Инсектерра. Выжить в любви - Регина Грез

Тика изо всех сил старалась держаться сурово и важно – как добытчик Наро в момент обучения рисунку или как Уно, когда тот заставлял отличать ядовитые растения от целебных. Но в лице чужого воина было столько надежды и немой мольбы, что Тика снова рассмеялась и убежала прочь с полыхающими от радости щеками.

А Баркис уже думал над тем, что скажет королеве Магрит при новой встрече. Дармаллак много-много лет враждовал с Кормаксилоном, но Дармаллака больше нет. Осталось лишь горстка пепла и обугленный ствол некогда крепчайшего дерева-великана. Осталось лишь с десяток сынов Дармы и несчастная Харима, изводящая преданных слуг своими стонами и капризами.

Может, пришло время смириться со своим поражением и заключить мир… И учиться жить в мире, где все будут здоровы и сыты.

Когда порог хижины бесшумная пересекла тень Кадо, пленник кивнул в сторону каменной плиты, в углублении которой остывал бронзовый клинок.

– Я научу вас делать такое оружие, если вы заключите союз с моей королевой и дадите защиту остаткам нашего племени. Я понимаю, что сила на вашей стороне и постараюсь убедить Хариму согласиться на ваши условия.

Кадо был искренне поражен и обрадован переменой настроения сильного духом врага, но не показывал вида, сохраняя достоинство победителя.

– Кхрэ! Твое решение может быть выгодно нашим родам. Люди Дармы всегда были известны как отличные воины и оружейники. Я доложу Магрит о твоем предложении. Мы вместе его обсудим. Хм… а что это за сосуд у двери?

– Позволь забрать его для обжига. Он станет прочнее и дольше сохранит воду свежей.

– Это известно всем, – проворчал Кадо, затем поднял изделие Тики с утоптанного земляного пола и поставил на грубую деревянную скамью у ног дармиса.

А Баркис коротко поклонился в знак благодарности и бережно взял сосуд ладонями, поднося к лицу, словно величайшую драгоценность. Огонь не повредит сверкающим плодам, а сделает их блеск еще чище. Только одного не мог понять Баркис, откуда юная дочь Кормаксилона могла знать, как выглядело дерево Дарма в прежние времена, пока не стало убежищем для колонии лесных воинов. Может, когда-то давно народы дармисов и кормисов уже были близки?

Может, в древних свитках, которыми славится Кормаксилон, остались записи о былом союзе нынешних противников и в таком случае возвращение назад – славная дорога. Баркис готов в это верить, ведь тогда можно будет с чистым сердцем смотреть в ясные глаза нежной и храброй Тики.

Раздвигая заросли лиан, Мано второй раз за день пробирался к старому броксу. То и дело могучий кормис бросал встревоженный взгляд на затянутое тучами небо, а после шумно вдыхал влажный воздух джунглей. «Успеть бы до грозы…».

Остальные строители, наверное, уже подходят к зеленой стене Кормаксилона, а их вожаку пришлось вернуться на поляну, где он мог выронить маленький нож для резьбы по дереву.

− Дурная примета, − ворчал Мано, смахивая с плеча пару сухих листьев. − Никогда ничего не терял и тут вдруг любимый нож. Его непременно заберут стальфы, если найдут раньше… хрр… скоро начнется ливень.

Чернеющее над головой небо разорвала молния, и Мано припал к стволу ближайшего дерева, сплошь покрытого сизыми подушками мхов. Вслед за громовым раскатом в стороне реки послышался скрежет, а потом слабый вскрик разумного существа. Пару мгновений Мано колебался, а потом, оставив мысли о собственной потере, направился к реке.

Зрелище, вскоре открывшееся перед главным строителем, заставило ускорить шаги. На узкой поляне лежал поваленный ствол ятариса, а под ним слабо шевелился кто-то живой.

Мано бросился на помощь, но вскоре понял, что освободить крылатую плейпи будет совсем не просто. А тут еще небеса разорвались дождем. Сначала крупные листья броксов слегка задрожали от первых тяжелых капель, потом, не в силах удержать груз воды, бессильно поникли веера пальм.

От порывов теплого, сырого ветра с верхушек деревьев слетали мертвые ветки и жухлая листва. По давно знакомым приметам приближалась настоящая буря. Все обитатели Инсектерры заранее попрятались в убежища, но Мано не мог бросить беззащитную девушку одну среди разбушевавшейся стихии.

Кормисы всегда восхищались грацией дружелюбных плейпи, способных целыми днями парить над лесом и тоненькими голосами приветствовать всех, кто с улыбкой следит за их воздушными пируэтами.

Даже прагматик Мано, который ценил надежность и долговечность всякого рода конструкции больше, чем их красоту и тот не раз любовался полетом «живых цветов». И вот теперь предоставился случай помочь одному из них, так неужели силач Мано отступит? Ни за что!

– Потерпи немного, я найду прочный сук и помогу освободиться.

– Тяжело, − еле слышно пробормотала плейпи, жалобно всхлипывая. − Меня уже не спасти. Убегай сам, скоро поляну затопит.

– Я вытащу тебя и унесу в Кормаксилон.

– Лучше оставь здесь. У меня, наверно, сломаны крылья. Зачем тогда жить?

Мано только грозно фыркнул в ответ. Хрупких крылышек девушки было, конечно, жаль, но чтобы после их потери прощаться с жизнью… У Мано никогда и в помине не было крыльев, у королевы Магрит тоже − королева и так хороша.

Правда, легенды Дома гласят, что Отец всех кормисов был крылат, и сейчас в Кормаксилоне подрастает будущий король, который вполне сможет подниматься в небо. Но его крылья будут прочны и могучи, они скорее похожи на летательные органы Дедулов и Пикаров, и никогда не сравнятся в яркости рисунка с прекрасным достоянием плейпи.

– Потерпи, малышка, скоро будешь свободна.

Сначала Мано попытался приподнять дерево силой своих плеч, но скоро понял, что ему не обойтись без более крепкого рычага. Новый раскат гром потряс затаившиеся джунгли, а последующая вспышка молнии заставила плейпи испуганно вскрикнуть. Злясь на свою нерасторопность, Мано отломил голый сук ятариса, затем, укрепив его в размокающей глинистой почве, подпер дерево и снова взялся раскачивать его.

Еще несколько усилий и девушка-плейпи выбралась из-под завала. Пестрые крылья ее безжизненно поникли, она действительно не могла ими владеть.

Сердце Мано сжалось от жалости, он понял, что сделает все, чтобы защитить прекрасное слабое существо, дрожащее от боли.

– Надо найти укрытие от дождя. Идти до зеленой стены сейчас чистое безумие. Мы слишком далеко от Дома.

Мано помог плейпи подняться, прижал ее к себе, пытаясь хоть как-то спрятать от потоков воды и мокрых веток, хлещущих живую плоть словно яростные бичи. Девушка едва могла стоять на ногах. Цеплялась за шею кормиса своими тонкими ручками, она бессвязно шептала слова благодарности или молитвы.

Кормис склонился к бледному личику и расслышал:

– Там… у реки повыше есть пещера… камни… там вода не размоет…

– Я понесу тебя, показывай дорогу!

Малышка казалось строителю совсем невесомой, но путь преграждали нагнувшиеся до земли стволы молодых пальм и кучи древесного мусора. Ветер бросал в лицо пригоршни