Нэй: мой любимый Прародитель (СИ) - Анна Кривенко
Я тотчас же поднял на нее глаза и увидел ее глубокую печаль на лице.
— Ангелика… — я готов был на все, чтобы хоть как-то исправить положение, но не знал, как это сделать. — Я готов понести наказание за… драку. Всю вину возьму на себя. Только… не грусти.
Девушка посмотрела на меня удивленно, но печаль из ее глаз не исчезла.
— Наказаны будут все по справедливости, Нэй. Просто… больше не встревай в подобные истории, ладно? Генералу Лаурини это страшно не понравится…
С ужасом понял, что сейчас своим поведением подставил и Ангелику тоже. Она едва избежала наказания сама, а я вот теперь могу все только усугубить.
— Я обещаю, что такого больше не повторится, — произнёс я решительно. — Это правда…
Ангелика слабо улыбнулась.
Я забеспокоился. Выглядела она не очень хорошо.
Во мне проснулся целитель, и я резким движением метнулся к ней, хватая ее за руку.
— Нэй, что ты делаешь?..
— Т-с-с! Ничего не говори! Просто расслабься.
Ангелика послушно закрыла глаза и выдохнула, а я осторожно ее обнял и мысленно просканировал все ее тело.
Отклонений не было. По крайней мере явных.
Значит, болела ее душа…
Я позволил себе легкую вольность: коснулся губами ее виска и шепнул:
— Все будет хорошо…
Мне хотелось добавить «любимая», но я не посмел.
Я все еще не понимал, кто же мы друг другу.
Точнее, я знал, что она моя любовь, но вот кем она видела меня, до сих пор оставалось загадкой. Мучительной и неразрешимой…
Глава 60. Груз прошлых ошибок…
Нэй
Вереница дней побежала однообразно, но насыщенно.
Я впервые попал в подобную систему, где сочетались тренировки и лекции, причём преподавала не только Ангелика, но еще и несколько других военных чинов.
Жил я в общежитии в одной комнате с Лисом, Сэмом и Пратом.
Во время физической подготовки, происходившей совместно с другими группами, на меня косились с откровенным ужасом: слухи о моем поведении неизбежно расползлись.
Наши парни, безусловно, тоже их слышали и мой отпор откровенно одобрили. Особенно сильно возмущался Лис и угрожал этим «подонкам еще добавить», я же испытывал до сих пор некоторое сожаление, ожидая реакции начальства.
Потом выяснилось, что Ангелика действительно получила серьезный выговор от генерала Лаурини, но на этом все и ограничилось. Только я затаил огорчение, которое периодически кололо меня чувством вины…
От Риана никаких новостей не было, но внутри было спокойно: думаю, через нашу связь я бы почувствовал, если бы с ним что-то случилось.
Полковника де Сантэ я за эти дни не видел ни разу. То ли он избегал меня, то ли так совпало. И, честно говоря, видеть мне его не хотелось никак. Одним своим видом он вызывал во мне безотчетное чувство раздражения.
Как соперник.
С Ангеликой тоже отношения сводились к приветствиям и прощаниям: она постоянно куда-то убегала, занятая свалившимися на нее многочисленными обязанностями.
Я даже редко оставался один, но иногда, чтобы поразмышлять, поднимался на верхний этаж здания, где существовала обычная для любых государственных учреждений комната: оранжерея, где сотрудники при желании могли немного сбросить стресс.
Оставшись в одиночестве, я пытался разобраться с той массой информации, которая обрушилась на меня за последние недели.
В пещере на острове Сату я нашел переноску для ядов в форме шара — мое личное изобретение. Теперь становилось понятно, откуда она там взялась: видимо, и эта пещерная лаборатория, и эта надпись при помощи скал были творением моего сына Сальяна. И тот факт, что в лаборатории мне был предоставлен высший доступ, тоже говорило об этом, ведь только Сальян знал, что я не умер и что когда-то снова вернусь.
Все сходится! А значит, яды, которые он мне оставил, тоже имели какое-то значение.
Я открывал эту переноску. Несколько колб сохранились в идеальном состоянии, и яды, налитые в них, тоже отлично сохранили свои свойства. По крайней мере, на запах и на вкус они выглядели пригодными. Но это были те же самые препараты, которыми пользовались предтечи в свое время и не смогли вывести их побочные действия. Зачем Сальян мне их оставил? Или они сохранились случайно?
Еще я несколько раз рассматривал оставленный лирийцем Джамалеем медальон, но он казался бесполезным: красивый древний, но не более.
Вспоминал слова Создателя, который говорил о моей миссии, и… чувствовал себя немного растерянным. Это только в сказках великие герои знают все и сразу. Я же терялся в догадках, чем же именно мне предстоит победить тьму.
В один из таких моментов моей некоторой растерянности меня и нашел Лис.
Он робко присел рядом прямо на пол, осторожно взглянув в мое лицо.
Я быстро сбросил с себя задумчивость и улыбнулся. Чувствовал, что Лис нашел меня не просто так.
— Что-то произошло? — спросил я.
Парень тряхнул кудрявой головой, а потом зарылся пальцами в волосы и замер.
— Максимиллиан Беллен со своим офисом переехал вчера в это здание: у них расширился доступ, теперь они будут работать непосредственно с военными. Я увидел его случайно в холле. Опять навалилось всё… — Лис тяжело выдохнул. — Я и сам уже устал от этой ненависти, но… мне становится горько, что преступник может так просто разгуливать на свободе, приобретать влияние, возможно, продолжать творить зло, а я… а я ничего не делаю против него…
Горечь и боль остро разлились в его ментальном поле, и я сочувственно положил ему руку на плечо.
И хотя в моей собственной голове сейчас была неразбериха, я не мог проигнорировать страдания своего друга, ведь я дал ему обещание.
— Ладно, Лис, наверное, действительно пора уже что-то сделать… По крайней мере, мы должны тщательно проверить этого человека. И тот факт, что их офис переехал сюда, нам только на руку…
Лис посмотрел на меня с надеждой.
— Ты правда поможешь мне? — прошептал он, словно не до конца веря своему счастью.
— Даю слово…
А мое слово многого стоит…
* * *
Следующей ночью
Я поднялся с кровати и тронул Лиса за плечо.
Мы оделись в темные комбинезоны, чтобы не сильно отсвечивать на камерах.
Переместиться в личный кабинет Максимиллиана Беллена проблемой не было, а с камерами придется разбираться на месте.
Я схватил Лиса за руку и мгновенно телепортировался в необходимое помещение.
Кабинет был большим, с огромными в пол окнами, но еще не совсем обжитым:
