Теорема существования. Инвариант - Ann Up
– Где моя рубашка? – он нахмурил брови, – что произошло, почему я почти голый?
Он поежился:
– Тут прохладно.
– Ты живой! – я кинулась к нему на шею, расцеловала и тут же отпрянула – Ян, что ЭТО?
На руках Яна, браслетами – наручами до локтей, желтели вплавленные прямо в кожу камни древних. Очень уж характерно они блестели несмотря на лимонно-желтый цвет. Ян поднял руку разглядывая их.
– Ничего не понимаю, Инь, – он растерянно посмотрел на меня.
– У тебя они и на спине, я когда тебя обнимала почувствовала, – я обошла Яна и охнула: вдоль всего позвоночника начиная с затылка и ниже шел ряд прилепившихся к коже лимонно-желтых, блестящих, крупных камней, – и за ушами у тебя тоже они, да ты модный парень, – сказала я, ошарашено разглядывая это великолепие драгоценностей, – напоминает татуировку из страз. В моем мире некоторые девушки себе на кожу специально блестяшки приклеивали. Это походит, только камни намного крупнее.
Ян начал ощупывать свою голову.
– Ерунда какая-то, Инь. Меня что, украсили как твою елку на новый год?
Я потрогала пальцем камень на его спине, тот сдвинулся насколько позволяла кожа.
– Не больно? – спросила я.
Ян нервно дернул лопатками
– Нет. Я их не чувствую вовсе, я теперь сойду с ума, раз на мне все эти камни? –он решительно попросил, – дай мне нож.
– Надеюсь, ты не собираешься ничего плохого сделать?
На меня посмотрели как на дуру.
– Нет конечно, Инь.
Я отстегнула от пояса и протянула ему нож. Ян подцепил острием край камня и потянул вверх, камень приподнялся вместе с кожей.
– И что с этим делать? – растерянно спросил он, – оно не убирается. Н-не срезать же его вместе с кожей?
– Подожди, – остановила его я, – ты как себя чувствуешь?
– За исключением того, что эти штуки теперь мешаются? – уточнил Ян, – вполне терпимо. Ничего не болит.
– А рана от гвоздя?
Ян потер шею и уставился на меня удивленными глазами.
– Её, кажется, нет. Может, я её нащупать не могу?
– Что-что, ну-ка покажи?
Ян сел прямо на пол и убрал волосы с шеи, от раны и впрямь не осталось и следа. Ни шрамов от пыток на его спине, ничего, даже совсем мелкие шрамики исчезли.
– У тебя кожа, идеально чистая, как у младенца, – я провела пальцем по его спине, там, где не было камушков.
– И что, раны нет? – недоверчиво спросил он.
– Не – а, и даже шрамов нет, – я отвесила ему легкий подзатыльник, – это тебе за то, что не сказал, что тебе настолько плохо! Как ты мог?!
– Инь, ты чего дерешься! – он потер рукой затылок.
– Это я еще не дерусь, – напряжение последних суток клокотало внутри меня и требовало выхода наружу, – но ругаться буду!
– Не ругайся, – виновато понурившись сказал он, – я не мог жаловаться.
Меня прорвало.
– Что значит ты не мог? !А если бы ты на горе завис без сознания?
– Ну не завис же…
– А если бы потерял сознание и сорвался?
– Ну не сорвался же…
– А если бы тут не оказалось этой штуки? Ты бы истек кровью, здесь, в холле станции! Ты понимаешь это?!
На самом деле нам опять повезло. Сидела бы я сейчас над хладным телом и лила слезки, не зная, что делать.
Ян молча развел руками.
– Конечно, у нас же гордыня! Сказать, что все совсем плохо нельзя никак!
– Инь, – он обиженно поджал губы, – это не гордыня.
– Ты понимаешь, что тут тебя даже похоронить негде?! – продолжала возмущаться я, – кругом камни.
– Ты преувеличиваешь.
– Я не преувеличиваю! –рявкнула я, – из-за твоего синдрома самурая мы чуть не нажили себе проблем!
– Хочешь сказать я создаю проблемы? – Ян зло прищурился.
– Я говорю, о том, что твоя гордыня…ой!
– Это не гордыня! – рявкнул он.
Я с визгом отскочила в сторону, потому что передо мной сидел дракон. Настоящий. Величиной с двух лошадей. От удивления я тоже села, прямо на пол, и отползла в ближайший угол. Весь гнев куда-то улетучился.
– Ты.. ты… твой горг вернулся!
Он удивленно оглядел себя. Приподнял когтистую лапу повертел ей у себя перед носом.
– И правда, – слегка картаво пророкотал, – ох, Инь, я тебя напугал?
Он почти сразу перекинулся обратно оставаясь в «комбинезоне» из чешуи. Оглушенно потряс головой.
– Чувствую себя так будто в первый раз перекинулся.
Я ошарашено моргала не в силах произнести ни слова. К Яну вернулся горг. Это значит, что он не умрет. Это значит, что он будет жить.
Он подошел ко мне и обнял.
Я вдохнула и выдохнула насколько позволял объем легких.
– Я решила, что ты умер. Понимаешь ты это?
Он еще крепче прижал меня к себе.
– Я понял, понял. Ты за меня испугалась. Не кричи на меня больше, ладно?
– Знаешь, даже у моего спокойствия есть предел.
– Понимаю, прости, но мне показалось, что жаловаться на плохое самочувствие будет просто неправильно. Мы были так близко. Не хотел стать обузой.
Я вздохнула.
– Ты теперь вернешься к своим?
Ян потер указательным пальцем висок.
– Я подумаю над этим, но позже, сейчас надо разобраться, что у нас здесь и есть ли возможность отправить тебя домой.
Рашшат в виде горга был точно меньше и чешуя у него была черная. А ведь у Яна была синяя, вспомнила я.
– У тебя была синяя чешуя, а сейчас графитовая, почему?
– Не знаю, – Ян вытянул руку и покрутил ей, по предплечью пробежала дорожка из переливающихся «бензиновых» темно-графитовых чешуек. Выглядело это завораживающе.
Об пол что-то сбрякало. Он с неохотой разорвал объятия, обернулся и поднял с пола камень – радужный алмаз. Прозрачный, такой же как на кольце.
– С меня отпал, я почувствовал, с затылка.
Я зашла к нему за спину. На шее под самой линией волос среди лимонно – желтых камней и впрямь было пустое место, по центру этого пятна краснели мелкие точки кровоизлияний.
– Они же все желтые, белых ни одного не было.
– Не нравятся мне эти камни, – Ян передернул плечами.
– Мне тоже, – согласилась я, – но пока вреда от них нет, не с кожей же их срезать. И заметь, ты в здравом уме, значит, не все камни древних вызывают безумие.
– Инь, –
