Ближе некуда (СИ) - Леру Юлия

Очнулась я в объятьях ангела. Корт прижимал меня к себе, спиной к своей широкой горячей груди, по моему лицу текли слезы. «Господин» стоял рядом с нами, держа ангела на прицеле какого-то, напоминающего земной автомат, оружия. Он кричал.

— Я же сказал тебе, это не-воз-мож-но! Невозможно, ты понял?!

— Если она не будет со мной в одной клетке, она умрет, — сквозь зубы чеканил Корт. — Сколько своих людей ты потерял? Четверых?

«Господин» оглянулся на трупы своих солдат. Лицо его было искажено злостью, но направлена она была не на меня и не на ангела. Он злился на себя, и на какой-то миг мое еще затуманенное сознание посетила мысль, полная удовлетворения.

«Он себя переоценил. Он не ожидал, что это случится».

— И будет больше, — продолжил Корт, все еще прижимая меня к себе. — Я не знаю, что не так с ее кровью, но, похоже, кое-кого из твоих ребят она сводит с ума. Я не знаю, зачем она тебе нужна, но, похоже, ты не хочешь, чтобы каждый раз открыв дверь ее клетки, твои ребята пытались ее прикончить.

Я застонала и закрыла глаза, чувствуя тошноту, но они оба словно забыли обо мне.

— Это не твое дело! — рявкнул «господин». — Узы…

— Узы не действуют на тех, кого жжет лихорадка возвращения, — веско сказал Корт. — Похоже, ее кровь туманит им разум.

— Что ты предлагаешь? Вы вдвоем сговоритесь и устроите побег, — спросил «господин» почти мирно.

Ангел хмыкнул.

— Ну, на меня-то узы действуют. Ты всегда можешь запретить мне выходить из клетки.

Я открыла глаза, посмотрела на «господина» и поймала на себе его бешеный взгляд.

— Проснулась, красавица, — сказал он с едкой иронией в голосе. — Твоя выходка дорого мне стоила, ты знаешь. Молись своим богам, чтобы способность проявилась у тебя как можно скорее.

Похоже, решение он уже принял. «Господин» развернулся и пошел к выходу, к дверям, возле которых остывали тела его убитых им же охранников. Уже в коридоре обернулся. Корт так и прижимал меня к себе, и, похоже, его это страшно позабавилось. Мерзко ухмыльнувшись, «господин» кивнул.

— Что ж. оставайся с ней. Оставайся.

Дверь захлопнулась, ключ повернулся в замке. «Господин» обернулся к нам, помахал ключами, зажатыми в руке.

— Ты остаешься в клетке, даже если дверь открыта. Я сказал.

Когда шаги его затихли, я осознала, что и в коридоре стало очень тихо. Пленники успокоились, как по мановению волшебной палочки, вернувшись к своему обычному, уже знакомому мне бормотанию и плачу.

Корт отпустил меня, усадив на скамейку. Я оглядела свои руки и ноги — конечно же, на них не осталось ни ссадины после его лечения, но все же. Лужа сворачивающейся крови на полу красноречиво давала понять, что у меня действительно был приступ. Тела птицелюдей свидетельствовали о том, что намерения их были серьезными.

— Жаль, что во время лихорадки возвращения менять воплощение невозможно. Ты могла бы сбежать отсюда, но если попробуешь сейчас… умрешь. Кстати, запах твоей свежей крови свел с ума половину тюрьмы, — сказал Корт, глядя на меня с другого конца клетки, ставшей теперь в два раза шире. Я заметила, что цепь на его ноге стала длиннее, и теперь он мог перемещаться и по моей части камеры. А вот со мной все было по-старому. — Тебе ведь такое знакомо, правда?

Я кивнула.

— Волк напал на меня в Снежном мире. И в Дайтерри… — я запнулась. — И в Дайтерри на меня напали деревья.

В Дайтерри меня едва не убили деревья, так будет точнее. Меня и всех тех, кто был со мною рядом. Вот только, получается, что напали они на остальных из-за меня? Я посмотрела на мертвых птицелюдей у клетки и сглотнула. Они тоже почувствовали запах моей крови и напали. Точнее, напали бы, если бы не решетка, ставшая для них непреодолимой преградой. Но если бы дверь была открыта…

— Так выходит, я и правда стала причиной нападения деревьев, — я просто должна была это высказать вслух, произнести, озвучить, признать.

