Багряный декаданс (СИ) - Анастасия Солнцева
— Стой, — повелительно приказал он шепотом, но даже в его придыхании было столько силы, что не подчиниться было практически невозможно. Он приблизился ко мне вплотную. — Не убегай от меня. Даже, если больно… Даже, если страшно… Даже, если ты меня не любишь, — последние слова он процедил сквозь зубы, и его грудь, прижатая к моей спине, завибрировала от его сдерживаемого рычания. — Дай мне время. Время — это все, что я прошу.
Я молчала, слушая его голос и практически не вдумываясь в слова.
— Ты такая маленькая, такая хрупкая и слабая. И смелая. Слишком смелая. Отчаянно, самоубийственно, необдуманно смелая. Если бы ты видела всю ситуацию так, как вижу её я, ты бы не была такой отчаянной и безрассудной. А если бы у меня был выбор, мы бы встретились по-другому, и ты бы не смотрела на меня, как на врага. Если бы, если бы…, - он грустно вздохнул, сжимая пальцы на моих плечах. — Если бы все можно было вернуть назад, если бы мы были не теми, кто мы есть. Порой мне кажется, что я уже получил тебя, а потом ты вновь начинаешься сопротивляться, даже не понимая, настолько близко оказываешься к беде. И мне в очередной раз приходится делать еще один шаг по неправильной, плохой дороге. Но я дойду до цели, мышка, с твоим на то желанием, или нет.
Я задрожала, и он это почувствовал. Короткий, мимолетный поцелуй, оставленный на моих волосах, и он покинул меня со словами:
— Переодевайся, я скоро вернусь.
Оставшись одна, я осела на кровать, прижимая к груди рубашку, что еще хранила тепло его тела. Я поняла, что он хотел мне сказать.
От судьбы не убежать. Никому. И мне тоже.
Проснулась я в одиночестве, так же, как и заснула. К острому чувству неизбежности добавилась тревога. Маетность, муторность быстро прогнали липкий, совсем не здоровый и не несущий приятного чувства отдыха сон. Протянув руку к другой стороне кровати, туда, куда обычно ложился Сатус, я поняла, что совсем недавно он был здесь. Лежал рядом, как всегда, на спине, будто в любой момент готовый к любой неожиданности.
Встала. Мышцы затекли от неудобной позы, а потому некоторое время я двигалась неловко, ощущая себя больной кривой черепахой.
Черепахой, которая к тому же очень хотела есть.
— Когда же я ела в последний раз? — спросила я саму себя. — Не помню…
А есть очень хотелось, аж до резей в желудке, которые одновременно вызывали приступы тошноты.
Некоторое время я посидела, разглядывая неприступную для меня дверь. И чем дольше я на неё смотрела, тем сильнее злилась. Конечно, я могла попросить Сатуса принести мне еды. Но, во-первых, моя гордость всеми силами противилась такому исходу, ведь обращение с просьбой к принцу фактически означало бы мое признание его победы и правоты. А во-вторых, его сейчас здесь не был, а где он был и когда вернется оставалось неизвестным. Следовательно, я могла просидеть в этой дурацкой спальне страдая от голода как минимум до утра, как максимум — до наступления собственной голодной смерти.
И я решилась.
Не зря же все наперегонки пытались научить меня сознательно использовать магию и перемещаться по желанию — туда, куда хочется и тогда, когда хочется. Пора перейти к самостоятельной практике.
Правда, оставался невыясненным один момент — демон, даже не будучи рядом, мог прознать о моих проделках еще раньше, чем я доберусь до виноградников, а именно туда я собралась нагрянуть с целью насобирать себе пару гроздей на поздний ужин. Возможно, дело было в кулоне, а возможно, в чем-то другом. Единственное, в чем я не сомневалась — что-то происходило. Происходило помимо моей воли, но по желанию демона. Он не хотел, чтобы я сбежала — и я не могла. Он перенаправлял мои усилия по открытию межпространства — и у меня не было и шанса воспрепятствовать этому. Как он это делал? Я не знала, но знала, что должна была быть быстрой и аккуратной, чтобы осуществить задуманное раньше, чем Сатус обо всем узнает.
Решительно выпрямившись, я прикрыла веки, потрясла запястьями, пытаясь расслабиться и сосредоточиться, а после начала представлять, как раскраиваю полотно пространства, обнажая то, что за ним — бесконечность и пустоту, в которую были обернуты миры, словно конфеты в фантик. Этот фантик не был ни цветным, ни шуршащим, ни ароматным, вызывающим желание облизнуть, он просто был и был всегда. Дольше, чем я могла себе представить, дольше, чем кто-либо мог осознать. В отличие от всех остальных он был вечным и бессмертным, глухим ко всем мольбам и ко всем страстям. Меня он всегда встречал равнодушием и безмолвием, обрушивая ощущение собственной ничтожности, напоминая, что я — никто и ничто. Я — песчинка, позабывая в космосе, зависшая в невесомости, там, где нет ни конца, ни края. А он — всё.
Почувствовав свободу и возможность сделать первый шаг, я двинулась вперед, представляя, как выхожу снаружи дворца. И едва не заорала, потому что в грудь, там, где брачный кулон соприкасался с кожей, словно ударили зубилом, втыкая его в кости. Глаза, которые до этого я держала зажмуренными, крепко закрытыми, распахнулись помимо воли, и я упала, хватаясь за шею и пытаясь нащупать рану… которой не было.
Я сидела на поджатых ногах в рубашке Сатуса, которая для меня была как платье, держась одной рукой за стену, а другой упираясь в грубый каменный пол.
— Это не спальня, — удивленно спросила я вслух, рассматривая колонны, чередой выстроившиеся у другого края. Витые вертикальные опоры, толщиной больше, чем я могла обхватить обеими руками, поддерживали белый мраморный потолок, а за ними легко просматривалась обширная виноградная долина. — Это галерея, — с изумлением поняла я, поднимаясь. — Но как я оказалась здесь?
Вариантов было два. Либо я не справилась и, когда ожил кулон, вышагнула из межпространства не там, где надо. Либо Сатус узнал, чем я занимаюсь и пресек мое баловство.
— Как бы там ни было, — продолжила я беседовать с самой собой, — а дальше придется идти пешком. И что мне делать? Вернуться обратно в спальню? Но я даже не знаю, в какой она стороне, а дворец-то огромный!
А долина с таким ароматным виноградом была вот она, передо мной, как на ладони! Я подошла к одной из колон. На легкой свежем ветерке затрепетал край рубашки и распушились волосы. Долина, окутанная сумраком ночи, но подсвеченная светом, льющимся из дворца, казалась близкой и далекой одновременно. И все же… я решила до неё добраться.
