Экси Старк - Миры Амбрэ
В ряду с другими кинжалами, широкими, с зазубренными концами и массивными рукоятями, висел тонкий серебряный клинок. Рукоятка заплеталась лепестками лилии.
— Нам никто не запрещал тренироваться в других направлениях, — улыбнулась я. — Может, преподашь мне пару уроков обращения с холодным оружием?
— Уверен, у тебя не будет с этим проблем, уроки обращения с горячим оружием ты освоила в совершенстве.
— Намекаешь на себя? — засмеялась я, когда он провел носом мне за ухом, делая глубокий жадный вдох.
— Официально подтверждаю.
Его пылающие губы поползли по моей шее и оказались на губах… Он прижал меня к себе, спускаясь рукой вниз, крепко стиснул мою руку, в которой был нож, и резко развернул к себе спиной, упираясь в меня сзади бедрами.
— Сконцентрируйся, — прошептал он.
— Не получается, — так же шепотом ответила я, наклоняя голову назад.
— В этом весь подвох, — сказал он, прикусывая пылающую кожу. Илай медленно и нежно поцеловал мочку уха и крепче сжал мою руку, направляя ее вверх для броска.
— Здесь нет ничего сложного, — его голос и дыхание были глубокими, как воды Байкала. — Видишь цель, отводишь руку в состояние готовности, — он направил мой корпус вперед, — и бросаешь, — Илай сделал выпад моей рукой.
Резкий порыв воздуха и неуловимое движение Илая заставили меня вздрогнуть. Он стоял у стены, держа в руках клинок. Илай поймал его раньше, чем тот успел достигнуть цели.
— Впечатляет, — бросила я через комнату свою взволнованную улыбку. В голове промелькнула очень важная мысль.
— О чем задумалась? — Илай шел ко мне, раскручивая в руках оружие.
— О скрытых целях. Я была уверена, что твоя цель — стена, а оказалось, ты переиграл всё и поймал его налету. Неожиданно.
— Хмм, — он прищурился, — иногда я даже скучаю по тому, как твой голос звучал у меня в голове.
Я открылась и подумала: «Люблю тебя».
Илай подался ко мне, в то время как я потянулась к нему, вставая на цыпочки, прикрывая веки, словно хотела дотянуться до звезд. Прикосновение его губ было жарким, но нежным, почти неощутимым, как горячий ветер пустыни. Он запустил руки в волосы, по их волнам спустился на спину и обнял меня, прижимая к себе. В одно мгновение поцелуй стал страстным, словно пламя костра, в который плеснули горючего. Мои ноги как будто оторвались от земли, да и я сама стала невесомой.
Илай мягко убрал руки, складывая их в замок на затылке. Его глаза напоминали два куска янтаря, через которые сочился солнечный свет.
— У тебя есть мечта? — вдруг спросил он. — Ну, кроме той чтобы остаться в живых и всё такое?
— Да, — ответила я, поправляя его челку, падавшую на глаза. — Я хотела бы увидеть северное сияние!
— О таком стоит мечтать.
— А у тебя есть мечта? Ну, кроме той чтобы остаться в живых и… всё такое.
— Была.
— И что с ней стало?
— Она исполнилась, — ответил он и снова поцеловал меня.
Илай взял меня за талию и притянул к себе, так, что мои ноги оказались на носках его кроссовок. Потом он стал пятиться вместе со мной назад, пока не уперся спиной в щербатую стену, и стал оседать. Я оказалась сверху. Волосы струились, закрывая нас от всего мира.
— Ты пахнешь ландышами, — Илай то целовал меня, то снова отстранялся, чтобы поймать мой взгляд.
— А ты пахнешь, как северное сияние.
— Как мечта? — улыбнулся он.
— Как мечта, — шепнула я, положив голову ему на грудь.
* * *Перед сном, в полной темноте, когда слабый блеск звезд посеребрил комнату, я лежала на боку, уткнувшись взглядом в самую яркую из них, прямо над верхушкой горы. За ней ниткой бус тянулись еле заметные мерцающие собратья. Илай пальцем чертил на спине узоры, а потом поцеловал меня в шею.
— О чем думаешь?
— Грей сказал, что на бал придут все гроллы и мальфы. С гроллами я уже познакомилась, — я прикусила нижнюю губу, вспоминая наше с Мариной знакомство. — Они жители нижнего Амбре и проводники душ в мир мертвых, а мальфы?
— Это те, кого люди называют музами. Мальфы покровительствуют творческому началу человека. Они обитают в мире людей. Входят в жизнь человека под видом нового соседа, друга, сотрудника, сближаются с ним — и начинается творческий подъем, как особый вид любви. Очень часто люди и мальфы вступают в отношения, и тогда рождаются гении. Например, мать Леонардо Да Винче, Катерина, была мальфом, отец Джордано Бруно — Джованни, мать Пушкина. От мальфов родились и Элвис Пресли, Мэрилин Монро, Брюс Ли, Майкл Джексон… Да таких примеров много, я их сейчас все и не вспомню.
— Им разрешено заключать подобные союзы?
— Скажем так, на это закрывают глаза. Только ламассы — дети людей и мальфов — не живут долго. Практически все, за редким исключением, погибают в самом расцвете.
— Почему?
— Ммм… — Илай, нахмурившись, покачал головой. — Они гибриды. Вид, которого в принципе существовать не должно. Их мозг работает совсем иначе, нежели мозг обычного человека. Ламассов буквально разрывает изнутри безумная энергия, идеи. Но насколько бы они ни были уникальны ментально, физически они всего лишь люди, которым кажется, что они близки к богам. Вот тут то, — Илай сделал жест, словно приоткрыл занавес, — появляются транквилизаторы и наркотики, способные создавать иллюзию соответствия. Или же просто в определенном возрасте они истощаются полностью — и всё. Их талант неповторим, а конец почти всегда один.
— Звучит как проклятие.
— Это и есть проклятие. Если поставить на «Smart» мотор «Lamborghini» — их разорвет на части.
— Бедняги, — вздохнула я.
— Согласен, но таков их путь.
— Кто именно приедет на бал? — я представила полчище персонажей из аниме.
— Избранные. Верхушка власти. Но только три из них имеют значение: Олтур, Грей и Де Бур. Есть еще один, — Илай передернулся, словно воняло мертвечиной, — Блейс Виланд, но он никогда не появляется здесь, надеюсь, что этот раз не станет исключением.
— Кто он?
— Правитель Шеола, куда отправляются все души после смерти.
— Как ад?
— Нет. Это загробный мир. Не ад и не рай. То место, где нет живых.
— Я думала, что Олтур заведует загробным миром.
— Олтур курьер.
* * *Илай взял меня за руку и повел в танце. Огромный зал, с куполообразным потолком и колоннами по кругу. Вокруг нас кружились гости. Я слышала шелест платьев и стук каблуков об пол, как будто под эту странную мелодию мы и танцевали. Их лица были скрыты масками.
Внезапно стало тихо, гости расступились, пропуская вперед черный силуэт. Я видела только его глаза цвета аметиста и легкую ухмылку. Он окинул гостей взглядом, вопрошая, и толпа завыла, зашикала, зарычала, так страшно, словно эти звуки доносились из самой преисподней. Вдруг по мраморному полу поползли золотистые прожилки, как вены, и земля разверзлась. Мы стали падать вниз, откуда поднимался невыносимый жар. Удар. Крик. Резкая боль и темнота. Я словно лежала на ковре из битого стекла. Боль стала невыносимой.