Ну, конечно. Тот последний сон, в котором Фей предупредил меня — «не позволяй никому узнать цвет своей крови». Те слова волка про то, что он бросился на меня, почувствовав запах моей «овечьей» крови. А дайт напали на меня после того, как я при падении снесла кожу на локтях. Везде и всегда причиной была моя кровь.

Я была глупа и слепа, отрицая очевидное.

— Не понимаю, о чем ты, — сказал он, внимательно глядя на меня, но я не слушала его, да и не нужно мне было его понимание.

Все дело было в моей крови. Все дело было в том, что находилось в моей крови — наверняка это и имел в виду «господин», когда говорил о том, что ему нужна не я, а то, что внутри меня. Но почему-то это начало проявляться только сейчас. Почему-то животные не сходили с ума от запаха моей крови еще год или два назад.

— Корт, — промолвила я, глядя на него. — Так ему нужна моя кровь?

Он пожал плечами.

— Я честно не знаю, Стил. Давай мы не будем говорить об этом, хотя бы пока не уберут тела. Не хотелось бы, чтобы кто-то из птичек потом рассказал «господину» о том, что слышал.

— Но как они…

Я замерла по его знаку. Корт предупредил вовремя. Буквально через мгновение послышался топот нескольких пар ног, и вот уже к нашей клетке в полном облачении — маски, костюмы, оружие — подошла целая группа птицелюдей. У того из них, кто шел первым — высокого и плечистого, в руках были ключи, которыми он осторожно и почти аккуратно отпер дверь. Словно боялся, что я сейчас заору, выбегу и врежу ему ногой промеж глаз. Я, может, и выбежала бы, но цепи по-прежнему не давали мне свободы движений.

Но этим людям не была нужна я.

По знаку я и ангел перебрались в его часть клетки. Мне пришлось натянуть цепь до предела, и, похоже, расстояние, на которое я смогла отойти, птицелюдей не удовлетворило. Они о чем-то быстро переговорили и перегруппировались. Трое вошли внутрь, четверо остались снаружи, в том числе и тот, у кого были ключи. Он захлопнул за вошедшими дверь и знаком отдал приказ навести на нас оружие. Выглядело это все устрашающе.

За спинами у вошедших были баллоны. Быстро и методично один с помощью пульверизатора нанес на пятна крови на полу какую-то пенистую жидкость. Потом двое нацелили на образовавшуюся смесь мощные струи воды и смыли кровь в отверстие в углу камеры, очевидно, предназначенное как раз для таких целей. Высокий отворил дверь, выпустил эту троицу наружу и снова запер. Я думала, что на этом процедура закончится, но оказалось, все только начинается.

Заперев дверь с моей стороны, птицелюди перешли к двери, которая раньше вела в камеру ангела. По знаку я отошла прочь, ангел остался на месте. Похоже, Корту уже не раз приходилось участвовать в том, что должно было произойти, во всяком случае, он спокойно скрестил руки на груди, сложил крылья и стал ждать.

Тела погибших птицелюдей перетащили к открытой двери. Я недолго оставалась в неведении относительно того, что с ними собираются делать. По сигналу главного тело первого птицечеловека занесли внутрь и положили на пол перед Кортом.

Он занес над трупом руку, и все мы на мгновение зажмурились от вспышки ярчайшего синего света. В следующий миг убитый зашевелился и попытался подняться с пола.

Он воскрес.

Корт оживил одного за другим всех остальных «покойников», пока те трое, что мыли мою камеру, уничтожали следы крови у входа в нее. Казалось, для ангела не составляло труда воскресить четверых птицелюдей, однако, он всем своим видом выражал такое отвращение к тому, что делает, что даже высокий птицечеловек с ключами как-то съежился и опустил голову.

Наконец, последний из убитых поднялся, с оторопелым видом оглядываясь вокруг. Птицелюди вышли и заперли за собой дверь. Не глядя на нас, они направились туда же, откуда пришли.

— Эй, а спасибо? — крикнул вслед Корт. — Я вообще-то к жизни вас вернул!

Повернувшись ко мне, он пожал плечами.

— Никогда не благодарят.

Я все еще смотрела на него с открытым ртом, и Корту пришлось объяснить.

— Я не воскрешал их — биологическая смерть есть биологическая смерть. А вот из клинической смерти вывести их было можно. Этот демонопоклонник специально стрелял не насмерть, знал, что я сумею их спасти.