В переносном значении – женщина с горделивой осанкой и плавной походкой.
Глава 11
Это была ужасно смешная и насыщенная информацией и уроками ночь. Мы с Касселем до рассвета провели время за тем, что я «ехала на бал», «входила во дворец», «делала реверанс перед их королевскими величествами и высочествами», «склоняла голову или делала разной глубины приседания перед придворными». В зависимости от того, равен ли их титул, статус и возраст моему. А еще я «ходила по залу», «рассматривала портреты в картинной галерее», «выходила на балкон подышать», «отказывала кавалерам в танце или принимала приглашение».
Я нахохоталась до слез и колик в животе, потому что это эфемерное существо обладало прекрасным чувством юмора, язвительностью и злословием.
Доставалось и мне:
– Что ты раскорячилась?! Я сказал: плавно опустись в реверансе и склони голову. А ты? Это что? Ты изображаешь обгоревший пень после грозы?
– Я присела! И плавно!
– О боги! Заберите меня уже к себе, чтобы я не видел вот это вот всё... Эрика! Пла‑а‑а‑авно... Так, бревно ты мое прекрасное. Упади, умри ненадолго. Отдохнула? А теперь встала и пла‑а‑а‑авно...
Прилетало доброты и в адрес «придворных, окружающих нас»:
– Ой, ну ты только
