Белый Шиповник и Черные Ягуары - Ольга Консуэло
— Α как вам удалось выдать себя за ана Меренья? — наконец-то вывела к действительно интересующей её теме Инса.
— А это случайно вышло, — огорошил её собеседник. — Когда двадцать три года назад я участвовал в усмирении вызванной темным магом пустынной бури неподалеку от деревни Седые Барханы, где отрабатывал по распределению, со мной в паре оказался Литель Меренья. Мы оба очень сильно пострадали, но он всё-таки больше, чем я. Умирая, Лит попросил меня передать его младшему брату семейный талисман — коготь пустынного варана, принадлежавший когда-то их далекому предку. Он вручил мне этот коготь, висевший на кожаном шнурке, и чтобы не потерять, я надел его на шею. Когда спасатели нашли меня, я был без сознания, и кто-то, я так никогда и не узнал кто, опознал меня по этому талисману как Лителя Меренья, ведь и мое лицо, и моя аура пострадали очень сильно, поэтому другие способы идентификации не сработали. Придя в себя, я сначала не мог ничего вспомнить, а когда воспоминания наконец-то веpнулись, решил оставить всё как есть и начать новую жизнь. Тем более, что мой более низкий, чем у Лита, уровень дара окружающие успешно объяснили воздействием бури.
— И вас никто не заподозрил? — удивилась Инса. — Неужели даже его брат не понял, что вы не Литель Меренья?
— Представьте себе, нет. Лит сначала учился в ЦМУ, потом отрабатывал по распределению, тақ что виделись с братом, да и с родителями они нечасто. А все нестыковки я вполне успешно списывал на частичную потерю памяти из-за воздействия темной магии.
— И вы так легко бросили своих родных?
— Поверьте мне, студентка Ларисентсен, иного они и не заслуживали, — мрачно заметил Гернисио Рентальо, которого Инса всё равно про себя продолжала называть аном Меренья, и с предвкушающей улыбкой добавил: — А вот и наш герой пришел спасать прекрасную деву.
И действительно, из коридора, начинавшегося слева от того места, где сидел темный маг, вышел Ренц, сразу бросившийся к Инсе. Вернее, безуспешно попытавшийся это сделать, поскольку ан Меренья легким щелчком пальцев активировал засиявшее болотно-зеленым светом графическое заклинание, начертанное прямо на полу у входа в помещение, и Ренц замер молчаливой статуей.
— Вот так, — удовлетворенно сказал темный маг и, подойдя к парню, небольшим, но видимо, острым ножом вырезал у него на лбу глиф, означавший, как помнила Инса, «привязать».
Потом ан Рентальо связал Ренцу руки, но не как Инсе — спереди, а за спиной, затем усадил его на то место, на котором до этого сидел сам, и связал ещё и ноги.
— Что вы собираетесь делать? — спросила Инса. От нахлынувшего ужаса она почти лишилась голоса, и слова прозвучали совсем тихо, но ан Меренья услышал.
— Пытаетесь выяснить планы злодея, студентка Ларисентсен? — обернувшись к ней, поинтересовался он с мягкой улыбкой.
От такого демонстративного дружелюбия темного мага девушке стало ещё страшнее, но она всё равно кивнула.
— Что ж, я, пожалуй, действительно вам расскажу, тем более, что другой возможности изложить свой великолепный план у меня не будет, — заключил ан Меренья и, продолжая что-то чертить на полу, приступил к рассказу: — Я проведу ритуал, в результате которого, у всех стихмагов с даром первой и высшей категории уровень дара резқо уменьшится и восстановится в лучшем случае до второй категории. Те, у кого дар меньше, а также все целители не пострадают. Я испытывал ритуал на девушках — избранницах, вашей одногруппнице Тинье, а также на целительнице и стихийнице со второй категорией дара, так что полностью уверен в том, что установленные мной ограничения сработают. Конечно, я предварительно ставил на них специально разработанные мной «шлемы ужаса», так что они ничем не рисковали. На всякий случай я поставил «шлемы ужаса» и всем избранницам «Черных Ягуаров» с даром третьей категории, чтобы исключить даже малейшую возможность того, что во время ритуала стихмаги будут черпать силы из их связи, и девушки серьезно пострадают. Вам, кстати, тоже поставил, так что за себя можете не беспокоиться.
Ρовный тон ещё сильнее подчеркивал жуткий смысл сказанного аном Меренья. Всё это вместе: полутемное подземелье, неподвижно и молча сидящий Ренц, непонятные, но явно зловещие приготовления темного мага вызывали у Инсы такое чувство, будто у нее внутри всё смерзлось в ледяной комок, даже сердце как будто медленнее стучало. Но не воспользоваться словоохотливостью ана Меренья она не могла и продолжила расспросы:
— А как же избранницы, у которых уровень дара выше?
— Для полной защиты вообще всех целительниц я использую специальное сочетание глифов, которое мне удалось разработать. Остальные могут пострадать, но точно не погибнут, да я бы и не успел защитить всех, это всё-таки не так-то просто, ведь мне с моей третьей категорией для установки такой сильной и длительной защиты требуются накопители, которые быстро не зарядишь. Ну а та сила, которую я собрал с мальчишек-стихийников, потребуется мне в ходе финального ритуала.
— А что вы сделали с Ренцем?
— Наложил на него специальное заклинание, обеспечивающее его неподвижность и молчание. Не волнуйтесь, перед уходом я его деактивирую.
— А глиф у него на лбу зачем?
— Для создания связи на крови. Она понадобится для второй части моего плана — персональной мести виновным, этим мерзавцам, проводившим ритуал: Барлитосу Терреро, Инстобалю Кертандесу, Арданио Баргуалю и Тарселино Венья, ну и, конечно же, Верралю Дарсинссо, — со жгучей ненавистью процедил ан Меренья.
— А отцу Ренца-то за что? — возмутилась девушка. — Он ведь не виноват в том, что случилось с Ани.
— В этом — не виноват, — согласился ан Меренья. — Но он виноват в другом — в том, что эти подонки остались безнаказанными.
— Но он ведь не смог вспомнить, кто проводил ритуал!
— Ошибаетесь, студентка Ларисентсен, он всё прекрасно помнил, — с твердой убежденностью возразил ан Меренья.
— Откуда такая уверенность? — опешила Инса.
— Он сам мне рассказал, — усмехнулся темный маг и, насладившись ошарашенным выражением на лице девушки, добавил: — Под воздействием одной темномагической настойки, конечно. Он ведь не мог меня узнать, меня после той бури и родная мать не узнала, так что я просто однажды подсел к нему в баре, кое-что добавил ему в стакан, а потом просто задавал интересующие меня вопросы. И вот тогда я и выяснил, что мужественный стихмаг Верраль Дарсинссо банально струсил, не пожелав связываться с влиятельными семействами, обвиняя их отпрысков. Он рассудил, что Ани уже
